Танец марионеток

Все без исключения эрейцы были уверены, что, если бы гарнизоном Д’уирсэтха командовал кто-то иной, а не де Верде, город уже давно бы сгорел, а королевские чиновники болтались на фонарях. Именно репутация графа и его блестящие организаторские способности до сих пор позволяли сохранять спокойствие в провинции.

У легенды о великом полководце был только один изъян. Человек со столь богатой биографией должен иметь столь же впечатляющее прозвище, например Альберт Великий или Альберт Завоеватель. К сожалению, помимо военного гения, граф отличался еще и тем, что любил хорошо поесть, а потому вошел в историю как Толстый Альф.

Поэтому, пока в это тревожное время Городская стража испытывала терпение эрейцев, все взгляды обратились к Цитадели, где размещался штаб Толстого Альфа. Теоретически верховной властью в провинции обладал гражданский губернатор, но для всех было очевидно, что ни одно из своих решений он не мог провести без согласия де Верде, а Толстый Альф, в свою очередь, делал все, что хотел, не спрашивая разрешения у губернатора. Власть не могла не отреагировать на строптивость Стражи, и ответ этот должен был прийти из Цитадели, а не из дворца губернатора.





* * *


Вскоре конфликт со стражниками затронул и мою роту. Я сидел в фиолетовой комнате и читал какой-то трактат о древней религии Каэлларха, который Зеленый в буквальном смысле выкопал из библиотеки, расположенной в рухнувшем подвале, когда появился Офал с плохими новостями. Он встал напротив меня со своим донесением, практически полностью заслонив свет из окна, что не мудрено с его двумя метрами роста и почти двумя центнерами веса. Вам, конечно, знаком этот тип людей – им хватит сил, чтобы в одиночку повернуть реку вспять, но если они встали в дверях, то проще прорубить дыру в стене, чем заставить их сделать шаг в сторону. Кстати, насчет него ходили слухи, что своими габаритами он обязан именно святой воде.

Офал откашлялся и монотонным голосом начал описывать события минувшей ночи. Патруль Городской стражи попытался задержать нескольких особо одаренных наших бойцов, бродивших в полночь по улицам города, очевидно, совершенно пьяными. Стражники сначала не заметили отличительных знаков полка, поэтому обошлись с моими людьми так же, как с любой другой нетрезвой компанией, шумящей на улице посреди ночи. Однако в ответ Стража услышала пламенную речь Дерека:

– Что, мужичье, не видите, что мы из гарнизона? Валите к себе в стойло и займитесь чем-нибудь полезным. Гоняйте лучше всяких охламонов, мало, что ли, их вокруг? А еще не помешало бы отловить всех бродячих собак, что рыскают по улицам.

О незаурядных ораторских способностях Дерека мне слышать не приходилось, потому я не поверил, что он в состоянии полного опьянения мог столь изящно отчитать стражников, но остальные участники происшествия клялись, что всё было именно так. Лично я ставлю на то, что дерзкий ответ Дерека сводился скорее к фразе: «Пиздуйте, долбоебы!» Но кто я такой, чтобы подвергать сомнению показания свидетелей?

Так или иначе, Дерек очутился в каталажке, а стражники отказывались выпустить его, пока он официально не извинится за свои слова. Разумеется, он не собирался этого делать. И никто в полку не стал бы приносить извинения за него. Наше подразделение не могло потерять лицо, а потому не оставалось иного выхода, как только обратиться в участок и попытаться призвать к благоразумию дежурившего офицера. И только в случае неудачи можно было прибегнуть к менее деликатным средствам.

Пришлось обратиться и к Безумному Йорлану. Я нашел его в келье рядом с лабораторией, где он лежал на тюфяке и страдал от тяжелого приступа клинической лени. Я кратко рассказал ему, что произошло.

– Дислоцироваться в этом городе – это как сидеть на бочке пороха со спичкой в заднице, – прокомментировал он задумчиво.

– Что такое порох? – с подозрением спросил я.

– А, ничего такого, – он небрежно махнул рукой. – Кое-какой материал для моих маленьких экспериментов. Тебе будет неинтересно.

– Это какое-то взрывчатое вещество? – встревожился я.

– Что за вопрос! – возмутился он. – Я серьезный алхимик. Я экспериментирую только со взрывчатыми веществами.

– Я сожалею, что спросил. В любом случае мне нужен один из твоих сильных «ароматов».

Йорлан кивнул, вышел из кельи и через некоторое время вернулся с кожаным поясом, к которому были прикреплены восемь маленьких флаконов.

– Эти четыре розовые – антидот, – объяснил он. – Нужно немного времени, чтобы он начал действовать, поэтому стоит принять заранее.

– Насколько заранее?

– Хороший вопрос. Если выживешь, пожалуйста, не забудь, что это надо где-то зафиксировать.

– Значит, лучше выпить зелье сильно заранее, чтобы наверняка?

– Лучше не надо. Возможно, антидот действует недолго. Хорошо, что ты обратил на это внимание. Будь так добр, отметь, пожалуйста, продолжительность действия, если яд не убьет тебя раньше.

– Не скажу, что после твоих слов мне стало легче.

– Я бы пошел с тобой, но мне не хочется.

Я пожал плечами и развернулся в сторону выхода. Йорлан зевнул и вернулся на сенник.





* * *


Итак, в моем распоряжении были флаконы Йорлана, а также Угх и Губка как более традиционные средства для давления – таким образом, я был готов к выходу. Гиена уже полностью выздоровел после столкновения с Вильгельмом, и я подумал, не взять ли с собой его и Паршу, но потом понял, что запуск этой парочки в помещение со стражниками чревато кровопролитием, а у меня еще оставалась хрупкая надежда на мирное разрешение конфликта. Дерека держали в участке на Торговой улице (правда, на уличном указателе, сделанном каким-то местным служащим, плохо владевшим эрейским языком, было написано «Тарговицкая»), а капитан, начальник этого участка, Ринеагх, имел редкую честь быть одинаково ненавистным и эрейцам, и каэлларцам. Он заслужил ее, постоянно призывая ввести сухой закон в Каэллархе – по-видимому, только алкоголь был единственной точкой соприкосновения обеих сторон.

Быстрым шагом мы добрались до участка. Рост у меня относительно низкий, поэтому между Губкой и Угх я выглядел карликом, но под их сильной защитой чувствовал себя намного увереннее. Охранники перед зданием убрались с нашего пути без возражений, и мы вошли внутрь. И только оказавшись внутри участка, среди стражей порядка, подозрительно рассматривавших наши эмблемы, я понял, что был излишне оптимистичен. По плану А мы должны были заключить соглашение с местным начальником. По плану Б – пустить в ход алхимию. Иными словами, я надеялся либо на понимание стражников, либо на надежность Йорлана. Трудно представить себе более шаткий фундамент. После недолгих колебаний я подал сигнал своим телохранителям, и мы опустошили флаконы с противоядием, чем привлекли к себе излишнее внимание. Объяснений, однако, никто требовать не стал, и мы отправились искать кабинет капитана. Он оказался в конце длинного коридора, у двери стояли два часовых. Впрочем, мое присутствие они едва заметили, так как сразу же уставились на статную темнокожую Угх, и в их взгляде страх смешивался с восхищением.

– Поручик Норгаард, Седьмой полк, к капитану Ринеагху.

– Договорившись о прихождении перед приходом? – спросил один из часовых на ломаном эрейском.

– Что?

– У тебя назначена встреча? – поправил его коллега.


– Нет, но двое моих сопровождающих значительно крупнее вас, – резонно ответил я.

– Я должен спросить капитана, захочет ли он вас видеть.

Часовой скрылся за дверью, и мы услышали короткий разговор. Вернувшись, он пригласил нас в кабинет. Это было элегантно оформленное помещение. В самом центре стоял большой письменный стол из ценных пород древесины, а рядом – стулья, украшенные искусно выполненным орнаментом. Стеллажи были сплошь заставлены бесполезными безделушками. Пол покрывал большой ковер с узором, а на стенах висели картины, изображающие батальные сцены. За столом восседал сам капитан, тучный мужчина лет тридцати с редкими волосами, по его блестящему лбу стекали капельки пота. Кроме него в помещении находился адъютант, худощавый мальчик в нелепом мундире.

– Спасибо, господин капитан, что вы согласились принять нас, – сказал я приветливым тоном. – Поручик Норгаард, Седьмой полк.

Я подошел к столу и уселся на один из стульев. Губка и Угх встали позади меня, кидая на капитана грозные взгляды.

– Чего вы хотите? – резко спросил Ринеагх.

– Я не мог не заметить, что вы не представились и не предложили нам выпить, – заявил я. – К счастью, ваше имя мне уже известно, а обслужить себя мы можем и сами.

После этих слов Губка подошел ближе к столу и потянулся за чашкой, из которого капитан пил чай. Адъютант вздрогнул, как будто собирался вмешаться, но страх удержал его на месте. Губка залпом допил чай, а затем чихнул, уронив чашку, которая разбилась вдребезги.

– Простите, мой товарищ сделал это не специально, – объяснил я. – У него просто аллергия на ублюдков.

На лбу Ринеагха выступило еще больше капель пота. Я совсем некстати вспомнил, что намеревался начать разговор с призыва к здравому смыслу, но, глядя в перламутровое, тупое лицо капитана, пришел к выводу, что нынешнюю стратегию, вероятно, выбрал правильно.

– Вернемся к делу, – продолжил я. – Я полагаю, что вы знаете, капитан, почему мы здесь. Если нет, то это было бы действительно поразительным проявлением глупости. У вас наш человек. Мы хотим его забрать.

– Сначала он должен извиниться, – буркнул Ринеагх.

Я засмеялся.

– С этим может быть проблема. Потому что у нас, Седьмого полка, нет привычки извиняться. Поэтому лучше просто вернуть нам Дерека и тем самым избежать больших неприятностей.

– Сначала он должен извиниться.

– Стоит ли так рисковать ради чисто символического жеста?

– Я ничем не рискую.

– Нам обязательно разбивать еще одну чашку, чтобы подчеркнуть важность ситуации? Жалко хорошего фарфора ради театральных жестов.

– Вы можете выпендриваться, но я знаю, что вы не посмеете ничего сделать, – хрипло произнес Ринеагх. – Вы на моей территории, вы окружены моими людьми.

– Ну что ж, я пытался… Угх, Губка!

Они сработали одновременно. Угх одним ударом вырубила адъютанта, который даже не успел заметить, что с ним произошло. Губка же обогнул письменный стол и навалился на капитана.

– Эй! – закричал Ринеагх. – Что это значит?!

Губка поднял его со стула и обездвижил, обхватив рукой его шею.

– Капитан? – за дверью раздался голос часового. – Все в порядке?

– Правильный ответ на этот вопрос – «да», – подсказал я шепотом театрального суфлера.

– Да! – крикнул в ответ капитан.

– Ты быстро учишься, – похвалил я его.

– Что с ним делать? – спросил Губка.

– Только до потери сознания, – ответил я. – Нам не нужен излишне серьезный инцидент.

Я достал из-за пазухи один из флаконов Йорлана и направился к выходу. За спиной услышал, как с грохотом валится на пол бесчувственное тело Ринеагха. Я открыл дверь и закинул «аромат» в коридор. Флакон разбился, и дым мгновенно заполнил помещение. Оба часовых еще пару мгновений смотрели на меня, пытаясь понять, что происходит, а затем упали без чувств на пол. Я обернулся и взглянул на Угх и Губку.

– Мы все еще в сознании. Это, наверное, хороший знак.

Мы шли по коридору, и на пути нам снова и снова попадались стражники, лежащие на полу без сознания. Противоядие работало безупречно, никто из нас троих не испытывал воздействия вещества Йорлана. Когда мы добрались до места, где коридор заканчивался и переходил в приемную, я бросил еще один флакон. Несколько крутившихся здесь стражников тут же повалились навзничь, даже не успев достать оружие. Мы же направились к лестнице, которая вела к тюремной камере. На полпути я приостановился и бросил вниз два последних флакона.

Когда мы вошли в подземелье, в наши ноздри ударила волна затхлого, удушающего зловония, источник которого легко можно было определить. В маленькой, плохо освещенной камере, на площади, возможно, в несколько квадратных метров, теснилось свыше десятка заключенных. У них не было ни сенников, ни даже ведер, в которые они могли испражняться, и гора экскрементов росла в углу камеры. Три охранника и дюжина заключенных лежали на земле без движения. Мы обыскали тела охранников и нашли связку ключей. Нужный мы подобрали не сразу, но наконец пробрались внутрь, сдерживая рвотные позывы. Дерек лежал в углу, придавленный телом чернокожего бородача, одетого в рваную, но очень ценную ткань из-за Пограничных гор. Купец? Дипломат? Начальник каравана? На мгновение я задумался, что могло заманить столь экзотического путешественника в такую культурно единообразную провинцию, как Каэлларх. И почему он оказался в этой мерзкой темнице вместе с обычными головорезами. Я пожал плечами и дал знак своим бойцам, чтобы они сняли его с Дерека.

– Сделай это ты, – сказал Губка Угх, скрещивая руки. – Я не хочу мараться.

Удар кулака, последовавший в ответ, любого другого человека лишил бы сознания, но Губка только встряхнул головой и, когда Угх атаковала его во второй раз, смог заблокировать удар и провести контратаку. Два колосса принялись с остервенением обмениваться зуботычинами, а я беспомощно наблюдал за этим, понимая, что попытайся я вмешаться, мои шансы были бы, как у ребенка, что пытается разнять двух дерущихся взрослых. Я начал уже лихорадочно придумывать страстную речь с призывом прекратить насилие и обрести межрасовое взаимопонимание, но вместо этого только заорал:

– Кончайте бузить, антидот скоро закончится!

Никто из них не обратил на меня внимания. Я рявкнул еще несколько раз, но без толку. В итоге драку остановила Угх. Внезапной контратакой она выбила Губку из равновесия и, воспользовавшись тем, что он пошатнулся, отступила на несколько шагов.

– Довольно, – отрезала она. – Ты давно нарывался на мордобой, но сейчас не время и не место. Мы здесь, чтобы помочь нашему брату, и это самое важное.