Свет невозможных звезд
Часть 40 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я, сидя рядом с Гантом в корабельной рубке среди подсвечивающих мое лицо экранов, мониторила приборы, задействовав унаследованные от отца навыки пилотирования. Точно рассчитав переход, я поймала порыв ветра высших измерений — непростой маневр, каким могла бы гордиться и Ломакс. Он даже на Ганта произвел впечатление. Я, искусно подстраивая команды, выправила наклон крыльев так, чтобы до отказа использовать поток, и ощутила, как натянулось, торопя нашу старушку, подхваченное редким туманом тонкое кружево.
Бедняга Ломакс… Над опаленным телом наставницы мне на миг захотелось убить отдавшего смертельный приказ Льюиса. Только что бы это дало? На полу и так лежало слишком много трупов. Паука я убила, обороняясь, машинально, с помощью дара, которого почти в себе не осознавала. Хладнокровное убийство Льюиса, как его ни оправдывай, было бы преступлением. В нем не было необходимости, к тому же, не сомневаюсь, именно так поступил бы он, поменяйся мы местами.
Сознание, что я лучше его, вполне заменило мне месть.
Кончиками пальцев я погладила голубую подвеску, висевшую теперь на подаренной матерью цепочке. Я отобрала у него кулон, прежде чем уйти. На первый взгляд маленький плоский камешек величиной с большой палец у меня на ноге, с дырочкой на одном конце и простеньким узором — вертикальная царапина, пересеченная двумя горизонтальными покороче. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что это не лазурит, а осколок вещества тарелки.
Ключ.
Льюис и не догадывался, что́ носит на груди. Ник сказал ему, что подвеска дорого стоит, вот он ее и хранил. На мое требование отдать повиновался без колебаний и жалоб. Конечно, решение ему упростили две дюжины острых копий из нечеловеческого металла, дрожащие в считаных сантиметрах от глазного яблока, и еще блестевшая на их остриях кровь Паука.
— Бери, — сказал он.
— Спасибо.
Пальцы у меня полыхали, как раздуваемые ветром угольки. В жилах пели голоса тарелок. Я зажала в ладони кожаный шнурок подвески и вышла сквозь пролом в стене, оставив Льюиса в халате таращиться вслед мне и облачку устремившихся за мной артефактов.
Сейчас, в гипере, та часть меня, что принадлежала Нику, улыбалась знакомым стонам и скрипам. А меня переполняла гордость. «Тетя Жиголо» стала моим домом. Мое место было здесь, в ее рубке, в окружении туманов высших измерений, среди красных и зеленых сигнальных огоньков. Этот корабль донесет меня куда угодно. До Благородной звезды и обратно, а то и до самого Звездного Обода. Это мой билет в большую жизнь — величайший дар, какой мог оставить отец.
Увы, оба мы знали, что подарок этот не бесплатный.
Краем сознания я слышала поскуливающие в трюме артефакты из дома Льюиса — словно свора собак рвалась на охоту. Они ощущали надвигающуюся опасность — Кинжальный флот — и, царапая металл и камень, отталкивая друг друга, рвались в бой.
Холодивший грудь голубой кулон пылал перед мысленным взором, как крошечная твердая звезда, и песней манил вперед, к дому.
Я наконец осознала свое предназначение. Я была создана, чтобы отпереть тарелки. Для чего, оставалось только гадать. Узнать ответ я могла от старухи, лежавшей сейчас в корабельном лазарете.
26
Она Судак
Медведь настоял, чтобы я позволила Бошняку свободно передвигаться по кораблю. В конце концов, куда бы он делся? Бежать не мог и доступа к приборам не имел. Ему оставалось только метаться, как крысе в ловушке. Без дозволения он не мог даже задействовать управление шлюзами. Хотя, найди старик способ выброситься в пустоту за бортом, я не лишилась бы сна от огорчения.
В данный момент меня занимало другое, а именно — природа Интрузии.
— Для определения тактики, — сказала я, — я должна знать, почему флот так избегает Интрузии.
Многоглазый медведь присел на задние лапы. Мы разговаривали с ним в белой комнате, неотличимой от других помещений корабля.
«Таков был ход наших строителей. Они создали его, чтобы бежать от нас».
— Это я поняла. Но почему вы так его боитесь?
«Мы не боимся. Мы осторожны».
— Но ведь это просто дыра в пространстве? Я видела изображения. Похоже на огромную электрическую розетку.
«Это намного больше, чем просто дыра».
— Не хочешь уточнить?
Медведь опустил морду на лапы и уставился на меня твердыми, как жемчужинки, глазами.
«В этом месте сходятся два несовместимых комплекта законов природы. Буря в стакане реальности, притом — разумная».
— Она живая?
«Наши строители наделили ее разумом, чтобы прикрывала их отступление и помешала нам их преследовать».
— Значит, она может защищаться?
Когти медведя выдвинулись из подушечек лап.
«Мы потеряли многих, штурмуя ее сразу после их эвакуации. Естественно, мы остерегаемся повторять подобные действия».
Я просмотрела записи, пересланные Бошняком «Злой Собаке».
— А что там с драконами?
«Они обходят Интрузию по тем же причинам».
Я постучала себя пальцем по подбородку.
— Мы, люди, изучаем Интрузию не первое столетие. Почему она никогда не предпринимала ничего против наших кораблей?
Медведь вопросительно склонил голову.
«Ваши суда пытались проникнуть в червоточину?»
— Иногда.
«И возвращались?»
— Нет, но мы полагаем, что они разрушены перепадом гравитационного поля или нарушением фундаментальных физических законов.
«Их уничтожила Интрузия. Никто не может последовать по пути очажников, не располагая соответствующими кодами доступа».
— А что это за путь? Куда ведет червоточина?
«Мы не знаем. Можем только предполагать».
— В другую вселенную?
«Возможно. Это объяснило бы расхождение в физических законах».
— Ясно. — Я скрестила руки. — Итак, если «Злая Собака» направится к Интрузии, вы не захотите следовать за ней.
«Это подвергло бы наши силы значительному риску».
— И все же это возможно? Если придется, мы могли бы преследовать и уничтожить ее?
«Подтверждаю. Если Интрузия воздержится от уничтожения ее и нас».
— А они смогли бы удрать в дыру?
«Пройти могут только располагающие кодами доступа, а очажники, уходя, унесли их с собой. Они не желали, чтобы их преследовали. Если „Злая Собака“ попытается войти в Интрузию, она будет уничтожена».
Я выдохнула.
— Итак, наша погоня за капитаном Констанц приближается к финалу.
«По-видимому, так. Но позволь спросить, почему ты так фиксируешься на одном конкретном корабле?»
— Не сказала бы, что «фиксируюсь», — нахмурилась я.
«Тем не менее мы тратим значительное время и усилия на ее сдерживание, между тем как несколько подобных ей кораблей уже вышли за пределы Общности».
Я подобралась.
— «Злая Собака» — особый случай. Вы с ней встречались. Она на многое способна, она коварна, и недооценивать ее возможности было бы ошибкой. — Я покачала пальцем перед медвежьей мордой. — Те, другие корабли просто бегут, спасаются, а она что-то затевает. Попомни мои слова.
27
Нод
Домой.
Через века, домой.
Хлопотная Собака садится в порту, и я у люка, когда он открывается. Оставшиеся потомки рядом.
Вдыхаю запах дома. Сочный, густой. Гниющие листья Мирового Древа. Новые почки на ветвях над нами. Запах миллиардов драффов.
Мировое Древо огромно. Покрывает всю землю. Единый организм. Все живое служит ему. Драффы служат ему.
Бедняга Ломакс… Над опаленным телом наставницы мне на миг захотелось убить отдавшего смертельный приказ Льюиса. Только что бы это дало? На полу и так лежало слишком много трупов. Паука я убила, обороняясь, машинально, с помощью дара, которого почти в себе не осознавала. Хладнокровное убийство Льюиса, как его ни оправдывай, было бы преступлением. В нем не было необходимости, к тому же, не сомневаюсь, именно так поступил бы он, поменяйся мы местами.
Сознание, что я лучше его, вполне заменило мне месть.
Кончиками пальцев я погладила голубую подвеску, висевшую теперь на подаренной матерью цепочке. Я отобрала у него кулон, прежде чем уйти. На первый взгляд маленький плоский камешек величиной с большой палец у меня на ноге, с дырочкой на одном конце и простеньким узором — вертикальная царапина, пересеченная двумя горизонтальными покороче. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что это не лазурит, а осколок вещества тарелки.
Ключ.
Льюис и не догадывался, что́ носит на груди. Ник сказал ему, что подвеска дорого стоит, вот он ее и хранил. На мое требование отдать повиновался без колебаний и жалоб. Конечно, решение ему упростили две дюжины острых копий из нечеловеческого металла, дрожащие в считаных сантиметрах от глазного яблока, и еще блестевшая на их остриях кровь Паука.
— Бери, — сказал он.
— Спасибо.
Пальцы у меня полыхали, как раздуваемые ветром угольки. В жилах пели голоса тарелок. Я зажала в ладони кожаный шнурок подвески и вышла сквозь пролом в стене, оставив Льюиса в халате таращиться вслед мне и облачку устремившихся за мной артефактов.
Сейчас, в гипере, та часть меня, что принадлежала Нику, улыбалась знакомым стонам и скрипам. А меня переполняла гордость. «Тетя Жиголо» стала моим домом. Мое место было здесь, в ее рубке, в окружении туманов высших измерений, среди красных и зеленых сигнальных огоньков. Этот корабль донесет меня куда угодно. До Благородной звезды и обратно, а то и до самого Звездного Обода. Это мой билет в большую жизнь — величайший дар, какой мог оставить отец.
Увы, оба мы знали, что подарок этот не бесплатный.
Краем сознания я слышала поскуливающие в трюме артефакты из дома Льюиса — словно свора собак рвалась на охоту. Они ощущали надвигающуюся опасность — Кинжальный флот — и, царапая металл и камень, отталкивая друг друга, рвались в бой.
Холодивший грудь голубой кулон пылал перед мысленным взором, как крошечная твердая звезда, и песней манил вперед, к дому.
Я наконец осознала свое предназначение. Я была создана, чтобы отпереть тарелки. Для чего, оставалось только гадать. Узнать ответ я могла от старухи, лежавшей сейчас в корабельном лазарете.
26
Она Судак
Медведь настоял, чтобы я позволила Бошняку свободно передвигаться по кораблю. В конце концов, куда бы он делся? Бежать не мог и доступа к приборам не имел. Ему оставалось только метаться, как крысе в ловушке. Без дозволения он не мог даже задействовать управление шлюзами. Хотя, найди старик способ выброситься в пустоту за бортом, я не лишилась бы сна от огорчения.
В данный момент меня занимало другое, а именно — природа Интрузии.
— Для определения тактики, — сказала я, — я должна знать, почему флот так избегает Интрузии.
Многоглазый медведь присел на задние лапы. Мы разговаривали с ним в белой комнате, неотличимой от других помещений корабля.
«Таков был ход наших строителей. Они создали его, чтобы бежать от нас».
— Это я поняла. Но почему вы так его боитесь?
«Мы не боимся. Мы осторожны».
— Но ведь это просто дыра в пространстве? Я видела изображения. Похоже на огромную электрическую розетку.
«Это намного больше, чем просто дыра».
— Не хочешь уточнить?
Медведь опустил морду на лапы и уставился на меня твердыми, как жемчужинки, глазами.
«В этом месте сходятся два несовместимых комплекта законов природы. Буря в стакане реальности, притом — разумная».
— Она живая?
«Наши строители наделили ее разумом, чтобы прикрывала их отступление и помешала нам их преследовать».
— Значит, она может защищаться?
Когти медведя выдвинулись из подушечек лап.
«Мы потеряли многих, штурмуя ее сразу после их эвакуации. Естественно, мы остерегаемся повторять подобные действия».
Я просмотрела записи, пересланные Бошняком «Злой Собаке».
— А что там с драконами?
«Они обходят Интрузию по тем же причинам».
Я постучала себя пальцем по подбородку.
— Мы, люди, изучаем Интрузию не первое столетие. Почему она никогда не предпринимала ничего против наших кораблей?
Медведь вопросительно склонил голову.
«Ваши суда пытались проникнуть в червоточину?»
— Иногда.
«И возвращались?»
— Нет, но мы полагаем, что они разрушены перепадом гравитационного поля или нарушением фундаментальных физических законов.
«Их уничтожила Интрузия. Никто не может последовать по пути очажников, не располагая соответствующими кодами доступа».
— А что это за путь? Куда ведет червоточина?
«Мы не знаем. Можем только предполагать».
— В другую вселенную?
«Возможно. Это объяснило бы расхождение в физических законах».
— Ясно. — Я скрестила руки. — Итак, если «Злая Собака» направится к Интрузии, вы не захотите следовать за ней.
«Это подвергло бы наши силы значительному риску».
— И все же это возможно? Если придется, мы могли бы преследовать и уничтожить ее?
«Подтверждаю. Если Интрузия воздержится от уничтожения ее и нас».
— А они смогли бы удрать в дыру?
«Пройти могут только располагающие кодами доступа, а очажники, уходя, унесли их с собой. Они не желали, чтобы их преследовали. Если „Злая Собака“ попытается войти в Интрузию, она будет уничтожена».
Я выдохнула.
— Итак, наша погоня за капитаном Констанц приближается к финалу.
«По-видимому, так. Но позволь спросить, почему ты так фиксируешься на одном конкретном корабле?»
— Не сказала бы, что «фиксируюсь», — нахмурилась я.
«Тем не менее мы тратим значительное время и усилия на ее сдерживание, между тем как несколько подобных ей кораблей уже вышли за пределы Общности».
Я подобралась.
— «Злая Собака» — особый случай. Вы с ней встречались. Она на многое способна, она коварна, и недооценивать ее возможности было бы ошибкой. — Я покачала пальцем перед медвежьей мордой. — Те, другие корабли просто бегут, спасаются, а она что-то затевает. Попомни мои слова.
27
Нод
Домой.
Через века, домой.
Хлопотная Собака садится в порту, и я у люка, когда он открывается. Оставшиеся потомки рядом.
Вдыхаю запах дома. Сочный, густой. Гниющие листья Мирового Древа. Новые почки на ветвях над нами. Запах миллиардов драффов.
Мировое Древо огромно. Покрывает всю землю. Единый организм. Все живое служит ему. Драффы служат ему.