Тень зверя

Откровенно соврала, зная, что Раза провести невозможно. И тут же внутренне горько усмехнулась, смотря на собственные пальцы, касающиеся широкой груди.

Жестокий. Непоколебимый. Непрощающий. Помнящий все прегрешения своих врагов.

Вот кто такой Раза.

И все же он здесь, рядом со своей обожаемой человеческой девчонкой, послушный ее воле. Пришел один, как его и просили, не в силах отпустить свое собственное проклятие.

Как и проклятие не могло отпустить его.

А если он и привел с собой стражу, то медлит, не решаясь закончить давно начатую историю.

Раза продолжал молчать, лишь глубоко вздохнул. Дыхание его коснулось щеки мягким теплом.

— Ра. Ты хотел убить меня? — спросила Вэл несмело, не поднимая взгляда, рассматривая серебряный кулон на его груди, висящий на замысловатой цепочке; она неосознанно тронула его кончиками пальцев, чувствуя холод металла. — Ты бы казнил меня сегодня?

Задала самый главный, терзающий душу вопрос — и замолчала, сглатывая вязкую слюну.

Тишина давила камнем. Ожидание ответа звенело в воздухе подобно натянутой тетиве в умелых руках.

— Иногда ты неимоверно глупа, Кролик. И, видимо, считаешь, что я глупее тебя. Но ты всегда забываешь, что я давно уже не парень, разгуливающий по лесам, за которого ты до сих пор меня принимаешь.

Как вечная печать Раза, растворилось в воздухе одно лишь слово, выворачивающее душу. Кролик. И следом — ошпарили кипятком болезненные фразы.

Вэл вскинула голову, распахивая веки.

Высокомерная насмешка в негромком голосе Раза волной дрожи скатилась по плечам, приподнимая волоски на руках. Вэл моргнула, смотря в черные, прищуренные глаза, и приоткрыла губы, не веря тому, что видит.

Мрачная ухмылка Раза резанула внутри подобно живой стали.

Сердце зашлось в груди, подпрыгивая до самого горла. Понимание обрушилось лавиной, подминая под себя.

— Что? — спросила Вэл одними губами, не желая верить в очевидное, в то, что сквозило в каждом произнесенном им слове.

— Нет, не казнил бы, — губы Раза изогнулись в неприятной улыбке, — я всегда говорил тебе, что не отправлю тебя на площадь. Почему ты никогда меня не слушаешь?

Вэл замерла, медленно отстраняясь. Рука, покинув широкую грудь, безвольно опустилась вдоль тела. Холодок пробежал по коже, иглами по позвоночнику. Вэл не произнесла ни слова, внимая насмешливому голосу Раза.

— Не понимаю твоего возмущения. Разве это так сложно — провести несколько дней в куда лучших условиях, чем те, в которых ты прожила полжизни? Не буду лукавить, не разобравшись, я почти поверил всем обвинениям. Но ты правда считаешь меня таким идиотом? — Раза скривился, с сомнением смотря на молчавшую Вэл. — У меня были опасения, что ты поймешь мой план и доставишь мне определенные трудности, но, как оказалось, зря. Ты готова доверять кому угодно, но не мне.

Раза замолчал, явно ожидая ответа.

Не дождался.

Он многозначительно хмыкнул, выразительным взглядом обвел фигуру неподвижно стоявшей Вэл и неспешно продолжил:

— Впрочем, проблем ты, конечно, добавила. Даже больше, чем я ожидал. — Нехорошая улыбка исказила черты лица Раза. — Удивила, признаю. Хотя мне давно пора привыкнуть, что с тобой всегда что-то случается. Но такого я и представить не мог: ты сбежала с волком, прикончив моего лучшего помощника, а потом подослала ко мне эту фурию, наговорив ей какой-то жалостливой чуши.

Чуши?

Кожа полыхнула жаром.

Вот, значит, чем они занимались с Зеном в пыточной — чушью.

Вэл стиснула челюсти, чувствуя, как дерет когтями сухое горло. Раздражение выросло ниоткуда, подсвечивая сознание алым; оно расширилось, заполняя каждую клеточку тела, превращаясь в нечто большее.

— Сука, — выдохнула Вэл прямо в бледное ухмыляющееся лицо. — Ненавижу тебя.

Злость полыхнула, смела все мысли, оставляя за собой выжженную черную землю; охватила все тело, пробежав дрожью по пальцам, укалывая иглами.

— Сука, — спокойно, совладав с дрожащим от ярости голосом, повторила Вэл, вскидывая голову и впиваясь взглядом в лицо Раза, — расчетливая тварь! Ты швырнул меня в темницу, заставил поверить, что признал меня виновной. Хотел посмотреть на мои мучения? После всего, что было, ты…

Краткий издевательский смешок ударил по ушам.

— А что было, Вэл? — Раза сузил черные глаза. — Думаешь, я верю в твои слова о любви? Ты просто снова делаешь то, что у тебя лучше всего получается, — спасаешь свою шкуру. Ты продаешь себя мне, продаешь мне эти слова, потому что знаешь, как много я за них отдам.

Сердце дернулось, отзываясь на стрелой вонзившиеся в плоть фразы.

И все же — глупый пес. Давно уже ничего не нужно отдавать.

Вэл сжала кулаки, дыша неровно, с тихим сипом, ощущая себя болезненно плохо. Она запуталась в ощущениях, не различая оттенков. Черная смоляная злость густо смешалась с мучительным сожалением.

Очевидно же, что изводили друг друга оба, причиняя боль, не в силах побороть самих себя.


— Найди того, кто будет готов заплатить тебе за то, чтобы услышать самое главное. Только от тебя. И тогда ты получишь все, что пожелаешь.

Давний сон, когда-то бывший реальностью, большим пузырем всплыл на поверхности сознания и лопнул, превращаясь в ничто.

Дрожь прокатилась по телу, Вэл закусила нижнюю губу, ощущая, как ледяная лихорадка прибавляет силу.

— Ты… — она сглотнула вязкий ком, морщась от поднимавшейся в желудке тошноты; тени вокруг словно сгустились, собираясь по краю зрения, — …прав.

Вэл посмотрела на Раза, отмечая, как чуть заметно расширились темные глаза, выдавая его чувства. С трудом превозмогая накатившую тошноту, она дернула уголком рта и продолжила:

— Я спасаю свою шкуру, ты прав. — Она прижала ладонь ко лбу, мотнула головой и подняла взгляд вверх. — Но я не врала… Я ведь правда тебя люблю.

Вэл замолчала, вдруг почувствовав, что больше не может ничего объяснять и доказывать. Слова показались пустыми, не несущими в себе смысла. Отзвуками эха, поднимающегося из темноты каменного колодца.

Она моргнула, силясь избавиться от мрака, будто туманом опустившегося на глаза. Сердце стучало в груди, гнало бурлящую раздражением кровь. Она постаралась успокоиться, с корнем выдернуть истончающие душу эмоции.

Почти получилось.

— Я знаю, — произнес Раза, — иначе тебя бы здесь не было.

Прозвучало твердо, уверенно. И настолько показательно спокойно, что не могло быть правдой.

Вэл выдохнула, увязая в густом спертом воздухе, ощутимом кожей.

Она посмотрела на Раза, отмечая лукавый блеск в черных глазах, увидела, как на миг уголок красивых губ дернулся вверх, и растерялась, чувствуя себя невообразимо глупой, поддавшейся на простую провокацию.

Вэл мгновенно задохнулась, сметаемая злым вихрем. Ярость, едва утихнувшая, возродилась вновь, вздергивая пульс до предела.

— Сукин ты сын, — прошипела Вэл, вкладывая в эти слова всю свою нескончаемую, рвущую на части злость. — Решил позабавиться? Тебе скучно? Катись в пекло, ублюдок!

Голос дрогнул от ярости, сорвался. Вэл тяжело задышала, не опуская гневного взгляда.

Раза поморщился, махнул рукой перед лицом, стискивая в кулак промелькнувшую перед глазами бабочку. Разжал пальцы, с пренебрежением стряхивая хрупкое сломанное тельце на серый песок.

— Все сказала? — приподнял одну бровь Раза. — А теперь помолчи. Говорить буду я.

Самообладание далось с немыслимым трудом. Жгучие слова горели на языке, но Вэл проглотила их, чувствуя, как они царапают горло.

Она промолчала, опуская голову, вновь упираясь взглядом в серебряный кулон на груди Раза. Уставилась на него, сосредоточившись на отблесках факела в резных гранях, ненавидя безделушку всей душой.

Темные пряди упали вдоль лица, щекоча скулы, но Вэл не смела пошевелиться, боясь, что любое движение всколыхнет ярость, перевернет полную чашу, проливая огненно-алое жидкое пламя.

И назад пути не будет.

— Перед тобой игра, Вэл, правил которой ты не понимаешь, — холодно и очень серьезно начал Раза, словно проводя черту на песке, отсекая все, сказанное ранее. — Тонкая игра, связанная с политикой, от которой ты очень далека. Убийство Кара — это, прежде всего, вызов мне как наместнику. Было достаточно одного взгляда, чтобы все понять. Кара умер не в случайной драке, а значит, его смерть не более чем удачный ход. Убить близкого мне друга и одного из моих людей — это прекрасное решение для того, кто решил ослабить меня и выставить не в лучшем свете перед всем городом. — Раза помедлил, раздумывая над чем-то. Когда он заговорил вновь, голос его звучал чуть мягче. — Признаюсь, найденный кинжал сильно сбил меня с толку. Я поддался ненужным эмоциям, подумав на тебя. Но для тебя убийство Кара не имело никакой выгоды.

Вэл почувствовала, как рот растягивается в нервной, совершенно дурной ухмылке, но не подняла взгляда, зацепившись за замысловатую вязь кулона, разглядывая его, точно могла найти спасение в серебряных гранях.

— Вот как, Ра. Дело в выгоде? А если бы мне была выгодна его смерть, ты бы поверил в то, что я могу это сделать? — спросила она тихо, но четко, проговаривая каждое слово.

Раза не ответил, казалось, не услышав обращенного к себе вопроса. Сознательно проигнорировал, выждав необходимую показательную паузу.

Как на важном совещании с канцелярскими крысами.

Раздражало неимоверно.

— Я хотел было освободить тебя из темницы, но тут подоспел твой дружок с откровениями и очень сильно удивил меня. — Вэл буквально воочию увидела, как изогнулись в надменной улыбке красивые губы. — Нет, не тем, что признался в вашей связи, в которой я никогда не сомневался. Меня удивил момент, который он выбрал для своей исповеди. На тебе висело обвинение в убийстве — зачем волку было усугублять твое положение? То, что он хочет тебя, давно уже ни для кого не секрет. Рисковать своей любовницей, надеясь, что я сохраню тебе жизнь после всего, — неубедительно. Впрочем, думать, что я не убью его, — тоже. — Раза сдержал смешок, но Вэл со всей ясностью почувствовала, что он находит свои размышления забавными. — А значит, у него были другие причины. Действовать один он, конечно, не мог. Поэтому ты и осталась в камере. Я счел необходимым заставить поверить всех вокруг в то, что обвиняю тебя и собираюсь казнить.

Вэл ни единым мускулом на лице не выдала вспыхнувшего на миг неопределенного смущения, быстро сменившегося новой волной гнева.

Она замерла под внимательным, оценивающим взглядом, набираясь терпения, зная, что Раза высмеивает ее, забавляясь, заставляя чувствовать ободранной напакостившей кошкой, пойманной за шкирку.

Только Вэл кошкой не была, да и вины своей не ощущала, как он ни старался задеть ее, озвучивая вслух очевидное и, несомненно, правдивое.

— Дошло наконец, что это твоя сестра, — глухо проговорила Вэл, ощущая терпкую сладость, отдающую горечью на языке, — тяжело, наверное, было узнать, каким ты был наивным дураком?

Раза хмыкнул. Понял, видимо, что раскаяний в измене не дождется.

Вэл лишь успела заметить, как напряглись широкие плечи, как сжались на пару секунд длинные пальцы, а затем он продолжил ровным твердым голосом:

— Я нашел Янису. Она долго просила прощения за то, что оклеветала тебя четыре года назад. Рассказывала очень много интересного про мою сестру, надеялась, видимо, отомстить ей за что-то их личное, да еще и в выигрыше остаться. Удивительно, до чего она была сговорчива перед тем, как ей отрезали язык и уши. Сначала я хотел ограничиться этой мелочью, но толпа хотела крови. — Раза точно размышлял вслух с той привычной насмешливостью, которая не давала Вэл понять, шутит он или говорит всерьез. — Из окна в моем кабинете очень хорошо видно ее милую отрезанную головку, насаженную на пику.

Судя по всему, не шутил.

Вэл сдвинула брови, невольно думая о недавней казни на площади.