Темный поцелуй

– Я не собираюсь пользоваться им против тебя, – сказала она Кроносу. – Ну, еще раз не собираюсь.

– Как ты сама сказала, мы это уже обсудили. Ты используешь его.

– Только ради моих родителей. Что означает – лишь в том случае, если ты опять посадишь их в темницу.

– Не могу поверить тебе на слово, ведь ты известная лгунья.

Бесполезно отрицать очевидное. Разве что снова солгать.

– Слушай, мы оба знаем, почему ты хочешь, чтобы Люсьен убил меня. Он утратит силы, а твои останутся при тебе. Ключом можно будет завладеть, но он будет слишком слаб, чтобы это сделать, а ты тут как тут. Я могу рассказать ему, и тогда он пошлет тебя к чертям собачьим.

– Ты сама в это не веришь, иначе уже рассказала бы ему.

Может быть. А может, и нет. Она подозревала, что ни словом не обмолвилась Люсьену не из-за того, как он может поступить с Кроносом, а из-за того, что он сделает с ней. Например, уйдет от нее навсегда. Кроме того, разве он когда-нибудь верил ее словам? Наверняка решит, что она все придумала, чтобы держать его на расстоянии.

– Мы оба знаем, что он все равно мне подчинится, – сказал Кронос. – Слишком уж он любит своих воинов, чтобы наблюдать, как они страдают, даже если за их свободу придется заплатить своей собственной.

– Так почему же он до сих пор не выполнил твоего приказа, а?

– Ты околдовала его.

Если бы! Анья вздохнула, частично раздражаясь, частично вспоминая удовольствие. Люсьен… Он сейчас в постели. Обнаженный. Вожделеет ли он ее по-прежнему?

Его желание прекрасно, и Анья хотела наблюдать его до самого конца. Снова отведать его на вкус и, вероятно, самой вознестись на вершину блаженства, поскольку самая мысль о доведении его до нового оргазма заставляла ее дрожать.

Чтобы отогнать наваждение, она перекинула волосы через плечо и посмотрела Кроносу в глаза. Нужно отвлечь его мысли от Люсьена.

– Наличие ключа могло бы – могло бы – укрепить Тартар и сделать тюрьму прежней цитаделью, навсегда заточив олимпийцев, чтобы они не смогли сбежать, как ты. Но разве в этом есть веселье? Где авантюра?

– Я давным-давно утратил дух авантюризма. – Кронос небрежно махнул рукой. – Меня больше не низвергнут. Я не позволю олимпийцам сбежать, а тебе – помочь им в этом. Ключ станет залогом длительности моего правления.

– Слушай, не у тебя одного проблемы. За мной ежедневная погоня, помнишь? Отдав ключ, я утрачу свои силы, способности, воспоминания, возможно, даже свободу. Если я когда-нибудь снова окажусь под замком, то не смогу сбежать.

– Я ведь предлагал тебе свою защиту, но ты всегда отказывалась.

– И буду отказываться впредь.

Кронос может передумать. Может потребовать новой платы за ее защиту. А может вообще забыть про нее.

– Тогда скажи мне, чего ты хочешь, и получишь желаемое. Для тебя не обязательно все должно плохо закончиться.

– Ничего я не хочу.

Сейчас дела у Аньи идут превосходно. Никто не в состоянии сковать ее или убить – без жестоких для себя последствий. Она вроде как заполучила потрясающего парня, хоть и не в состоянии скрепить союз как полагается. Зачем ей от всего этого отказываться?

Кроме того, она и сама способна раздобыть все, что пожелает. У нее даже имеется план избавления от Кроноса. Те самые артефакты, что упорно ищут Владыки. Кронос хочет их вернуть, потому что они источник силы, а он, как ей хорошо известно, силу любит.

Отыскав артефакты и использовав их для поиска ларца Пандоры, она даже у самого Кроноса выторгует за них клятву о защите – и для себя, и для Люсьена. А самое лучшее во всем этом – у нее по-прежнему будет ключ.

Анья посмотрела на свои ногти.

– Не возражаешь, если я тебя покину? Этот разговор скучен, а у меня еще дела и так далее, и тому подобное.

Кронос прищурился:

– Очень скоро я узнаю, что надо, чтобы тебя усмирить, а потом и уничтожить. И когда я это узнаю, ты пожалеешь, что не отдала мне ключ сегодня.

Он исчез в ослепительной синей вспышке – как эффектно! У Аньи подогнулись ноги, и она подалась вперед. Провела рукой по лицу, чувствуя первые уколы беспокойства. Не очень-то умно противостоять владыке богов, но трусить и покоряться не в ее природе.

«Я узнаю, что надо, чтобы уничтожить тебя», – сказал он, и она поверила ему. Кроносу всего-то и нужно, что пригрозить расправой Люсьену, и она отдаст что угодно. Может быть, даже ключ. Нельзя показать Кроносу, как много Люсьен стал для нее значить, что ее дни и ночи полны мыслей о нем.

Анья подумала, что Кронос уже что-то подозревает, хотя бы самую малость. Зачем иначе предлагать ей вечную привязанность Люсьена?

«Вот черт», – мысленно выругалась она. Нужно сделать что-то, чтобы отвлечь внимание большого босса. Интересно, удастся ли ей обмануть Кроноса, если станет игнорировать Люсьена, какой бы болезненной эта идея ни казалась? Или Кронос прочтет томление на ее лице и муку во взгляде? Проклятие, сможет ли она вообще держаться подальше от Люсьена? Пока что ей это не удавалось.

Анья решила, что будет неразумно сохранять дистанцию. Ей удастся найти артефакты быстрее, работая сообща с Люсьеном, а не втайне от него. На нее нахлынула волна облегчения и желания. «Я снова буду с ним».

«Да уж, ты будешь с ним, но не должна позволять Кроносу заметить, как сильно он тебе дорог».

Анья нахмурилась, чувствуя, как испаряется облегчение. Значит ли это, что о физическом удовольствии больше не может быть и речи?

Ответ ее огорчил. Поцелуи она может себе позволить, потому что целовала и других. Но все остальное тут же подтвердит, каким особенным является для нее Люсьен. Ее плечи поникли. «Мне опять придется вести себя дерзко, как обычно». Никаких прикосновений, никакого контакта кожа к коже.

– Проклятый Кронос, – пробормотала она, чтобы скрыть внезапно навернувшиеся на глаза слезы.




Люсьен пребывал в ярости.

Прежде такое случалось с ним только раз – после смерти Мэрайи, – когда он несколько дней подряд рвал и метал. Тогда же он поклялся никогда не позволять себе подобного снова. Разрушения были слишком громадны. Но, наблюдая за Аньей с Кроносом, не смог удержать себя от падения в темные объятия гнева.

Сейчас его глаза сверкали красным, а кожу покрывал холодный пот. Смерть вопил в его мозгу, как ведьма-банши. Его дыхание сделалось таким жарким, что вырывалось из ноздрей подобно пламени. Он отдался во власть демонической сущности, и его помыслы окутала тьма.

Люсьен уже разломал кровать на части и оторвал цепь от изголовья, но освободиться от нее так и не сумел. Подобно урагану, он пронесся по всему дому, сея разрушение. Из-за оков на запястье он не мог дематериализоваться, однако сейчас это не имело значения – слишком велика его ярость. Перед его мысленным взором проплывали картины смерти и кровавых убийств. Если бы в этот момент кто-то из воинов попался ему под руку, он бы напал, не в силах остановиться. И плевать на последствия.

Кронос мог убить Анью, а Люсьен не в силах ей помочь. Точно так же, как был не в силах помочь Мэрайе… С тех пор его терзает чувство вины. А Анья… Он взвыл, громко и протяжно.

– Ух, не хочешь ли это объяснить?

Умолкнув, услышал он женский голос и с диким рыком обернулся. Увидел очертания гибкой женской фигуры. Светлые волосы. Хрупкие плечи. Он крепче стиснул меч.

«Убей, убей, убей».

Он шагнул к ней с грозным видом.

Она попятилась.

– Люсьен?

Занеся меч над головой, он угрожающе описал им круг в воздухе. «УБЕЙ». Мелькнуло лезвие, нацеленное женщине в шею. Должно быть, та телепортировалась, поскольку меч ударил по полу, а не пронзил плоть. Люсьен зашипел.

Мгновение спустя кто-то похлопал его сзади по плечу.

Он обернулся и тут же получил кулаком по носу. Его голова мотнулась в сторону, а по губам и подбородку потекла теплая жидкость.

– Тебе лучше успокоиться, Смерть, или выведешь меня из себя.

Люсьен снова схватил меч, но тот был выбит из его рук. Зарычав, он прыгнул вперед и сгреб противницу в охапку, а потом встряхнул ее, намереваясь переломить пополам.

– Люсьен, – снова позвала она. На этот раз ее голос звучал успокаивающе, гипнотически. – Люсьен. Я серьезно. Я не тряпичная кукла. Успокойся. Скажи, что стряслось.

Ему наконец удалось взять демона под контроль, сознание прояснилось. Кожа его пленницы пылает огнем – он узнал этот жар. Она пахнет клубникой со сливками – он узнал этот аромат.

– Скажи милой малышке Анье, что происходит в твоей большой башке, – проворковала она, нежно лаская руками его щеки. – Ну пожалуйста, красавчик, я тебя не разочарую – буду твоей вишенкой на торте.

Анья.

Имя эхом разнеслось в его мозгу, прогоняя красный туман и впуская свет. Он заморгал и увидел перед собой идеальное эльфийское личико. Снежный каскад волос. Ярко-голубые глаза. Розовые щечки.

– Анья?

– Прямо перед тобой, миленький.

Боги небесные. Он окинул взглядом комнату, замечая беспорядок и кровь. Свою кровь. Он вспомнил, что поранил руки, колотя по стенам. Его захлестнула волна сожаления.

«Только не снова».

– Я тебя не ударил? – Сосредоточил внимание на женщине в своих объятиях, внимательно осмотрел ее.

Кожа розовая и нежная, без синяков, глаза блестят. Одета в обтягивающую черная футболку и такие же обтягивающие черные брюки, ни то ни другое не порвано. На ногах у нее блестящие черные туфли на высоком каблуке и с открытым мыском, в котором виднеются пальцы с накрашенными черным лаком ногтями.

– Я тебя не ударил? – повторил он.

– Не все ли равно? – спросила она, чуть наклоняя голову. – То есть ты же раньше хотел это сделать.

Люсьен сжал губы. Нельзя допустить, чтобы она узнала, как сильно он ею восхищается. Как сильно нуждается в ней. «Полагаю, твой язык, ласкающий ее клитор, рассказал ей предостаточно». Только украв у нее ключ и обеспечив ее безопасность, он сможет признаться в подобных чувствах.

– Не важно, – легкомысленно отмахнулась она. – Ответ все равно не имеет значения. – Повернулась к нему спиной, отошла к разломанному дивану и уселась на исполосованном подлокотнике. – Слушай, из-за чего весь сыр-бор? Никогда не видела более демонического зрелища. У тебя глаза светились красным. – Она содрогнулась. – Было жутковато, и не в хорошем смысле слова.

– Однажды я предупреждал, что меня лучше не злить.

Боги, с трудом верилось, что он так близко подобрался к темной бездне своего естества. Он всегда вел себя очень осторожно. Однако при мысли о причинении Анье вреда… Он едва сдержал новый рев.

Люсьен наконец признал, что никогда не сможет убить ее. С самого начала не мог. Отвратительно, что он испытывает к ней такие покровительственные чувства. Он так же безнадежен, как и Мэддокс.

– Что ты от меня хочешь, Анья? Зачем вернулась?

– Во-первых, чтобы сделать вот это. – Прицокнув языком, она поднялась и направилась к нему. Взяла его закованное цепью запястье и поднесла к лившемуся из окна лунному свету, а другой рукой помахала над металлом.