Тайна ректора Вечерней Академии
Часть 32 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Наверно где-нибудь в другой жизни она могла бы заплакать. Впасть в уныние или истерику. Но фея просто неподвижно сидела на стуле, изредка шевеля затекшими от веревок запястьями, пока не начала клевать носом и не уснула.
Что-то внутри нее будто застыло. Словно сердце обморозилось и покрылось колючими ледяными иголочками.
Ивар хотел, чтобы она провела с ним ночь. Может быть, не одну. И ценой этому была бы ее жизнь. Велика ли цена? Арлин не думала, что велика. Фея всегда считала, что жизнь – вот величайшая ценность.
Ее жизнь подарила ей мать, которую она никогда не видела, а может, просто не помнит.
Ее жизнь пыталась сохранить для нее тетка, раз за разом цепляясь за сознание, утопающее в безумии.
Ее жизнь когда-то давно спас и Рейнар.
И все это было не для того, чтобы однажды она сама палец о палец не ударила ради собственного вызволения. Что такое честь и невинность, если на другой чаше весов – собственное дыхание?
В конце концов, мерзкую ночь собственного позора Арлин могла бы и забыть. А после смерти забывать будет уже нечего. И некому.
Однако почему-то при мысли о том, как она изменит своему дракайну, внутри протестовало и переворачивалось.
Но и это было еще не все. Арлин прекрасно понимала, что стоит ей согласиться на предложение Ивара, как смертный приговор, от которого ее обещали избавить, окончательно будет приведен в исполнение. А все потому, что министр увидит на ней брачную метку фей и поймет: она – истинный монстр Разрыва, а не обычная преподавательница вуза, надевшая на бал платье с крылышками. У нее просто не было шанса избежать гибели. Предложение Ивара не спасало, а точно так же обрекало на смерть.
А ведь это было именно то, чего боялась фея, когда не хотела сближаться с дракайном. Поцелуи и крепнущая между ними связь усилили метку, заставили ее проявиться и сделали такой яркой, что нельзя не заметить. И теперь из-за нее фея не могла спастись.
Но, признаться, Арлин была этому даже рада. Да, совсем скоро толстая пеньковая веревка обовьет ее шею и затянется тугой петлей, пока тело будет болтаться в удавке, как мешок с картошкой. Зато не придется делать мучительный выбор: чужая постель или смерть. Такого выбора у нее просто нет.
А это очень легко, когда не нужно ничего решать.
Поэтому она и уснула, ни капли не волнуясь о том, что же будет дальше. От того, что она будет мучительно искать выход из положения, ничего не изменится.
Признаться, у нее еще оставалась легкая призрачная надежда, что ее спасет Рейнар. Но это скорее вспыхивали и гасли ее влюбленные фантазии. О том, как он ворвется в тюрьму на своих огромных черно-золотых крыльях, подхватит ее на руки и унесет далеко-далеко в закат, где им обоим не нужно будет прятаться. Где они могли бы быть действительно счастливыми. Потому что здесь их до самой смерти будут преследовать лишь страх и безысходность.
Но Рейнар не пришел ни вчера, ни сегодня, ни через пару часов, когда Ивар снова вернулся, чтобы услышать ее отказ.
– Ну и подыхай, как собака, – раздраженно сплюнул он и вновь покинул комнату.
Все эти сутки Арлин ничего не ела, и вот это действительно приносило ей некоторые страдания. Как и тоска по Рейнару, застывшая в сердце ледяной иглой. Арлин лишь надеялась, что не слишком обидела дракайна своим побегом и отказом. Ей хотелось, чтобы у него сохранились добрые воспоминания о ней после того, как ее казнят.
Хмурый Ивар вернулся через час в сопровождении двух гвардейцев. Арлин отвязали от стула, подняли на ноги, и фея вдруг поняла, что едва стоит. Все тело затекло, кисти занемели от веревок и не двигались. К счастью, путы связывали ее не слишком сильно, иначе, наверное, сейчас она бы уже лишилась рук оттого, что кровь к ним давно перестала бы поступать.
– Вставай, – жестко сказал Ивар. – Как я и говорил, суд заочно подтвердил твою вину. Тебя повесят через пятнадцать минут.
Арлин могла бы в ужасе ахнуть и упасть в обморок от этой новости. Но, по правде говоря, она всегда знала, что рано или поздно это произойдет. Так или иначе, ее должны были поймать. Когда-нибудь…
Просто Арлин все же очень надеялась, что это случится еще нескоро.
Она тихо всхлипнула и закрыла глаза.
– А я предупреждал тебя, строптивая дура, – прошептал ей на ухо Ивар, заметив ее слабость.
Но, как ни странно, в его голосе было гораздо меньше злобы, чем ожидалось.
– Вот только сегодня я уже ничего не могу сделать для тебя. Поздно. Надо было соглашаться на мое предложение раньше.
Арлин невидящим взглядом посмотрела в его злые черные глаза и отвернулась, так ничего и не ответив. Хотя казалось, что он ждал.
Так и не дождавшись, отвернулся и сплюнул на пол.
– Тоже мне – министр культуры и этики, – тихо усмехнулась Арлин, заметив этот неблагородный жест.
– Что ты сказала?! – ахнул Ивар, услышавший ее шепот и пораженный им до глубины души.
Кажется, он хотел даже ее ударить, но в этот момент дверь их комнаты снова резко распахнулась, громко хлопнув о стену, и внутрь вошли трое офицеров гвардии короля.
– Что вы здесь делаете, господа? – строго спросил Ивар, сдвинув брови.
Но они ничего не ответили, лишь расступились в стороны.
И следом за ними четким чеканным шагом с неотвратимостью бури в помещение вошел Рейнар Рес.
– Указом его величества короля Вердана Луноликого я являюсь адвокатом и защитником Арлин Вейер как преподавательницы моей академии и моей непосредственной подчиненной, – проговорил Рейнар, не бросив в сторону феи ни единого взгляда.
Сердце девушки сжалось, когда она смотрела на его хмурое, мрачное лицо, густые брови, сведенные на переносице, и глаза, приобретшие цвет темной карамели.
– Приговор уже вынесен, – раздраженно бросил Ивар. – При всем моем уважении, сьер Рес, вы опоздали.
И голос его звучал так, словно ни о каком уважении и речи идти не может.
– Это вам кажется, – ничуть не смутившись, ответил ректор, подав знак офицерам. Те тут же подхватили девушку, которая от слабости едва стояла.
Гвардейцы Ивара были вынуждены отступить. Их было меньше, да и перечить старшим по званию они не имели права.
Казалось, Рейнар все продумал.
Коротко кивнув головой на выход, он продолжил:
– Приговор смертной казни был обжалован, и прямо сейчас его величество явился на Рыбную площадь, чтобы лично присутствовать при повторном рассмотрении дела.
Ивар, казалось, разозлился, но сдержал себя. Только сжатые кулаки его выдавали да заигравшие на щеках желваки.
– Ничего не изменится, сьер Рес.
– Посмотрим, – ответил Рейнар, не глядя больше на министра.
И Арлин поняла, что он и сам не уверен в том, что дело можно поправить.
Однако, несмотря ни на что, фея все равно была рада. Сердце билось в груди как ненормальное. Пело и пульсировало, разгоняя кровь по застывшим венам.
Он пришел! Пришел за ней, чтобы спасти…
Через десять минут она оказалась на той самой Рыбной площади, что располагалась в непосредственной близости от королевской тюрьмы. Чтобы, так сказать, при выходе из камеры сразу приступать к делу – к казни.
Арлин громко сглотнула, потому что увидела прямо напротив здания, откуда ее вывели, свежесколоченный эшафот с виселицей. Ивар не солгал – для нее все уже было подготовлено. И толпа людей стояла вокруг, лениво пожевывая булочки и переговариваясь.
Жители Беларии были обделены развлечениями. Его величество Вердан Луноликий редко устраивал общественные гуляния. Все праздники проходили только для знати в королевском дворце. А черни оставались лишь зрелища публичных казней, да еще шанс поглазеть на трупы монстров Разрыва, пока тех везут в тележках в государственную лабораторию.
Обычно Арлин обходила подобные сборища стороной. Но сегодня ей выдалась уникальная возможность понаблюдать с самого лучшего места за тем, как оживляется простой люд при виде чужих страданий. Единственный и последний в ее жизни шанс.
Офицеры молчаливо довели ее до эшафота, заставили подняться по ступенькам туда, где стоял мощный широкоплечий палач, и встали рядом, окружив ее кольцом.
Толпа зашумела, все рассматривали фею так, словно перед ними была диковинная зверюшка. Из галдящей массы людей доносились крики, улюлюканье и смех.
А Арлин… чувствовала себя уже погибшей. И только лицо Рейнара, которое никак не стиралось из ее мысленного взора, позволяло не упасть в обморок. Она надеялась, что он сможет что-то сделать. Но внутреннее ощущение безысходности уже слишком сильно пустило корни в ее сердце.
Кроме того, в толпе, что глазела на нее, как на пугало, недостойное уважения, ей чудились взгляды ее студентов. И от этого становилось еще хуже.
Даже если она случайно выживет, разве сможет потом продолжить нормальное существование? Казалось, ее жизнь только-только наладилась. Она получила розу, которая должна была оградить ее от паладинов, у нее была нормальная зарплата, и умереть от голода больше не грозило. Кроме того, был призрачный шанс изменить будущее всех существ Разрыва, повлияв на умы дворянства. И вот – все разрушено. Даже если она останется жива, ей придется скрыться. Забыть обо всем. Даже о Рейнаре…
Арлин глубоко вздохнула, а затем вдруг криво усмехнулась, так, что офицеры бросили на нее удивленные взгляды.
Какой смысл думать обо всем этом, если ее все равно убьют?..
В это самое время Рейнар и Ивар скрылись в огромном шатре, который раскинулся в паре десятков метров от эшафота. На его ткани были начертаны символы правящей династии, а на самом верху изображена серебряная луна – личный герб его величества. И Арлин поняла, что прямо в этот момент там, внутри, решается ее судьба.
Время начало течь болезненно медленно. Все прошедшие сутки пролетели для нее за один миг. Фея почти не помнила, как провела те часы одиночества в помещении для допроса, когда была привязана к стулу. Ее сознание то вспыхивало, то вновь ныряло в беспамятство. В тот момент она уже считала себя мертвой.
А сейчас несчастные десять минут показались вечностью… потому что в сердце зажглась болезненная, кровоточащая язва надежды.
Когда наконец двое мужчин вышли из шатра, Арлин вцепилась взглядом в лицо Рейнара, чтобы понять, каков исход переговоров. Но по его мрачному выражению ничего понять было невозможно. Разве что… ее все равно ждет смерть. Однако против этого предположения выступало такое же мрачное лицо Ивара Лозьер-иса. Оба мужчины были недовольны.
Арлин стиснула пальцы на изрядно помявшемся желтом платье, которое со вчерашнего дня ей так и не позволили сменить, и зажмурилась. Ждать не было больше никаких сил.
Однако, вновь открыв глаза, она увидела, что вслед за двумя мужчинами из шатра выходит сам король. На нем была длинная мантия и дорогой наряд, блистающий каменьями, орденами и медалями. Его величество окружало кольцо стражи, а возле него шел одетый в позолоченные доспехи паладин.
Арлин вздрогнула.
Сперва она решила, что ее все равно казнят, только палачом будет выступать именно он, рыцарь, убивающий монстров Разрыва, – паладин. Однако его меч покоился в ножнах, а в руках он нес нечто странное. Что-то высокое, накрытое металлическим блестящим куполом, испещренным диковинными надписями.
Буквально через минуту вся процессия приблизилась к эшафоту. Король остался внизу, усевшись на принесенный специально к нему трон, а все остальные поднялись к ней. Паладин, удерживающий в руках свою странную штуковину, расположился с левой стороны от нее, а хмурый Рейнар – с правой.
Больше всего на свете фея хотела повернуться к своему дракайну и спросить: «Что происходит?»
Но он выглядел так мрачно, что Арлин не решилась.
А затем король лениво махнул рукой, и прозвучал зычный голос глашатая:
– Начинайте!
Паладин сдернул со своей ноши блестящую крышку.
Арлин была готова увидеть все что угодно. От топора палача до отрубленной головы предыдущего заключенного. Но того, что предстало ее глазам, увидеть не ожидала никак.