Стыд

– На самом деле я не знаю.

– Выпей немного сока, – говорит он и протягивает ей стакан.

Юлия делает глоток и пытается прийти в себя.

– Ты много думаешь о смерти? – интересуется Микаэль.

Она оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что никто не услышит. Очевидно, она делает это слишком резко, потому что комната становится немного размытой. Недалеко от них сидят две пожилые дамы – больше никого нет. Девушка, которая занималась, похоже, ушла.

Затем Юлия кивает.

– Да, последнее время много.

– Возможно, я могу помочь тебе, – говорит он. – Ты мне доверяешь?

Незамедлительным ответом Юлии было бы слово «нет», но, когда она встречает уставившийся на нее пристальный взгляд, то не осмеливается сказать это. Поэтому она просто пожимает плечами.

– Не знаю.

– Ты рассказывала кому-нибудь об этой встрече?

– Нет, я сейчас типа в школе, – отвечает Юлия, хихикая. Это все так нелепо. Ее тело покалывает, становится как-то слишком жарко. В ее беспросветной жизни наконец-то что-то происходит, она чувствует. Если бы одноклассники только знали…

– Хорошо, – говорит Микаэль.

Никто больше никогда не назовет ее трусихой. Неважно, что предложит Микаэль, она проявит храбрость и все выяснит. И примет решение, когда поймет, чего именно хочет.

Когда Юлия встает, чтобы сходить в туалет, она начинает падать. Микаэль подхватывает ее.

– Что случилось? – с тревогой спрашивает он.

– Не знаю, у меня как-то сильно закружилась голова.

– Не беспокойся. Моя машина совсем рядом.





62


Репортеры и фотографы стоят за ограждениями у белой палатки, в которой ночью работали криминалисты. Судмедэксперт одет в белый защитный костюм, а под глазами у него большие мешки. Тем не менее видок у него сосредоточенный.

– Добро пожаловать, – говорит он и по-джентльменски провожает Эмму с Крилле в палатку, где стоит невыносимый смрад от трупа. Его ни с чем не спутаешь. – Как вы понимаете, было очень сложно вытащить труп из ямы.

Эмма замечает сине-красные трупные пятна на теле мужчины, но даже не закрывает глаза от их вида. С Крилле дело обстоит хуже. Судя по лицу, ему уже поплохело.

– Я подожду снаружи, – говорит он и разворачивается к выходу.

Эмма хватает его.

– Ты остаешься.

Рано или поздно ему придется разобраться со своими проблемами вместо того, чтобы избегать их. Нет никаких причин откладывать это. Крилле неохотно делает, как сказала Эмма, но цвет его лица все равно не меняется в лучшую сторону.

Похоже, что жертве за пятьдесят. Тело было в более плохом состоянии, чем Эмма изначально думала. Руки и ноги покрыты ранами и царапинами. Кончики пальцев и сами ногти потрескались. У Эммы в голове фото Магнуса Свантессона, но она не может определить, он ли это.

Ее взгляд падает на следы на шее.

Что же с ним произошло?

– Мужчина мертв не более одних, максимум двух суток. Это можно определить по окоченению и темпу процесса разложения, – говорит судмедэксперт, показывая на согнутые пальцы жертвы. – Они распрямятся, когда тело станет мягче.

Судя по лицу Крилле, ему совсем сложно сдерживать подступающую рвоту. Он выбегает из палатки, а Эмма слышит рвотные позывы. Она ради его же блага надеется, что фотографы взяли перерыв.

– Неудачный завтрак в отеле, – объясняет Эмма. – Мы можем продолжить без него.

Судмедэксперт равнодушно кивает.

– Я хотел показать вам следы от веревки на шее.

Эмма внимательно всматривается в сине-красную опухоль.


– Он умер от удушья? – спрашивает она.

Судмедэксперт качает головой.

– Учитывая следы в области горла и шеи, я изначально подумал, что его задушили. Но земля под ногтями свидетельствует о том, что он был все еще жив, когда оказался в яме. Это я тоже хотел вам показать.

– Как долго он находился под землей?

– Трудно сказать без результатов вскрытия. Так же трудно, как назвать точную причину смерти. Но, вероятно, под землей он находился довольно долго, учитывая его впалые щеки и тот факт, что он пытался вылезти.

Эмма не может представить себе страх этого мужчины, когда он понял, что не выживет. Его убил настоящий безумец.

Она глядит через проем в палатке, но не видит там Крилле. Возможно, ему пришлось уехать в отель, чтобы отдохнуть.

– Нам нужно как можно скорее выяснить, кто это, – говорит Эмма и показывает фотографию Магнуса Свантессона. – О пропаже этого человека заявили в Бурленге во вторник. Его жена обеспокоена тем, что нашли именно его труп. Что думаете?

– Сложно сказать, – говорит судмедэксперт. – У него есть какие-нибудь особые приметы? Может быть, татуировки, шрамы или обручальное кольцо?

– Золотое обручальное кольцо, – говорит Эмма, глядя на безымянный палец жертвы на левой руке. Кольца нет, но на пальце осталась едва видимая полоска.

– На нем не было никакого кольца, когда его обнаружили.

Мобильного телефона и кошелька тоже не было. Эмма задумывается, взял ли преступник вещи из-за их ценности или для того, чтобы усложнить опознание.

Магнус Свантессон.

Ты ли это?





63


Как только Нюллет замечает Мадлен, быстрой походкой шагающую по другой стороне улицы на Седермальме, он тяжело вздыхает. В этот раз тоже никакой коляски. Он пинает грязный бордюр и кривит лицо от боли в пальцах ног. Затем разворачивает свою коляску и начинает уходить. Почему Нюллет позволяет Мадлен себя дурачить? Возможно, даже нет никакого ребенка – и это было бы существенным облегчением. Тест на отцовство лежит в сумке для пеленок и ждет своего часа, но, похоже, так и останется нераспакованным.

– Нюллет, подожди! – кричит Мадлен.

Она подбегает к нему и хватает за руку. Нюллет высвобождается и разворачивается.

– Я больше не могу этого выносить, Мадлен.

Она проводит руками по своим черным волосам и выглядит подавленно.

– Салли прошлой ночью рвало, а я не хотела рисковать и заражать Элли.

«Но оставить больного новорожденного дома ради встречи со мной не составило проблемы», – думает он. Достаточно лжи. С него хватит.

– Прекращай уже, – говорит Нюллет. – Лучше скажи все как есть. Никакого ребенка нет, правда?

На мгновение во взгляде Мадлен сквозит отчаяние, потом ее лицо искажается, и взгляд становится чернее тучи.

– Как ты можешь так говорить? – спрашивает она, напрягая челюсть. Она задирает вверх куртку и кофту и обнажает перед Нюллетом сморщенный живот. – Ты не веришь, что в этом животе был ребенок?

Люди, которые идут по Хорнсгатан, предпочитают обходить их стороной. Очевидно, что творится какое-то безумие, и Нюллету становится стыдно. Он просит ее опустить свою кофту.

– Пожалуйста, давай поспокойнее, – говорит он и отодвигает от Мадлен коляску с Элли. – Ты ведь понимаешь, что я задал этот вопрос, потому что ты снова пришла без ребенка?

Мадлен качает головой и начинает ругаться.

– Нет, я не понимаю. После всего того, что ты со мной сделал. У тебя нет сердца? Я была о тебе лучшего мнения.

По улице проезжает бизнесмен на электроскутере, и Нюллету приходится увернуться, чтобы на него не наехали.

– Вот скотина! – кричит Нюллет.

Мадлен принимает оскорбление на свой счет, и Нюллет уже собирается объяснить, что это было адресовано не ей, но решает этого не делать.

– Но ты никогда не берешь с собой Салли, – протестует он.

– Она…

– Тебе даже не нужно отвечать, – отрезает Нюллет. – Прощай.