Тайные виды на гору Фудзи

Саядо со значением поглядел на переводчика.

– А при том, – сказал он. – Физический мир со времен Будды изменился неузнаваемо, и поездка в те места, где он жил и учил, обогатит путешественника разве что набором дешевых индусских сувениров. Но джаны остались теми же. И, переходя от джаны к джане, прилежные ученики Будды с трепетом думают – вот здесь когда-то был Благословенный! И здесь! И здесь! Не хочу умалять ваши национальные святыни и обычаи, но если вам нужна истинная мочалка «по священным местам», то вот она. Хотя бы потому что от нее действительно становишься не грязнее, а чище.

– Да, – сказал я задумчиво. – Я сразу почувствовал в четвертой джане что-то такое… Не знаю даже, как сказать. Древнее, великое… Вот как в египетских храмах.

– В четвертой джане, – ответил монах, – вы не просто видите обвалившиеся руины прошлого, а переживаете в точности то, что чувствовал когда-то Будда и его ученики. Ну или почти то же самое – наш век, конечно, не способен к такой совершенной стабилизации ума, и джаны несколько обмелели. Но суть их осталась прежней. Будда, чтобы вы знали, увидел цепь бесконечных перерождений ума именно из четвертой джаны, в которую он погрузился в ночь своего просветления. Точно так же овладевали великой мудростью его ученики… А в самом конце жизни Будда вернулся в четвертую джану, чтобы умереть.

– То есть практическое применение джан в основном в том, чтобы идти по стопам Будды? И овладевать его мудростью?

– Именно, – смежил веки саядо Ан. – Но углубиться в эту тему дальше с помощью вашего прибора, к сожалению, невозможно. Подобным образом можно пережить только четыре материальные джаны, и то не слишком глубоко. Но для мирянина – вполне достаточно. Считайте эти опыты первой в вашей жизни поездкой по действительно священному маршруту. Мы не станем никуда отклоняться от траектории этой экскурсии в интересах вашей безопасности…

Мне показалось, что он недоговаривает. Или, вернее, пытается деликатно обойти какой-то скользкий момент. Но я не ориентировался в теме и даже не знал, какой вопрос задать. Поэтому я просто сложил ладони у груди и поклонился.





***


Конечно, к этому времени я уже знал, с кем работают два других монаха – но не от Дамиана. Это выяснила моя служба безопасности.

Нетрудно было догадаться, что у других монахов тоже есть переводчики и они, скорее всего, знакомы друг с другом и поддерживают контакт. Моя служба безопасности проследила, с кем созванивается переводчик саядо Ана. Оказалось, два других монаха тоже на яхтах. Один, как я и предполагал, был на «Гюльчатай» у Рината. Второй – на «Катаклизме» у Юры Шмуклера. То же делалось ясно из перемещений Дамиана.

Понятно было, что и Юра, и Ринат знают про моего монаха – и я решил при случае обсудить опыт. Случай скоро представился.

Мы оказались все втроем в Сен-Тропе, на «Гюльчатай» у Рината – на его дне рождения. Выпили, разнюхались (Ринат с этим делом давно завязал по здоровью, но тут захотел себе позволить) и пошли играть на бильярде.

Я решился подкатить к Юре первым.

– Юр, – сказал я, – а как у тебя с монахом дела? Может, поделимся опытом? А то все о девочках, да о тачках.

– Че, тоже лысого гоняешь? – делано удивился Юра. – Не знал, не знал… Че же мы, братцы, говно это тогда нюхаем? Для кого представление?

Я на это даже внимания не обратил. У него манера так дела вести – все время дурака валять и делать вид, что он не в курсах. А на самом деле он все узнает самый первый. Но кто я такой, чтобы ему перечить – где он в списке «Форбс», и где я…

А насчет кокаина он подметил верно. Я уже минут тридцать сравнивал свои ощущения с первой джаной, и даже понять не мог, где, собственно, в этом белом порошке обещанный мексиканским правительством Kraft durch Freude[10]. Ведь любил когда-то, любил… А приглядеться – один чистый напряг с самого начала, только сперва слабый, а потом все сильнее и сильнее.

Похоже, такие ощущения были у всех.

– Кокаин этот… – Юра пошевелил пальцами в воздухе. – Чифирь для индейцев, чтобы они камни быстрее носили. Особенно когда жрать нечего, а пирамида большая.

– Может, и мы какую-то пирамиду строим, – сказал я, – только не знаем.

Ринат погрозил мне пальцем.

– Без гнилой конспирологии. Здесь респектабельная лодка.

– Вы как, мужики, до четвертой дошли? – спросил Юра.

– Дошли, – сказал Ринат. – Давно уже дошли. Я в ней в основном и отдыхаю. Всегда искал такое место, где ни одна сука не достанет. И вот нашел. Туда не то что звонки, туда ни одна забота не пролезет. Ни одна печалька не втиснется. Сейф души.

– Точно-точно, – подтвердил я, – вот ты правильное слово нашел какое, Ринат. Сейф. Но мне, если честно, страшновато иногда делается.

– А чего?

– Ну, даже не знаю, как сказать. Как будто я в храм забрался и шашлыки в нем жарю.

Юра красиво отдуплил и шмыгнул носом.

– Ниипет, – отозвался он. – Реквизиция церковного имущества восставшими массами.

– Ну да, – сказал я. – Шутки шутками, но когда мой лысый о прошлых жизнях упомянул, мне даже не по себе стало. А вдруг, думаю, я сейчас что-то такое вспомню и… Че-то как-то…

– А я пробовал, – сказал Юра. – Все нормально.

Тут даже Ринат удивился.

– Прошлые жизни вспомнил? – спросил он. – Правда, что ли?

– Не совсем, – ответил Юра. – Вернее, не свои.

– Это как?


– Там аккуратно рулить надо. Федя правильно говорит, что может крыша съехать. Поэтому я так делаю – просижу час в четвертой, а потом снимаю шлем, бегом к себе и сразу телочку. Дружка только спреем надо опрыскать, чтобы быстро не кончить. И, значит, пристроишься к ней со спины, чтобы лица видно не было, загонишь балду, попросишь не шевелиться – и начинается…

– Что начинается? – спросил я.

– Вспоминаешь. Всех обалденных телок видишь, какие у тебя в прошлых жизнях были. Хоть Клеопатру, хоть Нефертити, хоть Лену Троянскую… Да хоть Еву Браун. Только подумал о ней, и бац, она уже у тебя в руках. Реально завораживает. Это не очень долго длится, правда. Минут тридцать максимум.

– Потом кончаешь? – спросил Ринат.

– Не, я же сказал – со спреем. Проблема в другом. О делах постепенно начинаешь думать, о людях и так далее. А как это говно в голову полезло, считай, все. Cеанс окончен.

– Подожди-ка, Юра, – говорю я. – Ты что, хочешь сказать, что ты в прошлых жизнях был этим, Парисом? Или Менелаем? Фараоном Эхнатоном? А потом Марком Антонием и Гитлером?

– Ну да, – сказал Юра. – Типа того. Тебе что, монах не объяснял?

– Нет, – ответил я.

– Это не ты конкретно кем-то раньше был, а кем-то нет. Ты был всем. Вообще всем. Так, во всяком случае, я понял. Поэтому, когда получаешь доступ к центральному архиву, можно всех вспомнить, кто раньше жил. Ты ими всеми был, Федя. Но не как Федя, а как они сами. Или, можно сказать, как Мировой ум. Мне прошлая жена так объясняла, она йогой занималась и в этих вопросах подкованная была. Мировой ум все помнит.

– Мне саядо ничего такого не говорил, – сказал я растерянно.

– А ты, наверно, не спрашивал. Потому что нелюбопытный.

– Как-то неловко было.

– А чего неловко. Мы им сколько платим.

– Кстати, – сказал я, – раз уж речь зашла. Мне кажется, они нам про джаны что-то недоговаривают.

– В каком смысле? – спросил Ринат.

– В смысле, не показывают все, что там есть. Провели по четырем джанам, и хватит, экскурсия окончена. А у них там, я уверен, еще и не такие маршруты бывают… Темнят.

– А чего им темнить? – спросил Ринат.

Я пожал плечами.

– Может, они на новый контракт хотят выйти. Уже совсем за другие бабки.

– Да какие проблемы, – усмехнулся Ринат. – Пусть выходят. За такое заплатить не жалко.

– Ты не знаешь, сколько они назначат, – ответил Юра, быстро глянув на меня. – Федя правильно думает.

Юра все бизнес-вопросы просекает очень быстро даже под кокаином. Ринат положил кий – и уставился на меня.

– Думаешь, они нас подсаживают, а потом…

– Не знаю, – сказал я. – Но я от своего лысого вот что слышал – у них кроме этих четырех джан еще есть четыре другие. Нематериальные, названий сейчас не вспомню. Монах сказал, что на нашем аппарате туда никак не доплыть.

– Еще четыре джаны? – изумился Юра. – Мне про такое не говорили. А тебе, Ринат?

– Мне говорили, – сказал Ринат после паузы. – Было дело. Я тогда подумал, что они на новое оборудование разводят. Но лысый объяснил, что после четвертой вообще никакое оборудование не поможет. А только личное усилие.

– Может, он врет, – сказал Юра.

– Не, не врет, – ответил Ринат.

– Ты откуда знаешь?

– Во-первых, – сказал Ринат, – им врать нельзя по уставу. А они его держат…

– А во-вторых? – спросил Юра.

– Да уж и «во-первых» хватит.

– Не, ты договаривай.

– А во-вторых, мне Дамиан объяснял, в чем тут дело. Он в одну из этих нематериальных джан попал, когда шлем тестировал.

– Дамиан этот, по ходу, больше нас прется, – вздохнул Юра. – В три раза примерно, и бесплатно. Мало того что бесплатно, мы ему еще за настройку платим. Минут по сорок шлем тестирует вместе с монахом. И в каждой джане хоть немного, а проторчит.

– Ну и что, жалко, что ли, – сказал Ринат. – Он у нас как этот, лорд-пробователь. Вдруг там провода замкнуло. Ты же не хочешь, чтобы у тебя мозги в глазунью спеклись.

– А чего он рассказывал? – спросил Юра. – Почему в эти нематериальные джаны попасть нельзя?