Тайна Тёмного Императора

— Госпожа, а ваш экипаж?

Я растерялась, не зная, что ответить. Чем объяснить своё странное поведение — отправиться с багажом в руках за стены крепости? Но быстро взяла себя в руки и пустила в ход всё своё обаяние — мило улыбнулась и невинно взмахнула ресницами, заставляя мужчину смотреть только на меня, пряча ношу за спину.

— Благодарю за заботу, сегодня прекрасный солнечный день, не так ли? — в подтверждении этому я сощурилась на солнце, которое слепило и ласкало теплом. — Хочу прогуляться по парку и подышать воздухом.

Мои навыки общения с мужчинами хоть не так и велики, но сработали. Караульный отвёл взгляд и, видят боги, на скулах его появился румянец смущения. Хорошо, что он молод, с более зрелым мужчиной такой трюк не прошёл бы, наверняка уже подняли бы шум.

Но рано я обрадовалась — из башни вышел ещё один караульный. Он заметил нас. Кажется, вчера он стоял на воротах и видел меня в повозке, когда мы проезжали арку, неужели вспомнил?

Сердце забилось быстро и горячо. Во рту пересохло. Нужно было что-то срочно предпринимать! Я посмотрела за землю и охнула, хватаясь за голову.

— Госпожа, — взволновался молодой караульный, — вам нехорошо?!

Я не могла упустить шанса и схватилась за ворот формы мужчины, прильнула к нему всем телом.

— Голова закружилась, — проговорила негромко с придыханием, поражаясь собственной выходке, находясь на весьма неприлично расстоянии от лица мужчины, так что когда я повернула голову, чтобы глянуть на другого стражника, щёку оцарапала щетина.

Тот караульный хмыкнул и отвернулся, явно подумав о чём-то непристойном, и решил не мешать.

Я поторопилась и отстранилась, как только поняла, что мою талию заграбастали широкие ладони мужчины, придерживая хоть и чуть с лёгкостью, но пальцы так и выплавились в тело. Я тут же встрепенулась, поправляя выбившийся завиток за ухо, сжимая ручки своей ноши, коротко улыбнулась.

— Простите, мне уже стало лучше.

Пользуясь замешательством мужчины и полным недоумением с примесью разочарования, я отступила и поторопилась уйти. Шагая быстро мелкими шагами, чувствуя на себе взгляд до тех пор, пока не скрылась в арке, ведущей к мосту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍22

Я смогла выдохнуть, когда пересекла мост и побрела по дороге, что уводила в лесной массив, теперь уже не тревожась, что меня остановят. Хотя не покидало чувство, что тот караульный нагонит. Кажется, с обаянием я перестаралась.

Слава Богине, никто меня нагонять не торопился, да и вряд ли можно караульным покидать пост. Поэтому я успокоилась и продолжила свой путь, слушая щебет лесных птиц, любуясь, как солнечный свет играет изумрудными бликами на гладкой молодой листве. Но любоваться местными прикрасами было не время и не место. Теперь нужно добраться до главной дороги и попроситься в попутчики на какой-нибудь обоз, чтобы добраться до города.

Выйдя из леса, я направилась пыльной дорогой в сторону выступающих из-за холмов разновидных крыш. Здесь, вдали от суетливых шумных улиц столицы, раскинулись загородные поместья высокородной знати. Несколько повозок, груженных бочками и мешками, проехали мимо. Никто из хозяев не остановился, только выворачивали головы, чтобы разглядеть путницу лучше.

И я с запозданием поняла, в чём загвоздка! Для простых крестьян в этом наряде и со сложной прической я выглядела странно и больше отпугивала.

Нет, так дело не пойдёт!

Решив, что нужно немного преобразиться, огляделась и свернула с дороги на обочину, пошла по пригорку к деревьям, углубляясь в кущи. Спрятавшись в тени орешника с шелестящими на ветерке листьями, раскрыла саквояж.

Порывшись в нём, достала самое скромное, бледно-серое, платье. В таком не показаться на глаза гостям, а вот для дома оно было удобным и комфортным.

Для улиц Флиастона — самое то.

Быстро переодевшись, я расплела и причёску, хотя стало немного жаль стараний Митрис. Заплела волосы в обычную косу. Поднялась на ноги, расправив складки, стряхнула травинки. И осталась весьма довольной — теперь меня можно принять за обычную горожанку! Но при близком рассмотрении, конечно, меня можно сразу раскусить по нежной коже рук, не знающих тяжёлого вредного труда, и фарфоровой гладкости лица и шеи. Надеюсь, всё обойдётся.

Я снова села на землю и, складывая вещи в сумку, нащупала в её недрах что-то холодное, скользкое и грубое. Схватив вещь, выудила наружу.

Мои брови поползли вверх. Это был женский кошель. Мой!

Мысли судорожно замельтешили. Как он оказался в моих вещах?! Я начала усиленно вспоминать. Экономика Кьета собирала мне вещи. Может, она и положила? Как бы то ни было, я была безумно благодарна Богине, а когда посмотрела, что внутри сунты [денежная мера] оставались в том количестве, в котором я клала их, едва не подпрыгнула на ноги.

Что же выходит? Охранник не проверял мои вещи?! Или решил ничего не трогать?

Я взяла с земли саквояж и весь его перетряхнула. Может, экономка догадалась положить и мои документы? Но нет, ничего из бумаг внутри не было. Что ж, и на том спасибо. Хотя теперь без документов и дома я превратилась в настоящую бродяжку. Радость вмиг улетучилась.

Мои дела обстоят слишком плохо, и не стоило об этом забывать.

Ничего, встрепенулась, расправив плечи, оттопырив ткань ворота, пряча кошель в лиф платья, я найду выход, выкарабкаюсь из этого болота и тьмы. Буду пытаться всеми силами. Да ещё и вытяну своего брата. Обязательно.

С этими мыслями сложила всё аккуратно назад, так чтобы вещи не слишком помялись, поднялась с примятой травы. Пригладив волосы, вышла из прохладной тени чащи и снова спустилась к дороге.

Вдалеке на мою удачу как раз ехал экипаж. Пригляделась. Знакомый герб я увидела издалека сквозь поток солнечного света и пыли.

— Почтовый!

23

Выскочив на дорогу, я споткнулась и едва не угодила прямо под копыта лошади, хорошо, что возничий успел натянуть поводья и чуть притормозить. Лицо мужчины исказилось и покраснело неровными багряными пятнами, из глаз сыпались искры, он готов был разразиться страшными бранными словами, но, разглядев меня, едва пыль осела, сдержался и, выслушав мою сбивчивую просьбу взять в попутчицы за плату, согласился.

Примостившись на лавку с краю и поставив саквояж у ног, я мило улыбнулась суровому черноглазому мужчине. Он в ответ сердито сжал челюсти и тронул лошадь, пуская её дальше по дороге. К счастью, мужчина оказался не из болтливых. И до города я добралась хоть и не быстро, но в спокойствии.

Обоз остановился на одной из главных улиц Флиастона у высокого каменного здания с черепичной крышей, многочисленными узкими окнами и зеленым фасадом.


Возничий отказался брать плату, которую я хотела ему вручить, буркнул что-то под нос, избегая моего взгляда, и слез с козел.

Проводив его благодарным взглядом, зажав в ладони монеты, повернулась к дороге. Ряды домов, плотно теснившихся друг к другу, высились в небо покатыми крышами, двери этих построек украшали вывески всевозможных магазинчиков и таверн. Большинство горожан толпилось вокруг лавок, другие не спеша прогуливалась по кварталу, местные работники сновали между ними, разнося ящики и бочки. Шум и суету создавали повозки, самые нетерпеливые возничие которых крепко покрикивали на прохожих, пробивая себе дорогу.

Даже голова закружилась от этой суматохи, но какая бы суета ни творилась в городе, меня она не отпугивала, напротив, после бесконечных дней заточения я была даже рада кипящей жизни.

Я осмотрела улицу ещё раз. Все дороги вели к торговой площади, и именно туда стремилась часть горожан.

Теперь нужно подумать, куда мне следовать дальше. И когда я встала перед этим вопросом, внутри всё же всколыхнулись волнение и страх, который будто всё время ждал подходящего момента, чтобы запустить в меня свои холодные щупальца.

— Стой, гадёныш! — Крик позади заставил вздрогнуть и отвлечься от мыслей. Я обернулась и увидела мальчика, стрелой несущегося через дорогу. За ним — мужчина с засученными по локоть когда-то белой рубашки рукавами и порядком замызганном переднике. — Держите воришку! — орал он гневно, и его крик почти не тронул горожан, никому не было дело до беглеца.

Воришка, затерявшись где-то в толпе, шмыгнул в один из узких проулков, которыми был богат этот квартал. Я невольно положила руку на грудь, нащупывая свой кошель — нужно быть внимательней и не разевать рот!

Отвернулась и быстрым шагом пошла по тротуару, сливаясь с разношёрстными горожанами.

Пройдя несколько магазинчиков, думала о том, куда податься, когда мой взгляд выхватил вывеску с таинственным названием “Золотая нить”. Я тут же вспомнила, кому могло принадлежать это ателье.

Оглядела небольшой павильон с застеклённой витриной, за которой красовались ткани и наряды изысканной красоты. Хозяин этой лавки считался хоть и далёким, но родственником отца, и был частым гостем в нашем доме со своей женой и племянницами, когда был жив отец, а после поступка Лаквера они перестали к нам наведываться. С чем было это связано, я не знала, возможно, не захотели портить свою репутацию, а возможно, господин стал слишком занят, чтобы бывать в нашем поместье.

Как бы там ни было, я должна попытаться, может быть, у него будет какая-нибудь работа для меня. Уж шить я могла, а точнее — вышивать гладью. Но какая разница?! Иголку держать умею, значит, и с остальным справлюсь.

С этими мыслями я решительно взялась за холодную ручку и, вдохнув побольше воздуха, потянула дверь на себя. Едва она закрылась за мной, окутала тишина. В ателье стоял запах новых тканей и ароматных масел. Внутри помещение казалось намного больше и светлее, чем казалось снаружи, вдоль стен высились шкафы с множеством полок, на которых рулонами лежали самые разные по качеству и расцветкам ткани.

— Добрый день! Чем могу помочь, госпожа? — раздался женский голос откуда-то со стороны низкого прилавка.

Я повернулась на звук и успела увидеть, как приветливая улыбка медленно сползла с миловидного лица брюнетки. Её взгляд скользнул по мне неприкрыто-оценивающе. Губы дёрнулись в заметном презрении. Продавщица явно разочарована в заглянувшей в лавку гостье. Полностью убедившись в столь незначительной ценности пришлой, её взор вцепился в мой саквояж.

Я поняла, что мне лучше уйти — ясно же, что эта торговка не станет меня даже слушать. Но у меня был козырь — я могла упомянуть имя родственника. Никто ведь не знает всех подробностей, а мне нужна на время работа и крыша над головой.

Отбросив лишние сомнения, я твёрдым шагом направилась к стойке.

— Добрый день, — поздоровалась, в ответ на что губы торговки скривились ещё сильнее. — Скажите, я могу поговорить с хозяином этого ателье?

Глаза неприятной особы округлились.

— Зачем он вам? — спросила уже без всякой вежливости и мягкости в голосе.

— Я ищу работу, господин Форис рег Ваер — владелец этой лавки, ведь так? — произнесла имя родственника без запинки.

Торговка уставилась на меня, опешив от того, что простая в весьма скромной одежде беднячка знает почтенного господина.

— Эдрин! — вдруг крикнула она, не отводя от меня взгляда, чуть повернувшись к двери. В нём виднелся подъём на второй этаж ателье. — Эдрин, спустись, пожалуйста, вниз!

Почти сразу раздался стук каблуков по ступеням. Ещё одна девица появилась в дверях: рыжеволосая, с россыпью веснушек на бледной коже.

— Эдрин тут к нам, эммм… — сложила губы бантиком, — …посетительница, спрашивает нашего господина, — без доли язвительности заявила брюнетка.

Эдрин повернула ко мне лицо и застыла, потом глянула на свою компаньонку и уголки её губ дрогнули в едкой ухмылке. Им явно стало забавно. А мне понадобилось самообладание, чтобы вынести это грубое пренебрежительное отношение, к которому я никогда не привыкну.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кто его спрашивает, представьтесь?

— Зачем он вам понадобился? — посыпались вопросы.

— Я его родственница, — улыбнулась я самой достойной улыбкой, на которую только способна, одарив прямым взглядом каждую из торговок — и если вы не поторопитесь, мой дядюшка будет весьма недоволен.

Девицы заметно насторожились, лица посерьёзнели. Приосанившись, они переглянулись.

— Хорошо... — заявила торопливо брюнетка, скосив глаза на свою соратницу. — Эдрин позовёт господина рег Ваера.

Эдрин действительно спохватилась, а я фальшиво липко улыбнулась — совсем другое дело.

— Вам повезло, господин недавно приехал. Вы можете пока присесть на софу, — предложила должным вежливым тоном брюнетка.

От её предложения я не отказалась. Да и, признаться, не хотелось стоять рядом с этой торговкой.

Едва я прошла к окну и присела на мягкое сидение, как в окне мелькнули тени, и в ателье вошла целая гурьба щебечущих и смеющихся женщин. Даже в глазах замельтешило. В изысканных платьях и сверкающих украшениях на пальцах и в декольте.

Глаза продавщицы — я даже издали увидела — жадно полыхнули.

Их было шестеро, две совсем молоденькие — угловатые и тоненькие, и четыре зрелые дамы в модных объёмных шляпах. Впрочем, я их не стала разглядывать столь пристально лишь только потому, что это невежливо. Отвернулась к окну и постаралась не вслушиваться в их болтовню, отвлекаясь на вид за витражом.

— Эй вы! — раздался голос одной из женщин, резко передёрнув моё внимание. — Да-да, вы! Я вас знаю!

Внутренности нехорошо сжались в скверном предчувствии. Я схватилась за свой саквояж, приготовившись бежать из лавки со всех ног.