Темный пакт

Сбережения моего опекуна, кстати, со счета ушли на самом деле. Интересно, обращены в доход государства или списаны как «прочие расходы» в отчетной ведомости?

По дополненной легенде именно из-за покупки новой личности я в протекторат и вернулся. Якобы у меня после необдуманного приобретения не осталось денег на жизнь, а Герхард Мюллер, он же Хозяин, в нашем разговоре недвусмысленно намекнул на возможный доход. Кроме этого возвращение в протекторат имело и второе дно, условно вымышленное: горячее желание увидеться со Степой, который, как ни крути, кинул меня на серьезную сумму, выигранную на ставках.

Поэтому для всех я въезжал в протекторат как турист-инфантил, которых здесь любят, ценят и уважают. И доят конечно же. А для узкого круга заинтересованных лиц вроде Мюллера — как чудесным образом вырвавшийся из серьезной передряги счастливчик, который по собственной глупости оказался на мели и которому нужны деньги.

Причем нужны весьма и весьма — расходы для поддержания жизни в первом мире невелики лишь на взгляд родившегося в первом мире. Безусловный базовый доход мне никоим образом не полагался, потому что гражданство сменил недавно. Суммы же даже для простого обеспечения обычной жизни в любой стране Большой четверки были велики. Разница между мирами совсем как дома, когда две бутылки пива в Швейцарии стоят больше, чем недельная заработная плата трудящегося на разборке кораблей в Бангладеш.

Личность Артура Волкова требовала неподъемных — для недавнего жителя протектората — денежных средств. Еще один реалистичный момент легенды — в том, что якобы я бездумно распорядился деньгами. Словно обыватель, неожиданно получивший в наследство квартиру, а на вырученные от ее продажи деньги купивший машину премиум-класса. И только после покупки узнавший, что одна стоимость страховки автомобиля практически сопоставима с собственным годовым доходом.

Перед Мюллером должен был предстать весьма способный, но ограниченный в дальновидности юными годами парень, сумевший в невероятной ситуации схватить удачу за хвост. И не сумевший этой удачей грамотно распорядиться, глупо сливший все деньги на высокий, но неподъемный, как оказалось, статус.

Так что несмотря на недавние обстоятельства, вынудившие меня покинуть протекторат, именно за реалистичность новой личности я был спокоен. И даже отдал должное ответственным сотрудникам, которые сумели столь хорошо залегендировать незапланированные изменения.

— Вы приехали, — сообщил приятный женский голос, когда такси остановилось у широкого крыльца гостиницы.

Дверь открылась, и я вышел на улицу, щурясь от яркого утреннего солнышка. Постоял немного, с интересом осматриваясь. Центральный район разительно отличался от остальных районов Высокого Града. Это был сеттльмент первого мира на территории бесправия.

Волынский протекторат расположился на бывшей территории Польши, и администрация в большинстве здесь состояла из поляков. При этом вокруг явно чувствовался британский стиль. Даже более того, все кварталы центрального района были выстроены в английском неоклассическом стиле и назывались по именованию престижных районов Лондона — Найтсбридж, Челси, Белгравия, Ковент-Гарден.

Сверяя окружающее с памятью Олега и «вспоминая», вновь столкнулся с тем, что память парнишки, накладываясь на мой опыт, приводила к неожиданным выводам и новым знаниям.

Польша, здесь Речь Посполитая, в круг благополучных стран в этом мире не попала. Зато ее элита, лавирующая между интересами Британии, России и в меньшей степени Европейского союза, билет в лучшие условия жизни себе приобрела. В том числе и чиновники комиссариата, обитавшие в Волынском протекторате. Это была самая настоящая колониальная администрация, в первую очередь ориентированная на собственное обогащение.

Как отличались районы Высокого Града, разнилось и отношение поляков к англичанам. Если рядовые граждане к Британии и англичанам относились с явной неприязнью — чему я только что был свидетелем на визовом контроле, то все, достигшие финансовой независимости, были ориентированы на переезд на остров или в благополучные колонии. И патриотический флер, с которым обращались к народу польские политики, заканчивался ровно в том месте, где начинались личные интересы этих самых политиков. Это было видно во всем, в каждой мелочи. Даже инфраструктура элитных кварталов Града позволяла свести контакты с туземным населением к минимуму и выезжать за границу района только по служебной необходимости.

Постояв еще немного, вдыхая воздух несвободы и осматривая пустынные улицы, я направился в гостиницу. Самый экономный вариант в Центральном районе — отель «Холидэй Инн Высокий Град». Даже здесь соответствие легенде — в средствах я серьезно ограничен, с собой на «белом» счету шесть сотен кредитов всего.

Оказавшись в холле, неторопливо прошел вперед и осмотрелся. Из живых сотрудников — лишь дежурный администратор, скучающий за стойкой. На меня он внимания не обратил. Я на него тоже: персональное личное обслуживание стоит дорого, а я всем своим видом показывал, что мне в нем необходимости нет.

Еще один элемент заметного отличия уровня жизни. В России, как помню по Царицыну и Елисаветграду, автоматизация процессов сведена к минимуму. Вернее, нет, не так. К минимуму сведено ее видимое вмешательство.

Массовая роботизация и автоматизация гарантированно ведут не только к упрощению, но даже и регрессу массового же общества. Шагнувшая в постиндустриальную эпоху Россия, как и остальные страны Большой четверки, смогла справиться с вызовом роботизации. Правда, мы, как обычно, пошли своим путем.

В Евросоюзе и Трансатлантическом содружестве гражданам работать было не обязательно, получая достаточное для комфортной жизни пособие. Которого хватало не только на обеспечение жизни, но и на поддержание ее комфортного уровня. Работа в Союзе и Содружестве приносила дополнительный доход, причем вакансий на всех не хватало. Как в Великобритании с этим обстоит, Олег не знал, я еще узнать не удосужился. В России же любому совершеннолетнему подданному необходимо было отработать на благо общества четыре месяца в году, а вот гражданину — все шесть. С выходными, правда, и четырехдневной рабочей неделей.

Это было обязательно для тех, кто не связан службой или постоянной работой по контракту. Для подданных существовала еще и всеобщая воинская обязанность. Но в довольно щадящем режиме: трехмесячная служба, а впоследствии регулярные воинские сборы, больше напоминавшие собрания клубов по интересам.

Граждане Российской Конфедерации, кстати, в отличие от ее подданных, были освобождены от воинской повинности. Занимательная система, когда государь-император и президент Конфедерации представлены в одном лице. Зато созданы условия, когда, как ни крути, а любая оппозиция в такой системе будет представлять интересы правителя на троне.

Закончив отвлекаться на размышления о судьбах мира, я подошел к терминалу и по карте ай-ди активировал бронь. Потом нашел взглядом лифт и двинулся к нему, покатив за собой чемодан. Поднявшись в номер — открыв замок все той же ай-ди картой, даже не разбирая вещи, поставил чемодан в угол и сразу прошел к интеркому.

«Слушаю вас», — моментально отозвался голос робота.

— Горничную в номер шесть один три, пожалуйста-пожалуйста, — проговорил я и, не дожидаясь ответа, нажал кнопку отбоя вызова. Двойное «пожалуйста», кстати, работало как кодовое слово.

Автоматизация автоматизацией, но древнейшие профессии по-прежнему требовали человеческого участия. В Польше проституция не была легализована — в отличие, кстати, от Европейского союза. Соответственно не была легализована проституция и в Волынском протекторате. Но за проститутками все целенаправленно ехали именно на Территории — потому что проститутки в ЕС и в протекторатах разнились как безалкогольное и обычное пиво.

Вирт, кстати, в первом мире, за исключением Трансатлантического франко-испано-американского содружества, распространен не был. Самостоятельно я его и попробовать не мог — терминала и нейрошунта не было. Но это и к лучшему — в традиционных обществах ЕС, России и Британии, оказывается, удовлетворение сексуальных потребностей в вирте считалось сродни утренней мастурбации в душе — даже обсуждать подобное было не принято. Олег, привыкший в протекторате к иному, наверняка бы сильно удивился. А вот для меня ситуация с подобным отношением привычна и вполне укладывается в картину своего старого мира.

Горничная, которая уже наверняка направлялась сюда, нужна была мне, впрочем, отнюдь не для успокоения юношеских гормонов. На территории протектората, где отслеживались все перемещения личности и аккаунта, именно эта категория обслуживающего персонала — таксисты и горничные, практически все и всегда подрабатывали выполнением деликатных поручений по передаче информации. Той информации, которую нельзя было доверить Сети.

Кроме турнира, который должен был состояться в самое ближайшее время, у меня были и собственные дела здесь. Планируемая встреча со Степой, конечно, но это опционально и далеко не первостепенной важности. Самое главное — мне нужны были свои люди. Нужны как воздух те, кому я мог если не довериться, то хотя бы на них положиться. Ладно, пока просто опереться — снизим требования на первое время.

У меня нет в этом мире ничего — ни долговременных связей, ни добровольных обязательств других передо мной. И сейчас мне нужны такие люди, которые будут преданы лично мне. Где искать таких людей? В моей ситуации обзавестись такими спутниками вариант только один — тянуть их следом за собой с самого низа, доставая со дна. Преданность в этом случае почти гарантирована, потому что моя неудача отправит их туда, откуда я смог их поднять.

Первым в моем потенциальном списке был Гекдениз Немец. Один из нашей четверки, занимавшейся бустом нубов на Арене. Четвертого участника нашей группы, Андрея Шилова, я не рассматривал — он был старинным приятелем Степана, и о нем я знал мало.

Немец же был конченым. Не в плане человеческих качеств, а исходя из жизненных перспектив. Несколько лет назад погибли его родители, а сам он попал в прицел социальных адаптантов. Как это часто бывает, имущество семьи разлетелось по заинтересованным людям, а сирота оказался в интернате.

К своим семнадцати практически двухметровый, светловолосый голубоглазый парень с турецким именем и чешской фамилией по происхождению был датчанином. Немногословный, в нашей пати он выполнял роль дежурного танка и дежурного же смертника. Гибель в вирте — процедура не из приятных, но по нашим правилам вынужденная гибель в интересах команды увеличивала размер доли в общем вознаграждении.

Гек, как мы называли датчанина, копил деньги на совершеннолетие. Говорил, а тем более рассказывал о себе он всегда мало и на контакт шел с неохотой, но я знал, что парень хочет вернуться в реальную жизнь. Причем на эту цель он начал собирать уже во второй раз — как однажды по секрету сообщил мне Степа, накопленные за первый год в интернате Геком деньги изъяли после внеплановой проверки. Изъяли, вернее, не деньги, а терминал-обманку с чужой личностью и кредитами на счету. Проступок серьезный, и со вполне щадящего режима Немец перешел в график жизни «12/4/8», где двенадцать часов уделялось вирту, четыре полагалось на общественно полезную деятельность, а оставшиеся восемь — личное время.

В этом режиме задача по накоплению суммы необходимой на выход из цепких лап адаптантов усложнилась многократно, но скандинав с турецким именем и чешской фамилией не сдался, продолжая с завидным упорством долбить скальную породу возникшего перед ним барьера. Пусть и сменив кирку на молоток со стамеской.

— Тук-тук-тук, — в тон мыслям раздался звонкий голос одновременно со звуком открываемой двери. Шагнувшая через порог девушка, увидев меня, застыла, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

— Ой… прошу прощения, я, наверное, не туда…

— Заходи, — только и произнес я, жестом показав горничной закрыть дверь.

Щелкнул замок, и девушка в приметном белом переднике сделала два неуверенных шага. Впрочем, в ее оценивающем опытном взгляде неуверенности не было и в помине. В эмоциях же преобладало удивление.


«Да, сложно мне будет здесь с такой внешностью первое время», — хмыкнул я про себя. С другой стороны, молодость — это недостаток, который быстро проходит, поэтому надо просто немного потерпеть. Еще одна подстава от Астерота — зрелый разум просто не позволял мне по второму разу насладиться чудесными годами юности.

Работать надо. Упорно и много, чтоб не съели.

Жестом подозвал горничную ближе — не в прихожей же объясняться. И направляясь к креслу, якобы случайно задел вазу с декоративным цветком.

— Ай-ай-ай, какой я неуклюжий… — с показательным расстройством покачал головой, на несколько шагов отступая от разлетевшихся по полу осколков. — Приберешься?

— Всенепременно, пан Артур, — кивнула девушка, но с места даже не двинулась, ожидая продолжения.

— Мне нужно такси на перекресток «трех дураков», чтобы к десяти вечера быть уже там.

Примерно с девяти открывались точки сбыта веществ. К десяти, как правило, первый вал покупателей уже спадал, и я смогу выдернуть Халида, курирующего перекресток, на пару минут. Именно через сирийца я хотел выйти на Гекдениза. Хотя бы попытаться узнать дистрикт протектората, в котором он обитает. Ну а в идеале сразу вытащить датчанина из интерната — у Халида точно были подвязки среди адаптантов, я «помнил» об этом.

Был, конечно, вариант загрузить задачей Мустафу, но по некотором размышлении я от него отказался. Если парни-жандармы играют с шагом в десять — пятнадцать и даже тридцать — пятьдесят лет, то моя просьба о помощи с освобождением из тюрьмы социальной службы обреченного скандинава сыграет со мной же злую шутку. Кто гарантирует то, что Гекдениз в процессе не получит обязательства в первую очередь перед ФСБ — и в нужный момент сделает не то, что нужно мне, а совсем наоборот?

Так что если хочешь сделать хорошо — тем более с поиском своих людей, делай это сам, решил я для себя. Уже давно, кстати, решил, еще в прошлой жизни.

— Ясновельможный пан хорошо представляет себе опасность посещения Южного района? — отвлекая от мыслей, поинтересовалась горничная.

— Не волнуйся, ясновельможный пан хорошо представляет, какие уж-жасные вещи происходят в Южном районе.

Девушка кивнула и, забрав из ниши в стене вполне обычные метелку с совком, прошла к разбросанным осколкам. При очередном шаге она замерла, выверенно изогнулась, совсем чуть-чуть, и глубоко вздохнула. Замерев, отведя при этом плечи немного назад, она подарила мне заинтересованный взгляд. В глаза я ей не смотрел, потому что в результате отточенной позы и движения тонкая ткань блузки натянулась на верхних девяноста, ставя в опасность целостность скрепляющей пуговки.

— Это все, чего желает ясновельможный пан? — хорошо заметив мое внимание, улыбнулась девушка и показательно медленно наклонилась, убирая осколки. При этом эффектно продемонстрировав свои нижние девяносто.

— Да, это все, — прикрыл я глаза и отвернулся, от греха подальше.

Различные услуги, в том числе и «такси» на неподконтрольную системе социального рейтинга территорию, — отдельная статья доходов для администрации любого отеля в протекторате. И счет за разбитую вазу, а также за услуги дежурной горничной будет включать в себя именно оплату заказанной машины до района «трех дураков». Все придумано до нас, как говорится, и благодаря памяти Олега я был полностью в курсе всех необходимых нюансов. Никакой проводник не нужен, который обычно брал подобные бытовые моменты на себя.

Из-за спины между тем послышался еще один выразительный вздох. Выразительно-недвусмысленный.

Я говорил уже, что у меня в прошлой жизни нормального секса не было последние несколько месяцев? Плюс по всему этому юное тело, в котором после прекращения тренировочного восьмидневного безумного трипа буквально бушевали гормоны… Но нужно ли мне сейчас это приключение? Хотя если не сейчас, то когда? И где, в Елисаветграде? Размечтался — учитывая мой возраст, там подобное без серьезно проработанной операции с выделением значительных ресурсов невыполнимо. И то не факт, что удастся сохранить инкогнито. Риски репутационные опять же слишком велики. И вообще, если сбросить накопившееся напряжение, это поможет мне принимать решения на холодную голову — прямо в ходе размышлений переобулся я.

— Пани? — обернулся я к девушке.

— Да? — не разгибаясь, обратила на меня волоокий взгляд горничная.

— Я штатный журналист школьной газеты и в процессе написания статей собираю материал для своей книги, посвященной теме влияния социокультурного статуса на особенности взаимоотношения людей разного возраста и пола. У меня к вам чисто корреспондентский вопрос, вы не против?

— Какой же? — выпрямилась слегка озадаченная горничная. Но машинально вновь исполнила «плечи назад со вздохом», а я при этом вновь невольно зацепился взглядом за многострадальную пуговку на блузке.

— Пан Артур?

— Ах да… вопрос, корреспондентский. Пани, как вы относитесь к случайным сексуальным связям?





ГЛАВА 14




— Как я отношусь к случайным сексуальным связям? — крыльями взметнулись густые ресницы. — Категорически не приемлю! — с очередным выразительным вздохом сделала ко мне маленький шажок горничная.

— Достойная позиция, — уважительно кивнул я, глядя ей прямо в глаза. — Вы могли бы раскрыть ее более полно в ходе глубокого интервью?

Сам сделал шаг ближе и, едва-едва касаясь бархатной кожи, повел ладонью по щеке девушки, опуская вниз на шею и…

— Особенно если это случайные связи с несовершеннолетними. — Моя рука оказалась перехвачена и будто случайно прижата к тугой груди. — Ясновельможный пан ведь в курсе, что законы — против подобных связей, даже если это единение любящих душ? И закон настолько суров, что даже за фривольный разговор с вами бедная девушка может отправиться за решетку.

Рука, полежав на притягательном полушарии, оказалась отведена в сторону, а горничная, сверкнув глазами, медленно отпрянула.

— Какая печаль, — справившись с голосом, шагнул я вперед, снова оказываясь рядом.

— Я дорожу своей работой, ясновельможный пан, а интервью на такую спорную тему может сильно повредить репутации бедной девушки, — с превеликим расстройством произнесла горничная, а после медленно облизнула губы. Сделала она это так, что я невольно вздрогнул, а по позвоночнику мурашки пробежали.

— Искренне жаль, что мы не сможем с вами встретиться и обсудить столь волнующую нас обоих тему, — с показным сожалением проговорил я, доставая карту ай-ди. Несколько легких движений, и над карточкой появился интерактивный экран. Еще касание, и вот уже открыто окно заметок.

Быстро пробежавшись пальцами по виртуальной клавиатуре, горничная сделала пару шагов назад. Мгновением позже, подарив мне на прощанье многообещающий взгляд, она упорхнула, не забыв прихватить мешок с осколками вазы.

«СЗ, 53/11-195» — посмотрел я на оставленный текст заметки. Северо-Запад, пятидесятая серия домов. Забавно, как раз совсем неподалеку центральный офис службы социальной адаптации. Самый настоящий портал в чистилище — даже арка входа невольно намекает.