Странник

— Я не знаю, сэр, — пленный точно совсем растерялся, — да, не знаю. Послали следить, мы и следили. У нас Кэтфиш был здесь за главного, у него еще «чернила» на лбу, там написано «Грешники». Он знал, наверное.

Мы переглянулись. Шон кивнул, точнее — показал глазами, прикрыв веки, что ничего не пропустил.

— Сколько вас всего?

Пленный говорил, не забывая добавлять «сэр». Банда выходила немаленькая, за сотню только активных бойцов, мужчин, а с ними были и женщины, которые тоже могли стрелять.

— Я фермеров видел у вашей базы, — сказал я.

— Да, сэр, есть фермеры, — с готовностью подтвердил пленный. — Сардж приказал фермеров не трогать, если они хотят жить на территории «Грешников» и делиться. Однажды один не понял про «не трогать», и Сардж его выпотрошил как рыбу.

Сарджем звали главаря «Грешников», как нам уже успел рассказать пленный. Знали его как бывшего сержанта то ли из «Дельты», то ли еще откуда, но все с его слов, понятное дело. Был он «синдромником», причем совсем, на всю голову психотным, собрал вокруг себя с десяток самых отборных головорезов, таких же больных, с которыми держал всю остальную банду в полном подчинении. Насколько он покровительствовал тем, кто живет на его территории, настолько же он был беспощаден к другим, не своим. Банда время от времени ходила в набеги на земли других «племен», как уже банды начали себя именовать, оттуда привозили пленных, которых пускали на «мясницкие цирки», как они сами именовали свою «коллективную терапию».

В общем, много он рассказал. А следом за ним второй, тот, который сдался сам, выбежав из горящего дома к группе Митча, тоже не «синдромник», только не молодой, как первый, а лысоватый мужик лет под сорок с окладистой бородой, катавшийся с бандой байкеров до Эпидемии, подтвердил сказанное практически до последнего слова.

Двух сотрудничающих пленных пересадили в двадцатифутовый контейнер, который специально подтащили сегодня поближе к терминалу. Им дали пенопласт для подстилки, одеяла, еду, воду, ведро для туалета, а раненого перевязали, вкололи ему болеутоляющее и антибиотики. В общем, решили пока не убивать, не терзать и держать в относительно приличных условиях — мало ли зачем они еще пригодятся? Хотя бы для того, чтобы опровергать или подтверждать то, что скажет Кэтфиш. А сказать он что-то должен, потому что у любой гуманности есть свои пределы. На бандитов с живодерскими наклонностями она, эта самая гуманность, распространяется крайне ограниченно. Надеюсь только, что Синдром процессу нашего общения не помешает.

Самого же Кэтфиша, который после вспышки синдромного бешенства был апатичен и обессилен, посадили на цепь в буквальном смысле этого слова — пропустили ее снаружи в кузов фургона, обвязали вокруг шеи и заперли на подвесной замок, освободив руки и ноги от «браслетов». Он нам тоже пока живым нужен, так что держать запястья постоянно перетянутыми — тоже так себе идея будет. Его заново перевязали да и оставили одного, в компании с двумя пластиковыми бутылками минералки и обрезанной пластиковой канистрой вместо уборной.

Затем я поехал проверить, как строится выносной «форт». Восемь контейнеров для нижнего уровня успели поставить квадратом — немало сделали, в общем. Эдак за пару дней справимся. Подогнал «гантрак», на котором я так и катался, ближе к контейнеру, вскарабкался из кузова на его крышу, огляделся.

Нормальный обзор — все же местность здесь такая, что не укроешься от наблюдения. И полностью перекрываются все подступы к взлетной полосе с дальнего конца, причем, похоже, на дистанцию огня даже из крупнокалиберного пулемета. Годится. Нормальный пост получился, что и требовалось.

И вдруг как кольнуло под ребра. Знакомое чувство: «радар» включился. Где? Он у меня не такого уж дальнего действия — где-то близко нехорошее.

Черт, темнеет, а ночник у меня пока в подсумке. Да и не рановато ли для ночника? Сумерки пока, все же видно, а ночник поле зрения очень сильно снижает, пусть даже монокуляр.

Руки половчее перехватили автомат, палец в перчатке плавно перекинул переводчик огня на «авто».

Нет, не вижу…

Я на крыше контейнера, но твари здесь прыгучие, это им не препятствие.

Валить надо отсюда вообще-то.

Бухая подошвами по гулким крышам контейнеров, побежал по периметру возведенного квадрата к машине. Как-то я удалился от нее, оглядываясь, как раз на противоположный конец укрепления.

Где же твари? Где-то рядом ведь…

Так, вот и машина…

Хотел спрыгнуть прямо за руль, да хорошо, что успел «по тормозам дать» на самом краю крыши, отскочил назад, выматерившись вслух и вскинув оружие: нечто темное, кажется, «гончая», сидело на земле по ту сторону машины, глядя в мою сторону. Про взгляд я не просто так, я его ощутил, это как ледяным лучом мазнуло по мне, голодным и злобным.

— Мля, ты откуда здесь взялся? — пробормотал я, задом отходя по крыше контейнера.

Мне не надо было тварь видеть, для того чтобы понять — она низом двинулась следом за мной, не отставая, но и не пытаясь запрыгнуть наверх. А запрыгнет, если захочет, я уже видел, как такие прыгают. Высота контейнера для них совсем не препятствие, просто никак не задержит.

Так, а связь у меня на что?

А руку-то страшно от автомата оторвать. Даже вот на чуть-чуть.

Что они там могут для меня сделать? Огнем поддержать? Так здесь почти два километра, тут по мне попадут с тем же успехом, что и по твари. Тут сама взлетно-посадочная полоса больше трех километров в длину, так что… А пусть ГБР[42] высылают, собственно говоря, что им там зря сидеть? Пусть спасают командира.

— «Гольф-Лима-один» вызывает «Отель-Квебек», как принимаете? — забубнил я, все же решившись оторвать левую руку от цевья автомата.

Да, таблицу сменяемых позывных уже составили и с сегодняшнего дня ввели в действие. На сегодня я «Гольф-Лима-один», а База — «Отель-Квебек». Забавно, что я сам об этом сейчас вспомнил, не сбился на простое «спасите-помогите».

— «Гольф-Лима-один», здесь «Отель-Квебек», принимаю тебя чисто и громко, — откликнулся в наушнике голос Солдата Джейн.

— «Отель-Квебек», нахожусь на объекте «Форт», возможна атака твари, запрашиваю «Фокстрот-Ромео-Танго» ASAP,[43] — зачастил я, продолжая двигаться по крышам контейнерного квадрата.

— «Гольф-Лима-один», принято, высылаем «Фокстрот-Ромео-Танго».

— Готов принять связь от «Фокстрот-Ромео-Танго», подтвердите.

— «Гольф-Лима-один», подтверждаю, ждите связи. Конец связи.

Где тварь? Замер, «причувствовался» — и испугался. «Сигнал» как-то размылся, поймать направление на него сразу не получилось, я засуетился, вновь меняя позицию и водя стволом автомата по сторонам. Потом вдруг понял, что тварь не одна, где-то рядом еще есть. Поэтому и не получается локализовать: путают они меня.

— Твою мать, — сказал я со всем возможным чувством, мысленно желая услышать голос кого-нибудь из FRT — группы немедленного реагирования.

Да когда они уже выедут, мать их? Тут же рукой подать, могли бы уже здесь быть, у них на это секунд десять было, не меньше… или часов? Лично мне показалось, что суток.


Тень мелькнула над краем контейнера рядом со мной, обратившись сжавшейся для следующего прыжка тварью, и я, перекинув на нее красную точку прицела и сильно вдавив приклад в плечо, дернул спуск. Треснула короткая очередь.

Я не видел, куда угодили пули, но я попал, сомнений не было. Не та дистанция, чтобы я промахнулся. Но какого-то видимого эффекта это не дало — ни визга, ни дерганий, правда, и тварь не прыгнула. Но я запаниковал, сам испугавшись того, что совсем запаникую и брошусь бежать, и выпустил в «гончую», или что это было, весь магазин, частыми короткими очередями. И лишь когда затвор встал на задержку, немного спохватился.

Я ее убил, сомнений нет, но как раз в этот момент вторая тварь запрыгнула на укрепление метрах в десяти от меня, и тогда я бросился бежать от нее по кругу, уронив пустой магазин и судорожно пытаясь выдернуть из поча следующий, притянутый туда резинкой. Но тонкий и такой всегда удобный резиновый жгутик вдруг стал неподатливым, он уворачивался от пальцев, и я никак не мог его захватить.

«Ну все, ну все, допрыгался». — В голове словно ехидный голос затараторил.

Дальше события еще ускорились — тварь прыгнула. Мощным, длинным прыжком, как только они и умеют. А мне сквозь адреналиновый туман словно бы тот самый голос и крикнул: «Ложись!»

Я так и не понял, сам я упал или все же зацепился ботинком за ребро контейнерной крыши, но результат вышел тот, который и спас мою шкуру: «гончая» не только пролетела надо мной, она еще и мимо крыши в результате промахнулась, исчезнув за ее краем. В меня целилась, не в крышу, а прыгала ей поперек.

Покатившись по гулкому металлу в противоположную от того края, за которым оказалась тварь, сторону, я вдруг ощутил под собой пустоту, и если бы не успел одной рукой вцепиться в край контейнера, грохнулся бы на землю плашмя. А так получилось не сразу, а как бы в три приема, в результате которых я больно ударился локтем, сильно потянул запястье и все равно свалился на задницу, подняв облако пыли. Но дыхание себе не вышиб и ничего, пожалуй, не сломал, разве что зубами лязгнул, чуть не откусив язык.

Автомат, спасибо ремню, тоже не потерялся, а так и остался в руках. Перекатившись и испачкавшись в перемешанной автомобильными колесами земле, я прижался спиной к стене контейнера, поймал дыхание и все же вхлопнул в приемник зеленый пластиковый магазин, сбросив затвор с задержки.

Нормально… а куда мне дальше-то? Никаких дверей пока еще не сделали, и контейнеры ставили вплотную, чтобы пространство замкнуть. То есть я оказался в замкнутом высокими и гладкими металлическими стенами квадрате без какой-либо возможности отсюда выбраться без посторонней помощи или, в самом крайнем случае, без долгой возни. И где-то там, почти у меня за спиной, ищет меня жуткая потусторонняя тварь, в надежде настигнуть — и разорвать в клочья. Я ведь шкурой ощущаю ее ярость и голод, причем так ощущаю, что страшно мне до дрожи и паники. У меня руки сейчас трясутся и коленки подгибаются от страха, я дышать боюсь…

Рывком перебежал к противоположной стене, остановился, прижавшись к ребристому металлу спиной, вскинул автомат, наведя его на темный срез крыши напротив, туда, где он смыкается с серым сумеречным небом.

А потом голос услышал и понял, что он уже пытается докричаться до меня достаточно давно:

— «Фокстрот-Ромео-Танго» вызывает «Гольф-Лима-один», как слышишь? Босс, мать твою, ты меня слышишь?

Голос Хэнка. Он на группе немедленного реагирования?

И слышно плохо, кстати, я тут как в железной клетке.

— Хэнк, я слышу, — крикнул я, нажав на манипулятор. — Не мог ответить! Давайте скорее сюда.

— Выехали! Где твари сейчас?

Ну вот, пошли правила радиообмена боком, да и хрен с ними, меня спасать надо.

Где тварь? Напротив меня. А я где? Черт, а я понятия не имею, в какую сторону я лицом. Я же бегал верхом, по сторонам не глядя, а потом просто внутрь свалился. И куда я сейчас смотрю?

— Мне отсюда не видно, объезжай форт по кругу, смотри сам!

Чуть замер, затаил дыхание, сосредоточился.

Где?

Где-то передо мной, левее. По ту сторону контейнера.

Резкое движение, над прямой линией крыши словно горб вырос и сразу исчез — тварь прижалась, когда я попытался попасть в нее короткой очередью. Так, а я вроде уже не паникую — и автомат вновь заряжен, и подкрепление ко мне несется. Нет, страшно, очень страшно, но сбивающей с толку паники уже нет, перевел дыхание, уже думать могу, соображать. А если я соображаю, то еще поживу, поживу…

Так, вот гончая переместилась вправо, не попадаясь мне на глаза. Гранату кинуть? Толку никакого, к тому же я понятия не имею, в какую сторону смотрю, — могу и в «гантрак» ее запросто забросить.

Мотор второго «гантрака» слышен, нет? Нет, не слышу ничего.

Ну где вы там?

А чего же эта тварь ждет, не прыгает? Инстинкт самосохранения? Так нет у тварей такого инстинкта, они же одноразовые… кроме «демонов» разве что. Ей нужно просто до меня добраться и порвать — и все, миссия выполнена. А «демоны», похоже, ими управляют… где-то здесь еще и «демон» гуляет?

Длинным прыжком «гончая» переметнулась с одного контейнера на второй, стоящий поперек, и уже оттуда в одно касание, как мяч от стены, отразилась в меня. Выстрелить я не успел, успел лишь согнуться и рвануть в сторону, пробуксовав подошвами ботинок по рыхлой земле. За спиной послышался громкий удар чего-то тяжелого по металлу, а я рванулся левее, правее, потеряв тварь из виду, понимая, что пора стрелять и одновременно боясь остановиться хотя бы для того, чтобы посмотреть назад.

К счастью для меня, особого выбора не осталось — противоположная стенка остановила мой забег. Я оттолкнулся от нее плечом, вновь отскочил в сторону — и опять оказался прав: тварь успела разогнаться и прыгнуть, и вновь же влетела в железную гулкую стену, заметно промяв ее и оказавшись совсем рядом.

Ударило знакомым — ледяным холодом, рвущим душу как крючьями, страхом, голодом, ненавистью. Именно это я ощутил тогда, в Отстойнике, когда на меня бросилась с потолка затаившаяся тварь Тьмы и я, упав на спину, отбивался от нее ногами.

Как ни странно, но именно этот знакомый ужас словно вернул меня на привычные рельсы, дальше тело уже действовало само по себе: поворот, прицел, длинная очередь, еще одна, быстрый отход назад, смена выпавшего на землю опустошенного магазина, затем два одиночных в голову уже не шевелившейся твари. Контроль.

Все. Убил.

И волна ликования, накатывающая как цунами.

Жив. Убил.

Вздохнул глубоко, посмотрел по сторонам — чисто.

Прикрыл глаза, прислушался к «радару» — ничего.

Закончил.

Затем я услышал все сразу — рык дизеля приближающегося «гантрака», голос Хэнка в рации.