Столп огненный

– Может, и послушают. – Марджери готова была поклясться, что брат просто думает вслух, но в том, что он сказал дальше, был здравый смысл. – Если, к примеру, об этом объявит король Фелипе.

– Любопытно, – протянул сэр Реджинальд. – Но сперва надо добиться его согласия.

Марджери увидела проблеск надежды.

– Добьемся, – заявил Ролло. – Мы отправимся к королю Фелипе.

– Где он сейчас?

– В Брюсселе. Ведет свою армию на французов. Но война почти закончена.

– Надо поторапливаться. Особенно если королева настолько плоха, как говорят.

– Согласен. Поплывем из Кума в Антверпен. Дэн Кобли отправляет туда корабль каждую неделю. А от Антверпена до Брюсселя день пути верхом. Вернемся как раз к свадьбе.

Забавно, подумала Марджери; чтобы перебраться через пролив, им придется просить о помощи истового пуританина Дэна Кобли.

– Примет ли нас король Фелипе? – спросил Ролло, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ему ответил Суизин.

– Он примет меня. Англия – одно из его владений, а я – один из знатнейших англичан. Вдобавок он когда-то бывал в Новом замке, останавливался после свадьбы, на пути из Винчестера в Лондон.

Трое мужчин переглянулись. Реджинальд кивнул графу и Ролло.

– Отлично, – сказал он. – Едем в Брюссель.

Марджери не скрывала радости. Хоть что-то будет сделано.

– Пойду потолкую с Дэном насчет корабля, – подытожил Ролло. – Времени в обрез.





5


Неду Уилларду совсем не хотелось возвращаться в Кингсбридж на свадьбу Марджери, но все-таки пришлось – это событие могло послужить отличным прикрытием для его тайного задания.

Поэтому в октябре он проделал в обратном направлении собственный июльский путь – правда, на сей раз не пешком, а верхом. Задание было срочным: королева Мария умирала, и терять время попусту было никак нельзя.

Матушка словно ссохлась. Дело было не в какой-то хвори, нет – внешне Элис выглядела все такой же крепкой, но вот само собой возникало ощущение, что из нее выпустили воздух. Нед не очень-то поверил, когда она сказала, в июне, что ей скоро пятьдесят и сил, мол, почти не осталось. Но всего три месяца спустя Элис по-прежнему хандрила и вела себя так, будто ее ничто на свете не интересовало. Только теперь Нед уверился в том, что ей не суждено возродить семейное дело, и осознание этого заставило его заскрежетать зубами от ярости.

Ничего, рано или поздно все изменится. Ныне он, Нед, являлся частью силы, которая переломит хребет власти таких людей, как епископ Джулиус и сэр Реджинальд Фицджеральд. Юноша был счастлив принадлежать к этому сообществу. Сэр Уильям Сесил и Елизавета, обои, ему покровительствовали, особенно после той истории с графом Суизином. Всякий раз, предаваясь фантазиям о том, как они вместе изменят мир, Нед испытывал воодушевление. Но сперва нужно, конечно, возвести Елизавету на английский трон.

Стоя рядом с матерью на рыночной площади, он дожидался появления невесты. Дул пронизывающий северный ветер, от которого не было укрытия. Как обычно, молодым предстояло обменяться клятвами перед входом в собор, а потом войти внутрь, где состоится торжественная служба. Горожане, стекавшиеся на площадь, тепло приветствовали Неда. Многие из них считали, что с его семейством обошлись крайне несправедливо.

Суизин и Барт стояли чуть поодаль. На Барте был новый дублет соломенного оттенка. Невеста не показывалась. Интересно, какой она будет на торжестве – веселой или печальной? Опечалилась ли она, решила ли, что жизнь кончена, раз ей не позволили выйти за Неда? Или благополучно пережила вынужденную разлуку и теперь привыкает к новой жизни замужем за виконтом? Нед и сам не мог сказать, что стало бы для него худшей новостью.

Впрочем, он приехал в Кингсбридж не только и не столько из-за Марджери. Юноша огляделся по сторонам, высматривая протестантов. Углядел Дэна Кобли – и приступил к выполнению своего задания.

С небрежным видом он пересек площадь, чтобы потолковать с Дэном, который откровенно маялся у северо-восточного угла собора. Минуло всего три месяца, но младший Кобли, похоже, сильно изменился – изрядно похудел, черты лица стали жестче и резче. Нед порадовался этой перемене, ибо ему поручили сделать из Дэна военного командира.

Все равно будет непросто.

Молодые люди поздоровались, а потом Нед увлек Дэна за угол, подальше от любопытствующих взглядов, и сказал вполголоса:

– Королева борется за жизнь.

– Слыхал, – коротко отозвался Дэн.

Нед понял, что Дэн ему не доверяет. В этом не было, пожалуй, ничего удивительного. Уилларды переходили из католичества в протестантство и обратно, что вряд ли могло понравиться убежденному протестанту. Дэн явно не мог решить, видит ли перед собой собрата по вере или противника.

– За трон поспорят Елизавета Тюдор и Мария Стюарт, – продолжал Нед. – Марии пятнадцать, и она вышла замуж за калеку-принца, еще моложе себя; она будет слабой королевой, игрушкой в руках своих французских дядьев де Гизов – а они, как тебе наверняка известно, истовые католики. Я бы поостерегся ее поддерживать.

– Но Елизавета тоже ходит к мессе.

– И может ходить и дальше, даже если станет королевой; не нам ее судить. – Нед лукавил: подобно всем ближайшим соратникам Елизаветы, он прекрасно знал, что королева признает себя протестанткой при первой же удобной возможности, ибо это единственный способ покончить с удушающим всемогуществом церкви. Но пока следовало скрывать это намерение, чтобы не дразнить врагов. В мире монархов и придворных никто и никогда не раскрывал сразу всю правду, и Неду пришлось это усвоить.

– В таком случае какое мне дело, кто будет нами править – Елизавета Тюдор или Мария Стюарт? – спросил Дэн.

– Если королевой станет Елизавета, протестантов больше не будут сжигать на кострах. – Об этом можно было говорить прямо.


Глаза Дэна сверкнули при этом напоминании о мучительной смерти его отца, но молодой Кобли быстро овладел собой.

– Сказать можно что угодно.

– Слушай, подумай сам. Ты же хочешь прекратить гонения на протестантов, верно? Тогда Елизавета – твоя лучшая и единственная надежда. – Нед догадывался, что Дэн опасается поверить этим словам, однако он углядел во взоре собеседника осознание истинности сказанного – и поздравил себя с тем, что на шаг приблизился к цели.

– Зачем ты мне все это говоришь? – мрачно справился Дэн.

Вот и следующий шаг сделан. Нед ответил на вопрос Дэна своим вопросом:

– Сколько сейчас протестантов в Кингсбридже?

Дэн промолчал, не желая выдавать единоверцев.

– Ты должен довериться мне, – не отставал Нед. – Ну же!

– По меньшей мере две тысячи.

– Сколько? – Такого Нед вовсе не ожидал – и был приятно удивлен. – Я-то думал, от силы пара сотен.

– Нет, нас много. А с июня стало еще больше.

– Это из-за того, что произошло с твоим отцом?

Дэн криво усмехнулся.

– Вообще-то скорее из-за того, как обошлись с твоей матерью. Люди боятся вести дела. Все понимают, что теперь можно опротестовать любое соглашение. Горожанам плевать на протестантских мучеников, но они не хотят подчиняться церкви, крадущей их деньги.

Нед задумчиво кивнул. Не исключено, что Дэн прав. Мало кого всерьез занимали богословские споры и расхождения в вероучениях, зато всем приходилось как-то зарабатывать на жизнь, а церковь вдруг сделалась помехой, и прежние занятия, приносившие доход, внезапно начали грозить неприятностями.

– Я приехал сюда из Хэтфилда, чтобы кое о чем тебя спросить. Хочу тебя предупредить, Дэн, я сильно рискую, просто спрашивая об этом. Поэтому прошу – крепко подумай, прежде чем отвечать.

Дэн как будто испугался.

– Вот только не надо втягивать меня в ваши безрассудства!

Увы, именно это Нед и собирался сделать.

– Скажи, из тех двух тысяч протестантов сколько надежных мужчин ты сможешь собрать после смерти королевы, чтобы сражаться за Елизавету против сторонников Марии Стюарт?

– Понятия не имею. – Дэн отвел взгляд.

Нед знал, что Кобли осторожничает, и решил слегка надавить.

– Вообрази себе такую картину, Дэн, – проговорил юноша, придвигаясь ближе. – Что, если знатные католики, ведомые, допустим, графом Суизином, соберут войско и двинутся на Хэтфилд, чтобы пленить Елизавету, а затем дожидаться прибытия из Франции Марии Стюарт и ее жестокосердных дядюшек? Ты готов отсиживаться в сторонке и позволить этому случиться?

– Четыре сотни горожан их не остановят.

Значит, четыре сотни, подумал Нед. Вот и славно. Надо признать, это больше, нежели он рассчитывал.

– Неужто, по-твоему, в Англии не сыщется других храбрых протестантов? – Юноша снова понизил голос, почти до шепота. – В каждом городе есть люди вроде тебя и твоих парней. Они готовы двинуться к Хэтфилду и защищать Елизавету – по первому же ее знаку.

Впервые за весь разговор во взгляде Дэна мелькнула надежда – пусть и надежда на месть.

– Не врешь? – спросил он недоверчиво.

Разумеется, Нед слегка преувеличивал, однако в его словах была немалая толика правды.

– Если хочешь верить в Бога так, как сам считаешь правильным, если тебе надоело каждый миг опасаться, что за твою веру тебя могут сжечь заживо, ты должен сражаться, Дэн, и не просто словами. Ты должен взять в руки оружие.

Кобли кивнул, размышляя.

– И еще одна просьба, – прибавил Нед. – Будь добр, присматривай за графом Суизином и сэром Реджинальдом. Если они учудят что-нибудь этакое, необычное, сразу посылай гонца ко мне в Хэтфилд. В особенности если они примутся собирать оружие. Не мне тебе объяснять, сколь важно знать о чужих планах заранее.

Дэн молчал. Нед ждал, рассчитывая – нет, уповая – на ответ. В конце концов молодой Кобли произнес:

– Я подумаю, но ничего не обещаю.

Он отвернулся и пошел прочь.

Нед разозлился на себя. Он не сомневался, что Дэн обеими руками ухватится за возможность отомстить тем, кто погубил его отца, и возглавит кингсбриджское ополчение. Более того, он заверил сэра Уильяма Сесила, что Елизавета может положиться на Кингсбридж. Выходит, он поспешил – и провалил задание.

Погрустневший юноша двинулся обратно через площадь, чтобы присоединиться к матери. На полпути его остановил не кто иной, как Ролло Фицджеральд.