Тень зверя

Я повторял слова прощения, наверное, тысячу раз, и Вэл, кажется, больше волнуется за меня, чем за себя, каждый раз успокаивающе прижимая мою голову к своей груди.

Она пытается забрать мою боль, забывая о своей.

Я редко ошибаюсь и искренне ненавижу в себе эту необъяснимую интуицию.

Искрящаяся весельем широкая улыбка — настоящее диво на лице Вэл. Такая далекая, подобная отголоску прошлого, она мелькает на мгновение и исчезает, превращаясь в язвительный оскал.

Так ей привычнее. Теперь.

Неясная досада накатывает волнами, смешиваясь с возникшим ниоткуда раздражением. Я злюсь на себя, на нее. На то, что сказал ей да, позволив Тени вновь стать ее именем. На то, что она хотела, чтобы я так сказал.

Лишь с двумя людьми моя Вторая превращается в прежнюю себя.

И рыжеволосая малышка одна из них.

Увязая задом в песке, Вэл смеется и валится на спину, увлекая Иминику за собой. Девочка заливисто хохочет и бесцеремонно садится на ее живот верхом. Начинает прыгать, отталкиваясь голыми пятками от горячего песка. Визжит, бьет ее кулачками по груди, рыжие локоны пружинками скачут вдоль покрасневших щек.

Вэл смеется и делает вид, что ей очень больно, а Иминика заливается смехом и, как все дети, только усиливает свой радостный напор.

Посмеиваюсь, наблюдая, как наигранная гримаса страдания сменяется настоящей.

— Малышка, тише… — Вэл приподнимается на локтях, и тут же в лицо ей летит горсть песка. И еще одна. И еще.

Раш лает от восторга, крутится на месте, поворачивается задом и начинает рыть лапами, забрасывая хозяйку песком.

Ухмыляюсь его глубокому собачьему уму.

Вэл совершенно натурально стонет и заваливается назад, прикрывая лицо руками.

— Ника! — Якова, придерживая юбку, подбегает к дочери и хватает ее за руку. Голос строгий, лицо излишне серьезно. — Ну что ты делаешь? Разве можно так себя вести? Ты даже не поздоровалась с Раза!

Девочка кривится, вырывается, выкручиваясь даже тогда, когда мать сдергивает ее с неподвижно лежащей на песке Вэл.

Черный пес вертится вокруг, язык вываливается сквозь приоткрытую пасть.

— Поздоровайся! Я кому говорю! — Якова краснеет, пытаясь заставить дочь стоять на ногах, но девочка только смеется и заваливается в песок, повиснув на собственной руке.

Тяну за собой двух лошадей, приближаясь к застывшей, почти не дышащей Вэл.

— Ты там живая, моя прелесть? — насмешливо интересуюсь. Щурюсь на солнце, смотрю, как тень падает на ее грудь.

— Заткнись, — отвечает глухо, прикрывая лицо ладонями. Сдавленно стонет, протирая глаза, и фыркает, сплевывая попавший в рот песок; сгибает одну ногу в колене, пытаясь сесть, пальцами отряхивая лицо.

— Пойду лошадей привяжу, — ухмыляюсь, рассматривая ее обильно присыпанные грязно-желтым песком волосы. — А ты пока поваляйся.

— Ника! Ну, поздоровайся с Раза! — Голос Яковы звучит так, словно она на пределе.

Оборачиваюсь, наблюдая, как она безуспешно борется с завалившейся вниз дочкой. Красивое платье задралось, открыв взгляду розовые девчачьи панталоны, худые ножки болтаются в воздухе в окружении пышных кружев.

— Все нормально, Якова. Не нужно, — произношу немного растерянно. Чувствую необъяснимую неловкость от обязательного ко мне подобострастного отношения, которое требуют от ребенка. Сколько бы раз я ни просил Якову оставить эту затею — она непреклонна.

Поднимаю взгляд, наблюдая машущего нам Зеффа. Стоит в отдалении, в руке, конечно, початая бутыль. За спиной его вижу склоненные над костром фигуры, несомненно, Рам и Кену. Колдуют над пламенем, не оставляя привычек дозорных. Вижу светлые волосы сидящей близ костра девушки и ощущаю, как внутри поднимается тепло. Оно весенним солнцем касается кожи.

Так много света. Ярко. Так ярко, что чувствую себя почти грязным.

Когда-то давно этот чуждый и непонятный мне свет привлек и заставил кардинально повернуть свою жизнь. Я бросил вызов лидеру Дэни, не желавшему расставаться со своей красивой игрушкой. Не мог поступить иначе, потому что увидел за пьянящими взор чертами настоящее сокровище. Сокровище, которое тускло блестело среди грязи, в которую его щедро окунул вожак, ставший не тем, кто несет защиту, а тем, кто причиняет боль.

Я бросил вызов и победил.

Она стала моей Второй. И свет стекал по ней, путаясь в гладких волосах, скользя по смуглой коже, отражаясь бликами на моей черной куртке.

Благодаря ей никогда не забываю, кто я на самом деле, ведь моя собственная тьма рядом с ней становится чернее.

Цепляюсь за образ Дэни, киваю Якове, растягивая на губах жалкое подобие улыбки. Покидаю ее, оставляя в одиночку бороться с веселящейся дочерью.

Подхожу к Зеффу, неодобрительно покачивая головой. Лишь машет рукой, но взгляд уводит в сторону, попутно забирая поводья фыркающих лошадей.

Пьет много, но слушать никого не желает, а вину за собой знает. Вижу это по его глазам, когда он, будучи навеселе, с тоской смотрит на свою маленькую дочку.

— Ща все сделаю, командир, — заверяет Зефф, размахивая в воздухе бутылью. — Прошу к костру, мясо почти готово. Парни, налейте наместнику, в конце концов!

Суета вокруг меня утомляет, но я принимаю ее снисходительно. Так проще всем вокруг. Роли давно расписаны, реплики заучены наизусть. Достаточно только не отклонятся от сценария.

Принимаю из рук Кену кружку, наполненную мутной жидкостью явно из запасов Зеффа. Коротко благодарю и присаживаюсь на теплый, торчащий из песка камень.


Дэни улыбается и поворачивается ко мне. Сидит рядом на поваленном с шершавой корой бревне. Протягивает руку и накрывает мою ладонь своей, чуть сжимая пальцы. На запястье ярко сверкает широкий и очень дорогой золотой браслет.

Раздражение кажется ничтожной пташкой, что клюет мою плоть, — мелкие уколы боли пока еще терпимы.

— Я рада, что ты пришел. Вэл все-таки удалось тебя вытащить. — Темные глаза лучатся.

Приподнимаю брови, оценивающим взглядом окидывая ее с ног до головы.

— Не смотри так, и сама знаю, что прекрасна, — открыто и откровенно дразнится.

Оба понимаем — это не более чем приятная игра, не несущая в себе ровным счетом ничего, кроме шанса уделить друг другу немного былой нежности.

Я всегда буду ее лидером, а она моим человеком, несравнимо более близким, чем все остальные. И общаться так с невинной, но дразнящей подоплекой могу лишь с ней.

Она знает меня таким, какой я есть. Как знал и Кара.

Слева, под самые ребра, как кинжал вонзается. Дэни ловит мой взгляд, и тревога в ее сверкающих глазах заставляет отбросить боль в самые черные глубины.

— От твоей красоты меркнет солнце. — Улыбаюсь краешком губ. — Но, боюсь, твой Первый не будет рад, если услышит от меня подобные слова. Кстати, не вижу его рядом со своей прекрасной Второй. И где же он?

Задаю вопрос просто так, потому что его следует задать. Я даже не ищу глазами. Не хочу.

— А где ему быть, если здесь Вэл? — Дэни усмехается совершенно искренне.

Слышу в ее голосе мелькнувшую горечь и, не торопясь, точно и не заинтересован вовсе, отворачиваюсь, смотря в сторону, — туда, где оставил Валлери.

Прищуриваюсь, вглядываясь. Солнце слепит, режет глаза.

Волк стоит рядом с сидящей на песке Вэл, длинные волосы распущены по плечам. Босые ноги утопают в песке, черные штаны закатаны до колен, серая туника хлопает под ветром, облепляя тело.

Высокий, прекрасно сложенный. Отмечаю это с равнодушием, не чувствуя никакого отклика в душе.

Что-то говорит, и Вэл смеется, обнимая руками колени. Ветер играет в собранных в хвост каштановых волосах, она поправляет растрепанные пряди и снова смеется.

Чуть склоняю голову к плечу делано небрежно, не отводя взгляда. Ладонь Дэни на моей руке кажется невероятно тяжелой, будто каменной. Переплетаю наши пальцы и слышу вздох почти что облегчения. Не смотрю в красивое лицо, но знаю, что по губам Дэни скользит мягкая полуулыбка.

Я просил ее не принимать браслет волка. Прекрасно помню наш разговор в мельчайших подробностях, каждое слово.



— Я никогда не сделаю ничего, что будет противоречить твоим желаниям, Дэни. — Приближаюсь вплотную, беру ее лицо в ладони, заглядываю в самую глубину широко распахнутых, полных уверенности темных глаз. — И если ты скажешь, что это твое решение, — я приму его. Но прошу тебя — подумай. Он…

Замолкаю, потому что не могу озвучить то, что вертится на языке. Смотрю на нее и не нахожу нужных слов.

— Он — предатель, Раза, — произносит Дэни. Голос ее серьезен и чуть дрожит. — Ему никто не нужен, кроме Вэл. Ты это хотел сказать? Думаешь, я ничего не вижу? Не знаю, каким образом Вэл вымолила у тебя его жизнь, что предложила взамен, но меня это и не интересует. Я хочу быть с ним, слышишь? Он мне нравится. Всегда нравился, понимаешь?

Провожу большим пальцем по нижней губе Дэни. Нежная тонкая кожа, гладкая и мягкая. Не такая, как у Вэл, которая постоянно кусает губы. Они у нее шершавые и обветренные даже летом.

— Врешь, — говорю уверенно, — врешь, Дэни. Ты делаешь это ради меня.

Дэни смущается. Уводит взгляд в сторону, но освободиться не пытается. Обвожу глазами ее лицо, ласкаю пальцами кожу щек, касаюсь виска, мягких светлых волос.

Отдать ее волку — немыслимо. Ненависть пронзает стрелой, заставляет Зверя оскалить зубы, тяжело заворочаться в самой глубине.

— Может быть, ты и прав, — произносит Дэни, смотря куда-то за мое плечо, — а может быть, я устала быть одна. Шейн правда нравится мне. Он очень… заботливый. — Поднимает глаза, и я уже знаю, что не посмею возражать. — Он не причинит мне боль, и ты останешься моим лидером. Сам знаешь, я не приму чужой браслет, потому что тогда мне придется покинуть стаю.

— Я же говорил, что не держу тебя, — возражаю неуверенно, и Дэни решительно прерывает меня.

Поднимает руки и сжимает мои запястья, а взгляд так и горит.

— Ра, ты знаешь, что я права. Никому не нужно, чтобы волк позволил Зверю взять верх. — Откровенные слова ранят, но я молчу, и лицо мое бесстрастно. — Я присмотрю за ним. А он присмотрит за мной.

Трудно поверить в происходящее. Во рту становится сухо, неприятно. Смотрю в невозможно огромные темные глаза стоящей напротив Дэни и понимаю, что презираю самого себя.

Потому что как камень с души.

Отдаю свое сокровище волку. Предателю, который предпочел стае человека, — и волна злости накрывает меня. Но вместе с ней испытываю облегчение.

Пусть волк наслаждается свалившимся на него подарком судьбы. В иных обстоятельствах ему никогда не светила бы такая, как Дэни.

Что же.

Обидит — и даже заступничество Вэл перестанет быть его щитом.