Танец змей

– Я скрывалась последние десять месяцев, мистер Макгрей. А до того я годами незамеченной пробиралась в лечебницу к отцу. – Она произнесла это с явной ноткой гордости в голосе.

– Для меня этот вариант идеален, – сказал Клоустон, вынужденно смирившийся с происходящим. – Думаю, мы сможем разместить большую часть пациентов в городе – но не всех. Если мы отправимся в разные стороны, я мог бы увезти оставшихся и беднягу Артура к моему коллеге в госпиталь…

– Не говорите нам, – остановил его Макгрей. – Сделайте, как сказала мамзель, и заберите Фиалку с собой. Так она будет в большей безопасности. Мы сядем на другой пароход и продолжим нашу… – он горько усмехнулся, – охоту на ведьм.



После того как план был составлен, остаток дня заполнился бесконечной суетой. Доктор Клоустон отправил не меньше дюжины записок в местный приход, поставщикам клиники и родственникам своих служащих с мольбами дать приют хотя бы части его пациентов. Тем временем обитатели клиники, медсестры и санитары упаковывали все ценное и необходимое. Исход занял время с полудня до раннего вечера – фиакры увозили людей и сразу возвращались за следующей партией. Для этого пригодились и обшарпанная коляска Кэролайн, и ее слуга-великан, а Макгрей почти весь день провел, помогая загружать пациентов в транспорт.

Я тоже хотел поучаствовать, но Макгрей лишь ответил: «От тебя и с двумя руками толку мало…»

Я решил не ругаться с ним и вместо этого отправился принять весьма заслуженную ванну и побриться – хотя бы для того, чтобы успокоить расшатанные нервы. Решение это оказалось опрометчивым, ибо я никогда прежде не брился левой рукой, а еще никак не мог отвести глаз от белого матерчатого цветка, пытаясь – совершенно безуспешно – высмотреть в нем хоть какие-то узнаваемые черты.

К тому моменту, когда я крайне неуклюже закончил приводить себя в порядок, уже занялся закат – поверить не могу, до чего короток день на севере, – и клиника почти опустела.

Я шагал по пустым коридорам, пол усеивали обрывки упаковочной бумаги и бечевки. Камины успели затушить, и внутри стало так же холодно, как и снаружи. Я порадовался, что надел самое теплое свое пальто.

Доктор Клоустон ждал в вестибюле, подсвеченном одной лишь тусклой масляной лампой. Он взирал на безлюдное помещение тоскливым взглядом.

– Вы скоро сюда вернетесь, – пообещал я ему. – И вы, и все ваши пациенты.

Он кивнул, но все же болезненно сглотнул и отвел взгляд, затуманившийся от слез. Я почувствовал себя ужасно виноватым. Эта клиника была, по сути, венцом его карьеры, величайшим даром родному городу, а мы просто взяли и выселили всех отсюда одним днем.

Через секунду на лестнице показался еще один огонек. Это была миссис Дженнингс.

– Мисс Макгрей готова, сэр.

Кэролайн шла за ней, облаченная в бордовый плащ, капюшон которого покоился на ее плечах.

– Харрис еще не вернулся? – спросил я.

– Он здесь, – сказала Кэролайн и показала в окно, за которым виднелся силуэт ее черного коня. – Нужно дождаться возвращения мистера Макгрея из гавани, если мы хотим выехать одновременно.

Я кивнул, и все замолчали. Мы просто ждали, нервы наши были на пределе – но нам ничего не оставалось, кроме как наблюдать за приходом сумерек. Как же ненавистны мне такие моменты: выдвигаться еще слишком рано, но пытаться сделать что-нибудь полезное уже слишком поздно.

Через некоторое время я достал фляжку, которая все еще покоилась у меня в наружном кармане, и протянул ее доктору Клоустону. Он не стал утруждаться возней с серебристыми стаканчиками и отхлебнул прямо из горла, и я последовал его примеру. И тут вдалеке появился фиакр.

– Я приведу мисс Макгрей, – сказала сестра Дженнингс и зашагала вверх по лестнице.

Клоустон сам отпер входную дверь – ледяной сквозняк со свистом пронесся по коридорам, – и вскоре вошел Макгрей.

– Все ваши пациенты доставлены на корабль, – сказал он, выхватил у меня фляжку и сделал большой глоток. – Я заплатил команде с лихвой – они доставят вас, куда скажете. Не давайте этим пройдохам больше денег.

Клоустон кивнул.

– Спасибо тебе, Адольфус. Можешь ли ты… можешь сделать мне одолжение?

– Конечно, доктор.

Клоустон протянул ему внушительного размера конверт. Должно быть, в нем лежало письмо по меньшей мере о дюжине страниц.

– Пожалуйста, проследи, чтобы оно добралось до мисс Смит и доктора Харланда. В нем все указания на случай… моего неожиданного исчезновения.

Макгрей без колебаний принял конверт.

– Считайте, он уже у них. Это меньшее, что я могу для вас сделать.

– Где люди премьер-министра? – спросил я.

– Фуй ждет в коляске. Второй говнюк с капитаном Джонсом – остался на всякий случай, чтобы тот не вздумал отплыть без…

Он замолчал. По лестнице спускалась Фиалка под руку с миссис Дженнингс. Как и Кэролайн, Фиалка была в длинном плаще – но темно-серого цвета. Ее капюшон уже был поднят и скрывал верхнюю часть ее лица. В тусклом цвете и обрамлении темной ткани ее бледный подбородок, казалось, принадлежал живой покойнице.

Девятипалый подошел к ней и даже раскрыл объятия, но наткнулся на ледяной взгляд медсестры.

– Можно? – пробормотал он.

Миссис Дженннингс прищурилась, взглянув на него с подозрением.

– Можно, но быстро. Не задушите ее.

С немыслимой для человека его габаритов нежностью он взял лицо девушки в свои ладони (интересно, чувствует ли она пустоту на месте его отсеченного пальца, подумал я), а затем нагнулся и осторожно поцеловал ее в лоб. Мне бы хотелось узнать, как она это восприняла, но в тот момент Макгрей был единственным, кто видел ее лицо.


– Скоро увидимся, – прошептал он. Похоже, он хотел сказать что-то еще, но сестра Дженнингс потянула девушку к выходу.

Когда та прошла мимо, Кэролайн тоже накинула капюшон на голову. Они были почти одного роста и одинаково бледны, что нам оказалось только на руку. Мне вспомнилось, что как-то раз издалека даже Макгрей спутал одну с другой.

Доктор Клоустон зажег две масляные лампы. Одну он вручил мне.

– Мистер Фрей, – сказал он серьезно, – был рад иметь с вами дело.

Меня аж озноб пробрал.

– Я… взаимно, доктор.

Затем он подошел к Макгрею и незаметно сунул ему маленький пузырек, в котором, как я догадался, был лауданум.

– На дорогу, – шепнул он. Макгрей взглянул на ярлык, затем на доктора – глаза у него были на мокром месте. – Удачи, Адольфус.

Я чуть было не брякнул: «О, да мы же не на смерть отправляемся!» – но все же передумал. Сейчас было не время искушать судьбу.

Макгрей предложил руку Кэролайн, а Клоустон – Фиалке. И этой медленной, мрачной процессией мы вышли во тьму.





16




Экипажи ехали бок о бок, гнетущую тишину заполняли лишь стук копыт и треск колес.

Мы оказались в одной коляске с Шефом, но тот лишь нервировал нас, постоянно выглядывая в окно, шумно дыша и не сводя пальца со спускового крючка револьвера. На протяжении всей поездки Макгрей не сводил глаз с коляски сестры, а Кэролайн с опаской посматривала то в одно окно, то в другое.

Несмотря на напряжение, мы добрались до гавани без происшествий. Экипаж Клоустона, в котором ехали Фиалка и сестра Дженнингс, остановился раньше нашего, поскольку их пароход был пришвартован у самого начала пирса.

Я заметил, что Макгрей напряг зрение, силясь хоть мельком еще раз увидеть сестру, но ночь была слишком темна.

Мы проехали дальше, почти до самого конца пирса, где нас уже дожидались капитан Джонс и один из его парнишек с ярким фонарем в руке. Боб, с револьвером в кобуре, который, впрочем, все равно бросался в глаза, тоже стоял рядом.

– Обратно плывем с еще двумя пассажирами, – сообщил Макгрей, как только вышел из коляски. – С этой девицей и вон тем крупным типом.

Харрис, с трудом слезая с экипажа из-за раненой ноги, лишь крякнул в ответ.

– С тремя, – поправила Кэролайн.

Едва завидев ее, капитан Джонс расплылся в улыбке и поспешил поцеловать ей руку, но Макгрей помешал ему рассыпаться в комплиментах.

– С тремя? – переспросил он.

– Да, – сказала Кэролайн. – Я не могу бросить здесь этого коня.

Боб фыркнул с издевкой.

– Я… не думаю, что у нас найдется для него место, дорогуша, – сказал капитан, но Харрис уже начал снимать с животного сбрую. – Простите, но…

– Это картезианец, – напирала она и, стянув перчатку, погладила коня по шее. – Чистокровный испанец. Он стоит небольшое состояние.

– Нам пора отплывать, – настаивал Боб. – К черту эту лошадь.

Кэролайн воззвала к Макгрею:

– Скажите им, что его надо забрать.

Девятипалый, обожавший лошадей с раннего детства, посмотрел на животное с явным сомнением. Словно красуясь, конь встряхнул своей элегантной мускулистой шеей, до того темной, что нам был виден лишь блестящий контур его гривы.

– Дорогуша, я понимаю, о чем вы. Это чудесный зверь, но…

Кэролайн сделала шажок к нему.

– Я хотела подарить его вам.

В жизни не видел, чтобы столько лиц как по команде повернулись в одну сторону. А у меня внутри вспыхнул необъяснимый жар, какого я прежде никогда не чувствовал.

У Макгрея отвисла челюсть.