Сын олигарха
Часть 35 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Славик заезжал за ноутбуком и рюкзаком на следующий день, а потом... отчалил в Москву.
- Мммм… - мычу в одеяло.
Это нормально? Он прислал за своими вещами Славика. Пусть забирает! Мне всё равно...
- Господь вседержитель! - в панике восклицает мама.
Рыдаю.
“Ниченезнаю” - единственный ответ моего бывшего лучшего друга.
- Что тут творится? - Изумленный голос папы. - Умер кто?
- Да вот… - взволнованно над моей головой.
Позволяю им делать выводы, продолжая рыдать.
Вчера меня никто не забрал из "Кислоты". Он и забирал-то один раз. А я привыкла.
Так хочу его увидеть...
Так хочу его почувствовать. Тело. Его запах. Его руки. Губы. Его голос. Его шуточки и наглёжь. Так хочу его сюда...
Я волнуюсь. Так волнуюсь. Славик сказал: "НЕ КИПИШУЙ".
Пошли они оба!
- Евгения! Ты чего ревешь? Кудряшки раскрутятся!
При звуках слова «кудряш-ки» накрывает ещё сильнее. Начинаю поскуливать.
Перед глазами побитое отрешенное лицо моего любимого кретина.
Дурак, идиот!
Где ты?
Не хочу возвращаться в квартиру. В комнату где все пропахло Немцевым. Без его вещей там голяк. Будто забрали все самое важное.
- Так! - строго говорит папа. - Я достаю клюквенку!
Ого!
Выныриваю из под одеяла и вытираю свой хлюпающий нос.
- Теббе нельззя! - строго выкрикиваю ему вслед.
- Зато тебе можно и нужно. А я понюхаю. - Шуршит он тапками. - Лучше валерьянки средство!
Смотрю на маму.
Она прижимаете к груди руки, как мученица.
А в глазах ужас.
Ну, что?
Я тоже умею плакать!
Мама крестится.
Смеюсь сквозь слёзы.
Никогда не плакала из-за мужиков. Даже в детском саду! Они меня никогда за косички не дергали, это я им горшок на голову надевала.
И Максу бы сейчас что-нибудь надела.
Поднимаюсь с дивана и иду за стол.
Папочка наливает в графинчик красную штуку, а мама хлопочет рядом.
- Вот так роди дочь… - приговаривает он.
- Я рожала, не ты… - деловито поправляет она.
Снова смеюсь, а потом неожиданно выдаю:
- Я вас люблю…
Оба замирают и смотрят так, будто я сошла с ума.
- Очень... - добавляю, подтерев нос рукавом водолазки.
- Слышишь, что… - откашливается мама.
- Почудится же… я ж еще даже не понюхал... - подхватывает папа.
После всего увиденного на той парковке... я как никогда понимаю, что семья, она должна быть такой. Чтобы все трудности - рука к руке, нога к ноге, шаг за шагом. Чтобы тебя любили таким, какой ты есть. Чтобы не насаживали никаких стереотипов, но объяснили, что значит быть "порядочным" человеком. Порядочный человек не ударит отца. Даже если... отец ГОВНО!
Он не сопротивлялся и я... просто им горжусь...
Макс, он такой… Как его можно не любить?!
Я его люблю, и мои родители, знаю точно, тоже полюбили бы!
Потребность показать ему это своими поцелуями убивает меня. Я хочу быть там, где он. Хочу сделать ему минет, обед и родить троих детей. Я ни одному мужику не хотела рожать детей. Думала, такого не родилось. Неужели, он этого не чувствует?
А вдруг… он ничего ко мне не чувствует?
Да черт его знает!
Разве в нём можно хоть что-нибудь понять?!
Самый сложный и закрытый человек на свете. Теперь… понятно, почему…
Мысли о том, что его могли бить в детстве, колотят меня. Боже… лучше об этом не думать, опять зареву. Почему я должна строить эти догадки? Неужели сложно объяснить?
Видимо, сложнее, чем мне кажется. Раз от него ни слуху, ни духу.
Опрокидываю в себя рюмку обжигающей жидкости и начинаю кашлять.
- Господи, сколько тут? - сиплю я, стуча по своей груди
- Пятьдесят. С тебя хватит. - Гладит по голове отец.
Быстро зажевываю горохом, тряся головой.
В дверь звонят, и мама, закинув кухонное полотенце на плечо, идет открывать.
- Это тетя Маруся, наверное, - с набитым ртом мямлю ей вслед.
Щелкает замок, а потом настороженное:
- Вам кого? Тарасовы на третьем...
Слышу тихий голос, от которого у меня подскакивает давление.
Шуршание верхней одежды…
- Кто там, Светлана? - строго спрашивает папа, поднимаясь со стула.
Мама появляется в дверном проёме и растерянно смотрит на меня.
За ее плечами вырастает знакомая фигура, которая задевает башкой дверной косяк.
Темная толстовка, русые волосы и помятое лицо. Зелёные глаза впиваются в мои.
Исподлобья.
Серьезные и строгие, будто их подменили.
Сердце на миг останавливается и проваливается в живот, а потом в пятки.
- Убью… - шепчу я, вскакивая со стула.
- Мммм… - мычу в одеяло.
Это нормально? Он прислал за своими вещами Славика. Пусть забирает! Мне всё равно...
- Господь вседержитель! - в панике восклицает мама.
Рыдаю.
“Ниченезнаю” - единственный ответ моего бывшего лучшего друга.
- Что тут творится? - Изумленный голос папы. - Умер кто?
- Да вот… - взволнованно над моей головой.
Позволяю им делать выводы, продолжая рыдать.
Вчера меня никто не забрал из "Кислоты". Он и забирал-то один раз. А я привыкла.
Так хочу его увидеть...
Так хочу его почувствовать. Тело. Его запах. Его руки. Губы. Его голос. Его шуточки и наглёжь. Так хочу его сюда...
Я волнуюсь. Так волнуюсь. Славик сказал: "НЕ КИПИШУЙ".
Пошли они оба!
- Евгения! Ты чего ревешь? Кудряшки раскрутятся!
При звуках слова «кудряш-ки» накрывает ещё сильнее. Начинаю поскуливать.
Перед глазами побитое отрешенное лицо моего любимого кретина.
Дурак, идиот!
Где ты?
Не хочу возвращаться в квартиру. В комнату где все пропахло Немцевым. Без его вещей там голяк. Будто забрали все самое важное.
- Так! - строго говорит папа. - Я достаю клюквенку!
Ого!
Выныриваю из под одеяла и вытираю свой хлюпающий нос.
- Теббе нельззя! - строго выкрикиваю ему вслед.
- Зато тебе можно и нужно. А я понюхаю. - Шуршит он тапками. - Лучше валерьянки средство!
Смотрю на маму.
Она прижимаете к груди руки, как мученица.
А в глазах ужас.
Ну, что?
Я тоже умею плакать!
Мама крестится.
Смеюсь сквозь слёзы.
Никогда не плакала из-за мужиков. Даже в детском саду! Они меня никогда за косички не дергали, это я им горшок на голову надевала.
И Максу бы сейчас что-нибудь надела.
Поднимаюсь с дивана и иду за стол.
Папочка наливает в графинчик красную штуку, а мама хлопочет рядом.
- Вот так роди дочь… - приговаривает он.
- Я рожала, не ты… - деловито поправляет она.
Снова смеюсь, а потом неожиданно выдаю:
- Я вас люблю…
Оба замирают и смотрят так, будто я сошла с ума.
- Очень... - добавляю, подтерев нос рукавом водолазки.
- Слышишь, что… - откашливается мама.
- Почудится же… я ж еще даже не понюхал... - подхватывает папа.
После всего увиденного на той парковке... я как никогда понимаю, что семья, она должна быть такой. Чтобы все трудности - рука к руке, нога к ноге, шаг за шагом. Чтобы тебя любили таким, какой ты есть. Чтобы не насаживали никаких стереотипов, но объяснили, что значит быть "порядочным" человеком. Порядочный человек не ударит отца. Даже если... отец ГОВНО!
Он не сопротивлялся и я... просто им горжусь...
Макс, он такой… Как его можно не любить?!
Я его люблю, и мои родители, знаю точно, тоже полюбили бы!
Потребность показать ему это своими поцелуями убивает меня. Я хочу быть там, где он. Хочу сделать ему минет, обед и родить троих детей. Я ни одному мужику не хотела рожать детей. Думала, такого не родилось. Неужели, он этого не чувствует?
А вдруг… он ничего ко мне не чувствует?
Да черт его знает!
Разве в нём можно хоть что-нибудь понять?!
Самый сложный и закрытый человек на свете. Теперь… понятно, почему…
Мысли о том, что его могли бить в детстве, колотят меня. Боже… лучше об этом не думать, опять зареву. Почему я должна строить эти догадки? Неужели сложно объяснить?
Видимо, сложнее, чем мне кажется. Раз от него ни слуху, ни духу.
Опрокидываю в себя рюмку обжигающей жидкости и начинаю кашлять.
- Господи, сколько тут? - сиплю я, стуча по своей груди
- Пятьдесят. С тебя хватит. - Гладит по голове отец.
Быстро зажевываю горохом, тряся головой.
В дверь звонят, и мама, закинув кухонное полотенце на плечо, идет открывать.
- Это тетя Маруся, наверное, - с набитым ртом мямлю ей вслед.
Щелкает замок, а потом настороженное:
- Вам кого? Тарасовы на третьем...
Слышу тихий голос, от которого у меня подскакивает давление.
Шуршание верхней одежды…
- Кто там, Светлана? - строго спрашивает папа, поднимаясь со стула.
Мама появляется в дверном проёме и растерянно смотрит на меня.
За ее плечами вырастает знакомая фигура, которая задевает башкой дверной косяк.
Темная толстовка, русые волосы и помятое лицо. Зелёные глаза впиваются в мои.
Исподлобья.
Серьезные и строгие, будто их подменили.
Сердце на миг останавливается и проваливается в живот, а потом в пятки.
- Убью… - шепчу я, вскакивая со стула.