Страна чудес

Тайко повесил голову и захныкал.

Орла колебалась, не желая сдаваться, не в силах отказаться от надежды, что, если они просто пойдут вперед и повернут направо – туда, где должна быть дорога, – это приведет их к безопасности. Чудовище увидело бы, что их невозможно запугать чудесами природы. Может быть, если они продолжат идти, ледник рассеется под их ногами, и они окажутся на знакомой им территории, между холмами, окруженными деревьями?..

– Это точно, Элеанор Куин? Может, это видение продлится совсем недолго.

Орла ненавидела отчаяние, которое четко слышалось в ее голосе. И ненавидела то, что из-за этого вопроса Элеанор Куин может подумать, будто мама до сих пор ей не верит. Сейчас Орла слишком хорошо понимала: нужно прислушиваться к загадочным словам и советам дочки. Если считать истинными ее собственные предположения, они могут застрять на леднике надолго. Или того хуже.

И все же Орла не могла повернуть назад без подтверждения Элеанор Куин.

– Нам придется вернуться домой, – подтвердила та, как будто читая мысли мамы.

– Я хочу домой, – заплакал Тайко, поднимая ручки, чтобы Орла понесла его. Конечно, сын имел в виду не то место, которое было позади них, но больше она никуда не могла его отвести.

Все еще сопротивляясь поражению, Орла взяла Тайко, выскальзывающего в зимней одежде. Пока они шли обратно, погода улучшилась.

Тучи поднялись и рассеялись, открывая полоску бледного неба. Вот чего Оно хотело. Орла ненавидела даже само ощущение, будто ей приходится выполнять приказы, но если Оно услышит их, влезет в мысли, сумеет ли она найти способ Его перехитрить?

В каком-то смысле Орла была права, однако это казалось чем-то более мощным, чем она могла понять. И эта сила предала ее. Ей хотелось верить в красоту, в природу, в обещание найти неизведанное. Но это была уловка, ловушка.

Они шли по утоптанной тропе, которая привела их к дому быстрее, чем ожидалось. Может, попробовать завтра еще раз, хотя бы дойти до почтового ящика, чтобы оставить записку почтальону? Позволит ли Оно это сделать или узнает о попытке общения с внешним миром? Несмотря на то что лужу крови на снегу уже не было видно, Орла пересадила Тайко на правое бедро, так, чтобы он не увидел ярко-синий брезент, припорошенный снегом, который скрывал Шоу.

В голове стучало одно слово.

Почему.

Почему.

Почему.

Почему Оно хотело, чтобы Орла и дети остались? Собиралось ли Оно убивать их одного за другим?

Это возмутило ее – ничтожность силы, которую Орла не понимала. Это нечто дразнило, угрожало, показывало, что тут их никто не ждет, а потом не давало уйти. Почему? Разозлил ли ее Шоу, или Орла тоже? Могла ли она что-нибудь сделать, исправить? Или Оно так и останется беспокойным и мстительным?

Орла открыла входную дверь, и дети с трудом вошли, угрюмые, разбитые. Измотанные. Она заперла дверь и задернула занавески, готовая попробовать новый план, хоть он и казался глупым: притвориться, что их тут нет.

Когда Элеанор Куин и Тайко сняли куртки и ботинки, Орла сразу поднялась наверх, не обращая внимания на лужицы тающего снега, остающиеся от ее следов. Она закрыла все ролл-ставни, ликуя от своей дальновидности, что решила установить их на каждое окно.

Укрыться.

Заставить все исчезнуть.

Убедить детей, что во дворе уже нет надобности, что его не существует. Она научит Элеанор Куин и Тайко, ее изобретательных, творческих детей играючи создать новую реальность. Может быть, у них получится запутать то, что скрывалось у их дверей, подслушивало их мысли. Пускай это нечто читает их мысли и не находит следов мира, который Оно знало или хотело. Если дети смогут о Нем забыть, может, мучитель тоже о них забудет.

Сколько времени это может занять?

И хватит ли у них еды и ресурсов, чтобы пересидеть Его?





26




Орла включила один из своих любимых компакт-дисков Putumayo Playground. Он заполнил гостиную жизнерадостными ритмами стальных барабанов и маленьких колокольчиков.

– Каждый коврик станет островом, а…

– Кресло будет Австралией! – закричал Тайко.

Орла, которая не догадывалась, что ее маленький сын запомнил Австралию, впечатленно кивнула.

– Хорошо придумал.

– Книжный шкаф станет горой…

– Куда взберется не любой. – Хоть Орла и перебила дочку, однако слова адресовала сыну. – Но можно придумать новых животных в океане и добрых зверей, которые встречаются на суше.

Орла предложила детям поиграть в переосмысление гостиной, а сама собралась заняться кое-какими важными делами. Нужно было посмотреть, сколько осталось еды, и проверить сигнал на мобильном телефоне.

Казалось, что день стал короче, чем был. Время проходило непонятным образом. Орла не удивилась бы, если бы открыла штору и обнаружила, что солнце садится. Может, произошедшее разорвало что-то внутри нее, внутренний механизм, который связывал ее с реальным миром, вращением Земли, восходом луны. Она стала сломанной игрушкой, которая криво вертелась на своей оси. Все усугублял тот факт, что дом без Шоу казался пустым. Его отсутствие чувствовалось во всем. Дети тоже это ощущали.


– А как же папа? – спросил Тайко, пока перепрыгивал с одного острова на другой следом за сестрой.

Элеанор Куин присела на корточки и прижала Тайко к себе, пристально глядя на маму. Орла почувствовала, что это испытание – как много дочь знала о том, что произошло? Что следовало сказать? Орла никогда не солгала бы собственным детям, но хотела защитить их от кровавых подробностей правды.

Она встала перед сыном на колени.

– Ваш папа… – Орла сжала губы, чтобы они не дрожали. – Произошел ужасный несчастный случай…

– Знаю, – протяжно и нетерпеливо ответил Тайко, – но он там замерзнет, надо его впустить.

Орла закрыла лицо ладонями. Может быть, она проснется в больнице, а взволнованная медсестра скажет ей: «У вас серьезная травма головы, мы чуть вас не потеряли»? Там будет улыбающийся Шоу. И дети с самодельными открытками в руках. И она скажет им: «Какой ужасный сон мне приснился! Я думала, что никогда не проснусь».

Раньше ей снились такие кошмары. Однажды она думала, что проснулась, но когда отбросила простыню, чтобы встать и пойти в туалет, увидела человеческую фигуру, парящую над ней у потолка. Человека в позе зародыша, как будто он там спал. У Орлы вырвался крик, и она попыталась схватить Шоу, чтобы разбудить его, предупредить. Но не смогла пошевелиться, даже озвучить свой ужас и тогда поняла, что спит и на самом деле не откидывала простыню, чтобы подняться с кровати. В этот момент она проснулась во второй раз, бросилась в ванную и начала тереть глаза, пытаясь рассеять образ человека на потолке. Но в темном туалете она чуть не соскочила с унитаза, когда краем глаза заметила фигуру, свернувшуюся в ванной калачиком.

Может, в этот раз было так же, кошмар внутри кошмара. А может, она лежала где-то парализованная или в коме и на самом деле никто не ждал, когда она объяснит детям, что оставлять тело отца снаружи, на холоде, – это практично.

Она попыталась взять Тайко за руку, а он вместо этого схватил за руку сестру. Они сидели с выжидающими лицами и смотрели на нее.

Орла не могла прочитать пронзительный взгляд Элеанор Куин и боялась, что Тайко не имеет даже элементарного представления о смерти. А еще она не хотела объяснять – не здесь, не сейчас, без Шоу. И не с врагом, нависшим за дверью.

– Ты понимаешь, что твой отец умер? – спросила она, почти умоляя. – Произошел несчастный случай с… оружием.

– Он громко бумкнул.

– Ты не виновата, мама, – сказала Элеанор Куин, ее взгляд по-прежнему был прикован к Орле.

– Итак, папа… он теперь со Вселенной, кружит со звездами.

Орла и сама действительно могла в это поверить – и верила, что Шоу не стал бы возражать против такого объяснения. Ради обыденного настроения в духе «тебе нас не поймать», которое Орла надеялась создать, она не позволяла себе плакать. Ради стоического прощения Элеанор Куин. Ради детской непосредственности Тайко. Она сделает это потом и прославит тысячу безымянных богинь за сочувствие дочери и невинность сына. Но слезы затапливали ее глазницы; они все давили и давили, угрожая раздробить хрупкие кости.

– Так как папа… его дух свободен, то, если оставим тело там, холод его сохранит. Поэтому мы не можем принести его сюда.

Она не ждала, что Тайко полностью все поймет. Но ему нужны были ответы, поэтому Орла поделилась с ним припасенными, но честными словами.

– Ты понимаешь? – спросила она у Элеанор Куин.

– С ним больше ничего не случится. Настоящего папы здесь больше нет, – пихнула она локтем брата. – Я ведь тебе уже говорила.

– Потом мы сможем…

Устроить похороны? Орла протянула руки к детям, чтобы убедиться в их реальности. Убедиться в том, что это не иллюзия, не сон. Она дотронулась до сына и дочери и ощутила их тепло.

Невыносимо было думать, что она внезапно стала родителем-одиночкой и теперь одна несла полную ответственность за то, что с ними случится, сейчас и навсегда. Это было бы тяжело и в городе. Но здесь… ей нужны навыки выживания, более практичные, чем решимость или инстинкты.



Когда Орла пошла наверх, музыка радостно гремела, издавая «типпа-типпа-типпа». Она высоко подняла телефон в поисках сигнала и начала ходить из комнаты в комнату. Ее плечи слегка подпрыгивали, голова отбивала такт, а свободная рука размахивала охапкой инструментов, попадая в ритм.

Тайко и Элеанор Куин болтали, описывая волшебных крылатых животных в своем новом мире. Получалось ли у них? Когда все они попытались забыть о внешнем мире, настроение внутри стало немного более жизнерадостным.

Вернувшись вниз, она поднесла телефон к окну. По-прежнему ничего. Зашла на кухню, чтобы быстренько составить в уме список продуктов. Коробки с хлопьями. Консервы – суп, тунец, фрукты. Полторы банки соуса для пасты. Буханка хлеба и пару пакетов овощей в морозилке. Сухие запасы – рис, капеллини, чечевица. Несколько картофелин, лук, морковь, яблоки. Сколько из этого получится обедов? Если у них пропадет электричество и отключится генератор, можно готовить на дровяной печи. Топить бесконечный снег ради запасов свежей воды, если трубы замерзнут или колодец перестанет качать воду. Они будут хорошо питаться неделю, а может, и больше. После этого начнут голодать. А что потом?

Сейчас декабрь. Когда Джули с Уокером начнут волноваться? Попытаются ли они дозвониться, когда вернутся из отпуска? Писали ли им другие люди по электронной почте, присылали ли сообщения, звонили, удивлялись, почему никто не отвечает? Может быть, ее родители заскучают, потому что их не будет в Питтсбурге на праздники, и приедут на север, нанести неожиданный визит? Это был бы лучший рождественский подарок. Орла молила об этом, не осознавая, что делает: «Приезжайте к нам, приезжайте к нам, пожалуйста, помогите нам».

Долбаное Рождество. Шоу спрятал подарки в подвале под видом не распакованных с переезда коробок. Они планировали дать детям выбрать маленькую живую елку, а потом раскопать ее и принести в дом.

Орла не могла себе представить, что будет отмечать предстоящий праздник (или любой другой) без Шоу. Но это может им помочь: разве ее друзья не подумают, что странно не получить от Моро-Беннетов праздничную открытку, как было всегда? Но хватит ли этого, чтобы заставить их волноваться? И беспокоиться настолько, чтобы начать действовать? Или они бы отмахнулись – «Моро-Беннеты вышли из игры»?

Когда-нибудь она снова попытается сбежать. Может быть, пойдет одна и оставит детей в доме, в безопасности. Может быть, это то, чего Оно хочет? Их компании? Что, если Орла все воспринимала неправильно: вдруг Ему просто одиноко? Но что, если с ней там что-нибудь случится, и она не сможет вернуться?

Орла не могла оставить детей умирать от голода, да еще и в одиночестве. Она приготовила ужин из скоропортящихся продуктов – тех, что были в холодильнике. Разогрела остатки курицы в сковороде с половиной банки соуса для пасты и подала это с недоеденными спагетти. Ужин вышел небольшим, но дети не жаловались. Необходимость дробить еду на порции напомнила Орле о первых днях в Нью-Йорке, когда ей едва хватало денег на жизнь и она ходила на занятия и прослушивания, пытаясь понять, что у нее лучше получается. Но тогда она могла позвонить родителям ради помощи, финансовой или эмоциональной. И всегда могла выскочить в магазин за дешевым раменом.

Мы притворимся, что все нормально.

Они будут проводить дни настолько беззаботно, насколько это возможно. Орле придется взвешивать каждое слово и каждую мысль, а еще перестать беспокоиться о погоде.

Мы сможем Его переиграть.

Это был оптимистичный план, даже если он не… Она заглушила сомнения. Он должен сработать. Ее левый кулак напрягся, сжимая невидимый камень, пока Орла наблюдала, как дети тихо доедают остатки ужина.

Тайко захотел спать в маминой кровати, поэтому она прочитала ему сказку, пока он играл с плюшевым лосем на пушистом одеяле. Потом они с Элеанор Куин лягут к нему, и это будет почти как дома, подумала Орла, – в их настоящем доме, без всех комнат и дверей. Хотя она сомневалась, что сможет заснуть. Как можно было, когда грудь сдавил Шоу – надгробной плитой вины – и когда было страшно оттого, что может принести следующее утро?

Элеанор Куин задержалась в дверях. С тех пор как они вернулись в дом, она, казалось, была в постоянном состоянии тревоги, все время к чему-то прислушивалась, словно мысленно была не здесь. Сердце Орлы замерло, а затем забилось быстрее, и она быстренько подвела сказку Тайко к моменту «и жили они долго и счастливо»; настало время сесть и поговорить с Элеанор Куин, спросить ее напрямую, знает ли она больше, чем рассказала. Орла боялась того, что скажет дочь, но должна была все узнать.

– Спи крепко. – Она поцеловала Тайко и выключила лампу, но оставила дверь широко открытой, а свет в коридоре включенным.