Стыд

Когда полиция начала шнырять у озера и сюда нагрянули СМИ, Йорген запаниковал. Он испытывал большой страх перед людьми в форме, и его презрение по отношению ко мне вышло из-под контроля. С ним бесполезно было разговаривать. Я больше не могла управлять им, но попросила его выполнить последнюю просьбу, прежде чем мы покончили бы с нашим делом навсегда.

Убить Магнуса.

У нас не было выбора – он слишком много знал.

Не говоря ни слова, Йорген встал и сделал, как я сказала.

Остальное, как говорится, уже история.

Я выхожу из комнаты и спускаюсь в зал. Затем бросаю записку в огонь и с облегчением вздыхаю.

Я всю свою жизнь посвятила помощи другим людям, но все равно в итоге наказана одиночеством.

Но я снова дома, так что справедливость все-таки восторжествовала.





116


Впервые с тех пор, как Эмма начала работать после декретного отпуска, ее пульс снизился до нормы. Все обошлось, хотя чуть не сложилось совсем иначе. Она смотрит в окно машины. Прекрасная Даларна. Место, о котором она всегда будет помнить и с грустью, и с радостью.

Чудо, что все закончилось благополучно для Юлии.

– Сколько раз мы ездили по этой дороге? – спрашивает Эмма, когда они проезжают через Авесту.

Крилле смеется.

– Я уже потерял счет, но этот раз, наверное, последний.

– Кстати, ты хорошо поработал, – говорит Эмма и встречается с ним взглядом.

В его карих глазах появляются искорки.

– Могу сказать о тебе то же самое.

– Заметил облегчение на лице Элизабет, когда я рассказала ей о Юлии? – спрашивает она.

– Да, конечно. Она, должно быть, чувствовала ответственность за то, что за всеми похищениями и убийствами стоял ее собственный брат.

Элизабет свободна от подозрений, а Эмма может представить, насколько ей будет ужасно возвращаться домой в пустой пансионат. Как она будет жить там дальше? Уж лучше его продать.

– Мне жаль Элизабет, – говорит Крилле, будто прочитав мысли Эммы.

Эмма кивает ему в ответ и звонит Нюллету, чтобы узнать, стоит ли ей купить что-нибудь, но тот не отвечает. Понятно, что он не может вечно таскать с собой мобильный, присматривая за двумя детьми. Два ребенка – это не шутки.

Боже, кому, как не ей, знать об этом.

– Он не ответил? – спрашивает Крилле.

– Нет, но он всегда быстро перезванивает.

– Я знаю, что глупо спрашивать такое, но что ты испытываешь к Нюллету? – напряженно спрашивает он.

Эмма откидывается на сиденье.

Да, что же я испытываю к нему?

Крилле откашливается.

– Или лучше было бы спросить, что ты испытываешь ко мне?

Много всего, дурачок.

Эмма, конечно, не может сказать ему это. Она должна полагаться на разум, а не на сердце.

– Я ценю тебя. Как коллегу.


– Спасибо.

Последовавшее за этими словами молчание мучительно. Эмма понимает, что Крилле ждет продолжения.

– Но я…

– Пожалуйста, больше ничего не говори, – он кладет свою руку на ее. – Забудь о том, что я спрашивал. На тебя и так столько всего навалилось с Юлией и другими проблемами. Мне следовало держать язык за зубами.

– Ты мне очень нравишься, – говорит она. – Я хочу, чтобы ты знал это.

Раздается звонок от Юсефин, и Эмма благодарна ей за то, что она прервала этот неловкий разговор.

– Привет, как ты себя чувствуешь?

– Сейчас все хорошо, – говорит Юсефин, сдерживая слезы. – Моя девочка снова стала сама собой. За сегодняшний день мы разговаривали больше, чем за весь этот год. Я так благодарна.

– Я очень рада это слышать. Передавай ей привет.

– Эмма, что бы я делала без тебя? Я хотела позвонить, чтобы поблагодарить тебя. И извиниться.

– Тебе ведь не за что просить прощения, разве нет?

– Нет, я должна извиниться за многое, – смущенно отвечает Юсефин. – Я не всегда была хорошей сестрой.

– И я тоже.

– Эмма, спасибо за то, что ты – это ты. Передавай привет Крилле и поблагодари его тоже.

После разговора Эмма начинает дрожать – она просто потрясена. Сначала ее одолевает мысль о том, что Юсефин что-то приняла. Но довольно быстро она приходит в себя и дает словам сестры улечься в голове. Может быть, у них все-таки есть надежда.

– Юсефин передает привет, – говорит Эмма Крилле. – Она никогда не была такой счастливой.

Она смотрит в свой мобильный телефон. Нюллет не перезвонил, но Эмма решает, что все-таки заедет куда-нибудь и купит торт. Ей незачем спешить, она и так будет свободна несколько дней и сможет наверстать упущенное с детьми.

– Можешь заехать в кондитерскую, когда мы доедем до Стокгольма? – спрашивает она.

Крилле кивает:

– Конечно.

Он уже не такой разговорчивый. Эмма не хочет обидеть его, но что же ей делать? Поцелуй был прекрасен, но Крилле должен понимать, насколько ситуация сложная.

Он молод. Он ее коллега.

Две причины не слишком сближаться друг с другом.

Когда они подъезжают к столице, Эмма гуглит открытую кондитерскую. Крилле едет туда. Эмма быстро забегает внутрь и покупает последний оставшийся торт. Зеленый торт «Принцесса»[19] с красной розочкой. Идеально. Инес возьмет розочку, а Элли впервые попробует марципан.

Крилле с завистью смотрит на коробку для торта, когда Эмма возвращается обратно к машине.

– Конечно, можешь зайти к нам и съесть кусочек торта.

Он смеется.

– Об этом сначала надо спросить у Нюллета. Он ведь ненавидит меня.

– Почему ты так думаешь? Очевидно же, что это не так.

– Мне все равно нужно ехать домой. В любом случае спасибо за предложение, – отвечает Крилле.

Уже через четверть часа они приезжают на улицу, где живет Нюллет. Эмма испытывает облегчение.

– Ты уверен, что не хочешь зайти?

Крилле качает головой:

– Спасибо, но нет.

Эмма обнимает его и закрывает глаза, когда их щеки соприкасаются. Она вдыхает его особый аромат и не хочет отпускать его. Крилле тянется к ее губам, но Эмма отстраняется. Не здесь. Только не у дома Нюллета. Он ведь может стоять у окна и смотреть вниз. Для него это будет пощечиной.

– Я не могу, Крилле, – шепчет она и покидает автомобиль.

Краем глаза Эмма замечает синюю «Ауди», припаркованную через улицу, и ее волосы встают дыбом. Она отгоняет беспокойство. Мадлен ведь не единственная, у кого есть синяя «Ауди». Эмма бежит к двери и набирает код.

Она легкими шагами поднимается по лестнице.