Темный пакт

Обычно после его прихода занятия продолжались, но сегодня фон Колер жестом отозвал Мустафу в сторону, и они коротко обменялись парой фраз. За это время дежурный целитель Юсуповых-Штейнберг, опять же вопреки обыкновению, занялся мной еще до первичной лекции барона, которую я обычно слушал в любом состоянии.

Сириец же после короткого разговора с бароном кивнул мне и — удивительное дело — направился в раздевалку. Я, как только целитель закончил приводить меня в порядок, по жесту фон Колера двинулся следом. Через пару минут — приняв душ и переодевшись, вместе с бароном уже шагал по аллеям парка к одному из корпусов усадьбы.

Фон Колер молчал, я ничего не спрашивал. Зачем, если сейчас и так все узнаю. И, вероятно, узнаю немало интересного.

Насчет интересного не ошибся — понял, когда фон Колер открыл дверь, пропуская меня вперед. В комнате, похожей на зал для совещаний, за круглым столом расположился ротмистр Андрей Сергеевич Демидов. Специальный агент кивком поприветствовал меня и указал на стул. Фон Колер уселся на равном удалении от нас, так что просто трехсторонние переговоры получаются.

— Артур, наша встреча санкционирована его сиятельством графом Александром Александровичем, и Максимилиан Иванович присутствует здесь как гарант осведомленности Собственной Его Императорского Величества канцелярии, — без предисловий начал ротмистр.

Неплохо так начал.

— За последние восемь дней ты показал просто ошеломительный результат, прими мои поздравления, — неожиданно зашел с другой стороны Демидов.

«Да, вот такой я молодец», — кивком согласился я со специальным агентом. Ни следа эмоций от него. Или сознательно постоянно закрыт от других, или Мустафа доложил. Хотя и то и другое вероятно.

— Ты подтверждаешь свою уникальность, — продолжал между тем ротмистр. — Даже более того, удивляешь.

Ничего не говоря, я с интересом посмотрел на ротмистра.

— Нет оснований не верить Анне Николаевне и Максимилиану Ивановичу, поставивших нас в известность о том, что ты использовал поле подавления уровня доступного лишь одержимым, достигшим третьего золотого ранга.

«„Нет оснований не верить?“ Это он так пошутил сейчас?» — бросил я взгляд на фон Колера. Барон мой взгляд не заметил, что странно, потому что ротмистр сейчас…

— Артур, не удивляйся, я еще не закончил. — Демидов, в отличие от фон Колера, на мой взгляд отреагировал. — Дело в том, что за минувшие дни у тебя не произошло ни одной попытки срыва или самопроизвольной активации способностей. Такого просто не бывает. При неинициированном источнике для четырнадцатилетнего подростка это из разряда невозможного. Как и предположение о том, что слова Максимилиана Ивановича и Анны Николаевны не соответствуют действительности. Наша работа заключается в том, чтобы не отвергать возможность невозможного, поэтому нашу организацию так и не любят в… обществе, — все же позволил себе предназначенную барону шпильку Демидов. Вернее, предназначенную тому, кому фон Колер будет докладывать о содержании беседы.

— Теперь понимаешь, что мои слова про твою уникальность не были дежурным реверансом? — поинтересовался ротмистр.

«Невозможно для четырнадцатилетнего подростка». Ну конечно, все просто потому, что психика моя совсем не соответствует четырнадцати годам. Поэтому и ни одной попытки срыва. Даже более того — наверняка ведь княгиня думает, что это фон Колер погасил созданное мной поле подавления, а барон, наоборот, считает, что мои действия пресекла Анна Николаевна. А на самом деле в тот момент, в комнате, из серого сумрака я вышел самостоятельно!

— Последние три дня вы занимались с Мустафой Аляминым, принимая вместо ускоряющих психостимуляторов пилюли с сахаром.

«Так-так-так. Стоп. Еще раз», — прокрутил в уме я фразу Демидова.

— А-астанавитесь…

Да, я все же сделал это — произнес вслух.

— Понимаю ваше удивление, — кивнул ротмистр.

— Но… холодный разум, боевой транс…

— Это ваше самостоятельное достижение.

— Ускорители отсутствовали полностью?

— Практически, лишь самый минимум — разогнать вас до боевого транса. Понимаете, ваша уникальность сама по себе ничего не значит. Мы вели вас с самого детства, и видите результат — помноженные на волю и многолетний упорный труд и обучение, ваши способности имеют весьма внушительный фундамент. Будь у вас инициирован источник, экзамен на первый, если даже не на второй ранг, вы могли бы сдавать уже сейчас.

От услышанного испытал смешанные чувства. Конечно, облегчение — сидение на веществах радости не приносит, даже несмотря на возможность полностью обновить организм; разум-то не обновишь. Но кроме облегчения почувствовал настороженность и даже тревогу: просто так подобные разговоры не ведутся. Да и вряд ли Демидов стал бы приезжать сюда просто для того, чтобы засвидетельствовать мне свое удивление.

Как показали дальнейшие слова ротмистра, я был прав.

— Коллеги из Собственной Его Императорского Величества канцелярии, — кивок в сторону фон Колера, — предоставили нам весьма ценную информацию. Это… бомба замедленного действия в мировом масштабе. Если, конечно, мы сможем ее получить, как и возможность использовать.

При упоминании мирового масштаба я пристально посмотрел на фон Колера. Шашни со студенткой, значит… ну-ну. И столь умело разыгранное смущение — даже покраснеть ведь тогда сумел. Обычный профессор, даже темных искусств, попавшийся на интрижке с подопечной, не обсуждает бомбы замедленного действия мирового масштаба. Тем более не обсуждает их как уполномоченный представитель Собственной Е. И. В. канцелярии.

Но в тот момент, когда я только перевел взгляд на барона, понял — даже без слов могу рассказать ему о своих догадках. Поэтому изобразив сложную фигуру, словно отказывающийся от лягушки журавль, кашлянул и побарабанил еще пальцами по столу, демонстрируя нервное напряжение.

И да. Такие, как я, тоже не обсуждают бомбы мирового масштаба. За исключением одного случая — если сами являются исполнителями.

— Артур.

— Слушаю внимательно, — прекратил я скрывать за маской напряжения догадку о роли и статусе фон Колера и посмотрел на Демидова прямо.

— В Высоком Граде Волынского протектората через полторы недели произойдет нелегальный выставочный ивент-турнир, сопряженный с закрытой вечеринкой для избранных.

— Как это связано со мной? — дежурно поинтересовался я, в принципе заранее зная ответ. По поводу моих последних дней жизни я рассказывал на беседах, больше напоминающих допросы, после воскрешения поминутно — и о том, что после поединка в «Яме» некий господин с позывным Хозяин пригласил меня заходить на огонек, я не промолчал.

— Ответственный за организацию вечеринки — Герхард Шикльгрубер, он же Герхард Мюллер, более известный в Высоком Граде как Хозяин.

Ну да, несложно было догадаться.

— И вы предлагаете мне вернуться в протекторат и обратиться к Шикльгруберу по старой памяти, чтобы поучаствовать в этой закрытой вечеринке? Вернее, в нелегальном турнире?


— Именно так.

— То есть, — решил я подытожить, — Канцелярия получает суперсекретные данные о… вероятно, важных гостях на вечеринке, и мне надо добыть какие-то сведения или…

— Ничего добывать нет необходимости. Тебе нужно лишь поучаствовать в турнире и потом, возможно, подтвердить увиденное.

— Перед кем?

— Перед заинтересованными людьми. В идеале — без огласки.

— Не очень понимаю. Я — единственный, кто способен попасть на этот турнир и вечеринку? Вот так легко пришел и попал?

— Турнир тематический, проводится в честь начала учебного года. Так что да, сложностей с попаданием не будет, учитывая твой возраст. Насчет первого вопроса. Да, ты единственный, кто сможет попасть на эту вечеринку. Из наших сотрудников там не будет никого. Абсолютно никого, и никто не сможет тебе помочь.

Ротмистр говорил это таким тоном, как чиновник рассказывает о том, что он против коррупции, успешный спортсмен осуждает допинг, а лоббист табачных компаний агитирует за здоровый образ жизни.

— Все ясно, — прервал я пытающегося достучаться до меня ротмистра.

Понятно, что на этой вечеринке точно будет не один и даже не два агента ФСБ — если была бы только парочка, Демидов не повторял бы с таким выражением раз за разом «никого-никто».

— Возвращаясь к вопросу. Почему именно я?

— Твой будущий герб. То, что ты должен увидеть через неделю, сможет пригодиться нам не ранее чем через десять-пятнадцать лет, когда ты будешь обладать силой и влиянием. Безотносительно ведомства. — Короткий взгляд на барона, и вновь прозрачные глаза смотрят на меня. — Я не зря упомянул, что это бомба замедленного действия. Кроме того, шанс ее использовать, будем честны, невысок. Мы с коллегами свои ордена получим сразу, а вот для тебя выгода негарантированная.

— То есть мне орден полагаться не будет?

— Будет. Если ты перед операцией определишься с решением о том, под чьей эгидой начать службу государю-императору. Сейчас твой статус несколько усложняет…

— Может, денежное вознаграждение?

— Обсуждаемый вопрос, — кивнул ротмистр.

Фон Колер, кстати, в этот момент посмотрел на меня с нескрываемым одобрением.

— Турнир — кровавый спорт?

— Да. У всех участников будет защита, кроме того, предполагается присутствие на площадке дежурных целителей. Стандартная смертность на мероприятии такого формата — не более двадцати процентов: убийство противников — не самоцель.

«Не более двадцати процентов?!» Да, действительно не о чем беспокоиться.

— Твоя гибель на турнире крайне нежелательна, — не обратил внимания на мою гримасу Демидов. — Мы, конечно, тебя вытащим, но это будет сопряжено со значительными трудностями и, возможно, будет стоить легенды и даже жизни нашим людям. После окончания турнира Шикльгрубер гарантированно продаст тебя аравийцам, и именно после осуществления сделки мы уже вмешаемся.

В ином случае спрашивать я бы не стал — и так понятно. Но здесь вопрос жизни и смерти, поэтому лучше выглядеть глупо и все же уточнить:

— Моя гибель подразумевает воскрешение?

— Максимилиан Иванович в случае согласия ответственен за создание нового слепка души на тебе. И, Артур, хочу напомнить…

— Да.

— Это дело государственной важности.

— Угу, — кивнул я, опуская взгляд и положив подбородок на сплетенные пальцы.

Пока думал, ротмистр и барон молчали, не мешая мне. А думал я долго.

Десять-пятнадцать лет. Негарантированная выгода. Возможность болезненного проигрыша. И зачем это мне? Дома я даже на другую сторону улицы переходил, если видел впереди пьяные и шумные компании на тротуаре. Нужны мне проблемы на ровном месте? Самая лучшая драка — это та, которую ты сумел избежать.

— Я согласен, — изрек я после продолжительного размышления.

«Ну Олега, ну ты дебил…» — как вживую прозвучал голос Мустафы из воспоминаний.

Нерациональное решение. Неправильное. Но в то же время… рациональное и правильное.

Я в прошлой жизни никогда бы самостоятельно не прыгнул с парашютом или не полетел на вингсьюте. Именно по желанию, для развлечения. Зато, допустим, в клетке к акулам спуститься — почему бы и нет? Безопасная опасность манит.

В Первую мировую гвардейские офицеры, в том числе аристократы, шли в атаку впереди пехотных цепей. В этом мире, когда Первая мировая закончилась, аристократы благодаря магии в первых рядах и остались.

Да, дома я колотил в зале грушу и других людей, но это совершенно не то. В этом мире выражение, что решение вопросов насилием — удел варваров, неприемлемо. Никто просто не поймет. А если кто-то поймет, на дуэль вызвать может — здесь это в порядке вещей до сих пор. Поэтому сейчас мне просто надо проверить себя.

— Прекрасно, — кивнул ротмистр. — Максимилиан Иванович, после наложения слепка души мы готовы начать работу по обеспечению операции.

Фон Колер кивнул и, степенно поднявшись, двинулся к выходу из зала совещаний. За весь разговор он, кстати, ни слова не проронил. Шагая за бароном, я понял, что направлялись мы в подвал здания. И пока спускались по лестнице, я четко почувствовал — именно сейчас получу ответ на вопрос, почему за использование темных искусств введено наказание смертной казнью.

Когда барон открыл массивную дверь камеры, я первым шагнул вперед. Находившегося в заточении узника видел впервые, но, едва столкнувшись со взглядом необычных, неестественного цвета глаз, без лишних слов осознал причину так давно волнующего меня вопроса.