Тайна Тёмного Императора

— Да это же она, посмотрите! Точно! Она — сестра этого изменника! Розали рег Эстери!

24

Женщины зашептались, а торговка уставилась на меня во все глаза. Я взяла саквояж и поднялась с софы, понимая, что мне лучше уйти.

— Постой! — самая крикливая из всех преградила мне дорогу. — Разве ты не должна быть в темнице вместе со своим братцем? Изменники, предатели нашей страны!

Поднялся шум, и я поняла, что если сейчас не унесу ноги, то ещё одного визита в Штор-Таль мне не избежать, но всё же я попыталась отстоять своё достоинство.

— Мой брат хоть и задержан, но его вина ещё не доказана, — попыталась возразить.

И, наверное, напрасно — в ответ я услышал столько грязи, грубостей и обвинений, что хотелось закрыть уши и убежать. Проснувшись к выходу, я раскрыла дверь и вылетела из ателье, стремясь оказаться от этого места как можно дальше.

Я пошла прочь, так и не дождавшись хозяина лавки. Всё внутри дрожало, в груди метался огненный вихрь досады и немой злости. Как это всё несправедливо! За потоком негодования и шумом улицы я даже не сразу услышала, что меня кто-то зовёт. Я обернулась, чтобы убедиться, что это мне не послышалось, и застыла, когда увидела вышедшего из ателье мужчину, стремительно направившегося ко мне.

Сжав свой саквояж, замерла в ожидании. Форис рег Ваер выглядел представительно. Он остановился передо мной, оглядев с головы до ног, я не знала, чего от него ждать, но Форис не спешил меня обвинять и прогонять, его взгляд был мягким.

— Вы звали меня, госпожа Розали? — спросил он вместо этого.

Я с облегчением вздохнула — хоть в ком-то осталось человечность. Облизав пересохшие губы, я перемялась с ноги на ногу, заталкивая поглубже сомнения и гордость.

— Я хотела спросить, есть ли в вашем ателье какая-нибудь работа для меня, — выдала на одном дыхании.

Мужчина, выслушав меня, задумался, но явно ожидал услышать другое. Быть может, что я стану просить помощи за брата или отстоять наш дом, но я не могла родственников просить за брата.

— Место? — переспросил он слегка с замешательством.

— Да.

Он задумался, мимо нас проехала возница, стуча громко колёсами, но господин даже не обратил на него внимания.

— К сожалению, в ателье нет мест, — наконец, произнёс он.

Внутри меня против воли всё опустилось, хоть я и была готова, а отказ принять всегда тяжело.

— Что ж, — улыбнулась, давя звенящие во мне чувства, и всё равно получилось разочарованно, — спасибо, что уделили мне время.

Я собралась было уходить, но рег Ваер задержал.

— Постойте. Работников в ателье у меня достаточно — это правда, сейчас в такое время многие стараются пристроиться, но я могу вам предложить кое-что другое…

И от этого “кое-что” я насторожилась.

— …За городом живёт моя тётушка, — заговорил он быстро и с волнением, — она уже пожилая женщина, и я подумывал нанять для неё помощницу. Особого труда не нужно, разве только выполнять её мелкие поручения — ходить за продуктами или приготовить.

— То есть вам нужна экономка? — уточнила я.

Форис замер, а потом кивнул:

— Да.

— Я согласна.

Это лучшее, на что я могла рассчитывать — уехать за город подальше от лишних глаз, от осуждений и плевков, да ещё будет крыша над головой!

— Пройдемте, я дам вам адрес и напишу записку тётушке. — Возвращаться и снова попадать под расстрел этих склочниц мне совсем не хотелось. — Я проведу вас другим путём, — увидев моё замешательство, предложил рег Ваер.

Я кивнула и последовала за ним. Он провёл во внутренний тесный двор и раскрыл одну из дверей дома, где находилось ателье. Поднялись по деревянной чистой лестнице на второй этаж и оказались в просторном шумном помещении. Я поняла, что эта сама мастерская. Работницы были заняты делом, склонялись над станками, что-то выкраивали, шили и не обратили на меня никакого внимания, а кто и обратил, не пялились из-за присутствия хозяина.

Форис отпер дверь своего кабинета, в нем пахло деревом. Прошел к небольшому добротному столу, взял перо и лист бумаги, макнув кончик пера в чернила, принялся писать.

Встав в стороне, я с вниманием рассматривала остановку, но ничего необычного не увидела: стопки документов на столе, мотки тканей на подоконнике, ещё пара образцов в шкафу на полке. Похоже, Форис рег Ваер и в самом деле последнее время был занят, потому не появлялся.

— Вот, — положив перо, взял лист и, свернув его, протянул мне, — это адрес, а это… — проделав то же самое с другим листом, вложил его в конверт другой, — моё послание дорогой тётушке Генет, — тепло улыбнулся мужчина.

Я приняла послание.

— Благодарю, господин Ваер.

— Не стоит. И вот ещё… — он открыл один из ящиков и достал мешочек положил на стол, — …это на дорогу, считайте небольшой предоплатой. Чуть позже я приеду в поместье, и мы обсудим всё подробно. А сейчас простите, Розали, у меня назначена встреча.

Он не задавал никаких вопросов, не показывал ни единого сомнения. Хотя о чём он может меня спросить? Наверняка Форис в курсе всех дел семьи рег Эстери.


Но что бы он ни думал, это было настоящим подарком судьбы. Я взяла мешочек, невольно взвешивая его в руке, и забыла все слова, чтобы выразить благодарность. Благо мужчина всё смог понять и проводил меня до двери.

Разойдясь с господином рег Ваером, я вновь вышла на дорогу. Набрала полную грудь воздуха и выдохнула, улыбнувшись самой себе.

Кажется, всё и не так уж плохо, правда?

25

Наронг

Наронг отложил свитки, которые передал ему утром канцлер, и откинулся на спинку крепкого дубового кресла. Сжав кулак, поднёс его к губам, горячо выдохнул, раздувая ноздри.

Бессмысленная трата времени. Как бы ни вникал в отчёт, не мог сосредоточиться. Мысли всё время утекали, возвращая его к ярости, которая начинала бурлить в нём и кипеть, накалять до предела, и он не мог это контролировать.

Всё труднее становилось сдерживать себя, чтобы не сорваться с места и самому не отправится на поиски беглянки. Но он не мог — слишком много дел в замке. Нужно дождаться ищеек. Далеко эта прохвостка не могла убежать. Хотя время близилось к полудню, а известий никаких.

Наронг застыл, чувствуя, как каменеют мышцы, а потом резко дернулся и ударил кулаком по столу, так что громыхнули кувшин и письменные принадлежности.

Почему он должен о ней думать?!

Как эта мерзавка могла вообще покинуть Астиган, когда он сам лично привёз её в замок?

Вчера, как только Розали отвели в покои, он несколько мгновений стоял и смотрел ей вслед, чувствуя, как между ними натягивается тугая невидимая нить, словно тетива, готовая вот-вот лопнуть, стоит ей сделать ещё один шаг от него. Он едва не двинулся вслед за ней, влекомый неведомой силой, немедленно оказаться вновь рядом с ней.

Что это? Что его так влечёт к ней?

Более того, появилась необходимость прикоснуться к рег Эстери. Неимоверным усилием он этого не сделал там, во дворе, когда она вылезла из возницы. Грязная, уставшая ему должна быть отвратительна она, но, вопреки презрению, безумно привлекал его и такая. Его неимоверно злили собственные порывы и желания.

Может, не надо было её привозить в Астиган, а стоило держать подальше от себя? И допускать, когда это необходимо.

Наронг едва не рассмеялся. Одна лишь мысль о том, что она далеко, выворачивает его наизнанку. Он готов был придушить всех слуг, кто позволил ей уйти, и не сделал этого по одной причине — чтобы не показывать другим свою заинтересованность в ней. То, как она ему нужна. Хотя одно то, что он поселил её в Астигане, могло привлечь внимание подданных.

Проклятая вертихвостка!

Злость снова всплеснула жгучим ядом. Караульный сказал, как Розали Эстери обольщала привратника, чтобы покинуть стены. Где она сейчас? Куда направилась? Скольких ещё она соблазнит мужчин, прежде чем её схватят? Чем будет расплачиваться?

Гнев бурлил вулканом. Омерзительно. Вместо того, чтобы заниматься важными делами, в голове — она.

Нищенка даже во сне не давала покоя. Наронг до сих пор ощущал прикосновение ее прохладных тонких пальцев, оглаживающих его тело, плечи, шею, пронизывающие его волосы, вызывая мурашки... Он видел эти пунцовые мягкие губы, манящие прижаться в поцелуе, испить их сладость и дурман. Какие они на вкус? Кьет наверняка их целовал.

Проклятье, неужели он станет ревновать её к умершему лекарю?! И к этому привратнику? И к тем, с кем она повстречается?

Это не может его интересовать.

Он просто устал, прав был Ориб. Нужно забыть, выкинуть из головы, просто ждать. Её найдут, и уже скоро она окажется в Астигане. Уже к вечеру. Нет. Раньше.

Но чем яростней Наронг гнал от себя мысли о ней, тем сильнее они опутывали его, словно сетью. Нищенка, тощая, как щепка, с кукольным лицом и перламутровой, как розовый жемчуг, кожей, золотыми волосами и серыми, как туманы, глазами, сумела завладеть его мыслями.

Только потому, что он не знал, что с ней делать, вот и всё.

Каково будет ощутить эти нежные губы на своей коже, скользящие по его телу? Везде. По шеи, груди, животу. Прикоснуться к её оголенным хрупким плечам, ощутить бархат кожи, стиснуть её и притянуть к себе?

Наронг закаменел, зарычав резко, мотнул головой.

Как только найдёт, свернет её тонкую шею за то, что посмела своевольно уйти. Заставила его думать о ней.

В дверь постучали, и Наронгу понадобилось время, чтобы прийти в себя. Он уже приготовился услышать от ищеек, что Розали рег Эстери нашли, и немедленно хотел убедиться в этом сам.

Только бы она была рядом. Тогда он будет спокоен.

Наронг, сердито выдохнув, позволил войти, больше не медля.

В глазах потемнело от разочарования и полоснувшей по внутренностям ярости, когда дверь распахнулась, и на пороге появилась Ренер. Только усилием воли Наронг задушил гнев, пронаблюдав, как она медленно прошествовала к столу, шелестя дорогим бардовым платьем.

— Тебе не следует сюда приходить, — напомнил он о том, что плохо будет ей, если кто-то прознает о её похождениях.

Ренер никуда не уехала из замка, притаилась на время, наблюдая за тем сумасшествием, что происходило в Астигане, и когда всё утихло, она вновь появилась. Высунула нос.

— Как ты?

Как он? Как в аду, вот как он. Но Наронг ничего не станет отвечать. Он не вывернет себя наизнанку. Тем более — ей. Наронг презирал измену в любом её виде. А Ренер была вся пропитана изменой, пахла изменой и улыбалась изменой.

Собственно, он вообще ни перед кем не собирался выворачиваться.

— Как бы ни было — это тебя не касается.