Стыд

– Мы расследуем случаи смерти, которые произошли в этой области.

– А их что, несколько? – недоуменно спрашивает Элизабет.

Эмма и Крилле обмениваются взглядами.

– Да. Погиб не только Петер. В мае здесь неподалеку нашли мертвую женщину.

– Ах, Ильва Веман, да, – говорит Элизабет. – Она жила у нас.

Значит, она была жильцом этого пансионата. Эмма недоумевает, почему об этом не было упомянуто в протоколе расследования.

– Это ужасно печальная история, – продолжает Элизабет. – Она не съехала в назначенный срок, и когда я постучала в дверь, в комнате ее уже не было. Люди редко покидают пансионат, не заплатив за проживание, но такие случаи все-таки бывают.

– Сколько времени прошло, прежде чем ее обнаружили? – спрашивает Эмма.

Элизабет делает глубокий вдох.

– Около суток после ее исчезновения, но, как я уже сказала, мы думали, что она намеренно сбежала, не заплатив. В противном случае мы бы, конечно, попытались ее найти.

– А что случилось с вещами из ее комнаты? – спрашивает Эмма.

– Кто-то должен был прийти и забрать их. Но вот вы сказали, и я вспомнила, что никто так и не пришел за ними, – отвечает Элизабет. – У меня ведь осталась сумка с ее принадлежностями. Она лежит на чердаке. Хотите, чтобы я принесла ее сюда?

– Да, конечно, но сначала расскажите об Ильве, – говорит Крилле и берет печенье. – Вы ведь как-то контактировали друг с другом?

– Ох, Ильва приятная дама, но довольно замкнутая. У нее была душа художника, который искал покоя где-нибудь посреди леса. И я думаю, что лучше места в этом мире не найти. В этих лесах и в озере есть что-то особенное. Они оказывают какое-то необычайное успокаивающее воздействие.

Похоже, что любому человеку не помешает доза подобного.

– Ильва казалась вам счастливой или встревоженной? – спрашивает Эмма.

Элизабет берет печенье с вареньем и макает его в кофе.

– Я бы сказала, что она была в гармонии с собой. Как будто наконец обрела дом. Именно поэтому я и удивилась, когда она сбежала отсюда, не сказав и слова.

– Когда вы видели ее в последний раз? – спрашивает Крилле и, следуя примеру Элизабет, макает печенье в кофе. Единственное отличие состоит в том, что это, должно быть, уже пятое по счету печенье, но похоже, что стыда Крилле за это не испытывает.

– Утром, когда она вышла погулять.

– Вы помните, во что она была одета?

– На ней было что-то светленькое, платье вроде бы. Это был солнечный и прекрасный день, поэтому она была так легко одета.

– Вы не заметили ничего подозрительного в округе в тот день? – спрашивает Эмма.

Эмма нахмурилась.

– Я не понимаю, Ильва ведь просто случайно упала с утеса. Почему этим сейчас заинтересовалась полиция?

– Как вы наверняка понимаете, мы не можем вдаваться в подробности, – объясняет ей Крилле. – Помните ли вы тот день?

– Конечно, я много думала обо всем после произошедшего, – отвечает Элизабет. – В округе тогда было довольно оживленно. Ребята на скутерах, похоже, нашли здесь свое пристанище, кстати, рядом с тем же утесом. Пока не пришел Бюлунд и не пригрозил им своим ружьем. Боже, о чем я только болтаю.

Эмма ждет продолжения рассказа.

Элизабет смеется.

– Между нами, я должна признать, что могу простить его за это все. Я тоже не очень хочу, чтобы здесь были шумные вечеринки и замусоренные леса. Нам бы это доставило кучу неудобств.

– Кстати говоря, а где ваш брат? – спрашивает Крилле.

– Йорген недавно уехал по делам.

– Это он ухаживает за садом? – интересуется Эмма, надеясь, что ее комплимент поможет Элизабет открыться еще больше. – Там очень красиво.

– Спасибо, конечно, но этим занимаюсь я, – говорит Элизабет, расправив плечи. – Осень – самое прекрасное время года. Жаль, что в лучший период нас посещает так мало гостей.

– А как все обернулось с подростками после того, как Бюлунд прогнал их? – спрашивает Крилле.

– Больше я их не видела, – отвечает она, но в ее голосе внезапно чувствуется испуг. – Вы думаете, что кто-то убил ее?

– Мы пока ни в чем не уверены, – отвечает Эмма. – А Петер Линд тоже жил здесь?


Будь это так, между их смертями могла бы быть еще какая-та связь. К большому разочарованию Эммы, Элизабет говорит, что он никогда не заходил сюда.

– Было бы здорово. Я считаю, что он просто прекрасный ведущий. Точнее, был таким, – поправляет она себя. – Но зачем ему было приходить к нам?

Вопрос висит в воздухе, пока молчание не прерывает сама Элизабет, предложив принести сумку с вещами Ильвы. Проходит несколько минут, прежде чем Элизабет возвращается.

– Вот, – говорит она, протягивая черную сумку.

– Спасибо.

– Надеюсь, что ее содержимое будет полезно.





44


Мадлен выглядит совсем иначе. Менее опасной, но более собранной. Как и любая мать маленького ребенка. Но Нюллет не может позволить ее невинности ввести его в заблуждение. Кому, как не ему, знать, что за этим скрывается. К его большому удивлению, она пришла без коляски. Она же выглядит едва ли не более озадаченной, потому что у него коляска есть.

– Что это? – спрашивает она. – Ты уже коляску купил?

Мадлен наклоняется вперед и заглядывает в нее.

– У Салли уже есть братец или сестренка?

Затем они некоторое время смотрят друг на друга, и Мадлен начинает обнимать его.

– Поздравляю, но почему ты мне ничего не сказал об этом?

Потому что я не хочу иметь с тобой ничего общего.

Нюллет уже сожалеет, что согласился на встречу. Мадлен очарована Элли, и у него все сжимается в груди, когда он видит ее взгляд на своей дочери. Невозможно не проводить параллели с той безумицей Хиллеви, которая охотилась за первенцем Эммы.

– Похоже, что это девочка? – говорит Мадлен.

– Да, девочка.

– Только представь, у Салли уже есть сестра – мечты сбываются! – восклицает она. – Мне присмотреть за ней, пока ты сходишь за кофе? Кстати, как ее зовут?

Из уст Мадлен это предложение звучит просто, но Нюллет ни за что на свете не оставит свою дочь наедине с ней. Ни на секунду. Он ставит коляску возле витрины кафе и поднимает свою дочь на руки.

– Элли.

– Салли и Элли. Боже, как же это мило! Но лучше, наверное, дать ей поспать? – спрашивает Мадлен и начинает сюсюкаться, когда замечает, что Элли открыла глаза. – Так-так, кто у нас тут такая маленькая!

«Нельзя позволять Мадлен прикасаться к ней», – думает он. Но проходит всего несколько секунд, и ее руки полностью опутывают Элли.

– Ну что, идем? – спрашивает Нюллет, открывая дверь. Он просто хочет уже покончить с этим.

В этом прелестном ретрокафе с большим разнообразием кресел, стульев и столиков в интерьере находится свободное место.

– Я буду кофе, – говорит Мадлен. – Мне подержать ее?

Элли начинает плакать, и это спасает его.

– Она боится незнакомцев.

Мадлен не может скрыть свое разочарование, ее взгляд начинает темнеть, но она идет к прилавку и заказывает.

– Вы оплачиваете вместе? – спрашивает сотрудник.

По какой-то загадочной причине, которую Нюллет не может назвать, он принимает решение угостить Мадлен – она же даже не успела достать свою карточку. Они садятся каждый в свое кресло, и Нюллет просит Мадлен рассказать о Салли. Ему во всех подробностях рассказывают о родах, при этом Мадлен все время давит на самые больные места. Она объясняет, как ей было одиноко во время беременности и как она даже не решилась связаться с ним.

– Значит, отцом являюсь я?

Ее лицо начинает дергаться, а из глаз ручьями льются слезы.

– А кто еще кроме тебя это может быть?

– Ну, кто угодно, разве нет?

Щеки Мадлен вспыхивают. Она повышает голос.