Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан

– А пока, – перебил её Дмитрий, – суровая кара настигла дюжину солдат, погибших при взрыве, это не считая полсотни покалеченных!

– Господи, какой ужас! – вздрогнула девушка. – Их-то за что?

– За народное счастье, – буркнул он в ответ.

– И что теперь будет?

– Ничего. Сейчас мы позавтракаем, потом немного прогуляемся, а затем я отправлю тебя в Питер.

– Тебе не надо на службу?

– Нет. Нилов дал мне увольнительную на сегодня.

– Я немного боюсь.

– Кого больше, жандармов или «борцов за свободу»?

– И тех, и других. Помнишь, ты говорил мне странную поговорку? Я тогда ещё не поняла её смысла, а вот теперь, кажется, начинаю осознавать… вход – рубль, выход – два.

– Не бойся. У властей на тебя ничего нет. Максимум что они могут, это выслать тебя как неблагонадежную. И то вряд ли. А с твоими бывшими друзьями я сам всё порешаю.

– Может, не стоит?

– Тебе не нужно об этом думать.

Сутолмин с Дружининым обедали[236] в тот день в небольшом ресторане в Гостином дворе. Обычно инженер-механик не мог позволить себе подобного мотовства, но сегодня им нужно было многое обсудить, а мозолить глаза госпоже Барской было неудобно. Старушка и без того косо смотрела на постояльца после того, как тот устроил встречу своему товарищу с мадемуазель Берг.

Странно, но не слишком хорошо воспитанный и совершенно не обходительный Будищев отчего-то сумел расположить к себе квартирную хозяйку, и та относилась к нему если не как родная мать, то уж точно как заботливая тетушка. Последнее, впрочем, совершенно не мешало ей аккуратно получать со своего любимца немалые деньги за проживание. К слову, он уже вернулся после неожиданной поездки в Петербург, и это тоже могло составить известные затруднения.

– Как вела себя наша общая знакомая? – поинтересовался мичман, накалывая вилкой кусок мяса в бефстроганове.

– Закрылась в комнате Дмитрия и никуда не выходила до его приезда.

– Как думаешь, она рассказала ему о нашем предложении?

– Не знаю. Он вел себя совершенно обычно.

– Ну, это как раз ни о чем не говорит. Выдержки ему не занимать.

– Послушай, я никак не возьму в толк, зачем она тебе нужна? Мало ли экзальтированных барышень в наших рядах…

– Помилуй, мадемуазель Берг никак не назовешь «экзальтированной барышней». Напротив, она весьма не глупа и умеет держать себя в обществе. Такие как она могут быть полезны в нашем деле. Но ты прав, меня интересует вовсе не она, а её жених.

– Будищев? Но он ведь абсолютно аполитичен!

– Не скажи. Скорее, абсолютно скрытен.

– Но отчего ты так думаешь о нем?

– Ты слышал о группе Крашенинникова?

– Разумеется!

– Я почти уверен, что Будищев входил в неё.

– Это невозможно!

– Почему?

– Но он…

– Осторожен? Замкнут? Хорошо стреляет?

– А при чем тут это?!

– Видишь ли, в чем дело, – начал объяснять мичман, плеснув себе и Павлу коньяка из графинчика, – во всей этой истории с убийством великого князя Алексея есть одна неувязка. Как вчерашний студент Назимов ухитрился попасть с такого расстояния, да ещё из револьвера? Прозит!

– Прозит! Так ты думаешь…

– Я вполне уверен, что у него был хороший учитель.

– Но почему именно Будищев?


– Из-за его невесты. Я не говорил тебе прежде, но она тоже входила в группу Крашенинникова.

– Невероятно!

Всё услышанное Сутолминым было настолько не ожиданно и интригующе, что он даже отставил в сторону столовые приборы и, возбужденно вскочив, несколько раз прошелся туда-сюда по занятому ими кабинету.

– Каково?! – воскликнул он.

– И это ещё не всё, – продолжил Дружинин, довольный произведенным эффектом. – Именно после этого они и сошлись с Гедвигой.

– Это точно?

– Совершенно. До этого она была подругой самого Ипполита. Именно он нас и познакомил.

– И что же ты хочешь?

– Чтобы он сделал то, что до сих пор никому не удавалось. Убил царя!

– Тише, прошу тебя, – переполошился Сутолмин. – Нас могут услышать!

– Хорошо-хорошо, – с лёгкой усмешкой отозвался Дружинин.

– Ты думаешь, он согласится? – спросил инженер-механик, устыдившись своего испуга.

– Полагаю, да. Особенно, если не оставить ему иного выбора.

– О чем ты?

– Да так. Наш общий друг, кажется, очень увлечен этой модисткой… Чего не сделаешь ради любимой женщины!

– Ты меня пугаешь.

– Что-то ты, Павел, стал слишком пугливым! Ладно, не делай такое лицо. Тебе не о чем беспокоиться. Просто устрой нам встречу с твоим соседом, а всё, что нужно, я скажу ему сам.

– Хо-хорошо, – нервно кивнул Сутолмин. – Когда?

– Лучше всего – завтра. Не будем терять время.

– Я, я передам.

– Ты уже уходишь?

– Мне пора, – заторопился тот. – Думаю, что Будищев уже вернулся домой. Самое время с ним поговорить.

– Вероятно, ты – прав. Что же, ступай, коли так. Всего доброго.

– До свидания.

Оставшись один, Дружинин вызвал полового и заказал ещё коньяка. Хорошо выпив, он с удовольствием закончил трапезу. Затем расплатился и, не забыв щедро оделить прислугу чаевыми, отправился к себе.

– Не прикажете ли извозчика кликнуть? – согнулся в почтительном поклоне швейцар – могучий старик из отставных матросов с медалями на груди.

– Не стоит, братец, – благодушно отозвался офицер. – Хочу пройтись.

– Как вам будет угодно.

Идти ему и впрямь было недалеко, мороз только начал придавливать после дневной оттепели, под ногами мягко поскрипывал снежок и подвыпивший мичман погрузился в размышления. Мысли у него, надо сказать, были самые возвышенные. Мечталось о свободе и о всеобщем благе, на алтарь которого лучшие люди России, и он в том числе, были готовы положить свои жизни. Надо же дать, наконец, свободу многострадальному народу.

– Помогите, барин! – вырвал Дружинина из размышлений чей-то простуженный голос.

– Что! Кто здесь?

– Я это, – взмолился какой-то бородатый оборванец. – Помогите, ради Христа.

– Фух, напугал, скотина!

– Чего тебе?

– Барин, не дайте пропасть без покаяния. Пожалуйте на опохмел, а то Богу душу отдам…

Выпей Дружинин чуть меньше, он, возможно, обратил внимание, что местность для попрошайничества не самая подходящая и что пропойца какой-то подозрительный, но французский алкоголь горячил кровь и туманил разум.

– Пшел вон! – замахнулся он на нищего, но в этот момент что-то ударило его по затылку и мир, бывший только что таким ярким и разноцветным, погрузился во тьму.

Тем временем простуженный оборванец и его неведомо откуда появившийся сообщник подхватили потерявшего сознание офицера и потащили его за угол. Затем раздались звуки ударов, после чего злоумышленники вышли и как ни в чем не бывало пошли по улице. Удалившись от места происшествия на достаточное расстояние, нищий снял с себя свой ужасный драный армяк и бороду, мгновенно превратившись таким образом во вполне прилично одетого мещанина.