Стань моим завтра

Она ответила на первом же гудке.

– Господи, Зэл, пожалуйста, извини меня за вчерашнее! Получилось страшно неловко. Мне жутко стыдно.

Я улыбнулась в телефон.

– Не переживай. Ничего страшного не произошло.

– Ты слишком добра ко мне, – проговорила Дарлин. – Бэкс еще злится?

– Нет, он просто переживает, что Кайл может плохо на тебя повлиять.

Дарлин издала нечленораздельный звук, а потом сказала:

– Знаешь, Зельда, я никогда в жизни не была так счастлива. Правда.

– Серьезно? – Я отковырнула вилкой кусочек круассана. – Когда вы с ним познакомились?

– Боже, ты только представь: он пришел в наш ресторан на свидание вслепую, но девушка его продинамила. Мы разговорились и… Не знаю, между нами пробежала искра. Он такой хороший, Зельда. У меня ни разу не было такого отличного парня.

Ее голос дрогнул, и она осеклась.

– На самом деле мне немного страшно.

– Тебе страшно, потому что он очень тебе нравится, – сказала я и начала отрывать от круассана длинные полоски поджаристой корочки.

– Да, но я слишком быстро с ним переспала. Обещала себе этого не делать, но мы не можем сдерживаться, когда оказываемся рядом.

– Я заметила, – проговорила я со слабой улыбкой. Вскрытие круассана закончилось плохо: я полностью растерзала этого беднягу. – Но это же здорово, Дар. Я очень рада, что ты счастлива.

– Я больше напугана, чем счастлива. А, может быть, я напугана из-за того, что я счастлива. Я не хочу все испортить, Зэл. Но в то же время… Не знаю, я не хочу себя сдерживать. Просто хочу попробовать, понимаешь?

«Нет, не понимаю, – подумала я. – Потому что я не такая храбрая, как ты».

– Пусть только попробует оказаться недостойным тебя, – сказала я.

– Недостойным меня? – переспросила она громким от удивления голосом.

– Да, – подтвердила я. – Если он тебя обидит, я надеру ему задницу.

– Зэл, ты лучше всех. Как твои дела? Мы еще увидимся до Рождества?

Несколько глотков кофе, которые я успела сделать, забурлили в моем животе.

– Скорее всего, нет. Я завтра уезжаю.

Я подвинулась на стуле и наклонилась ближе к столу.

– Слушай, Дар, если Бекетт не пойдет к Рою на Рождество, сможешь к нему заглянуть?

– Конечно! У меня есть план еще лучше, – сказала Дарлин. – Я не могу долго выносить свою семью, даже на Рождество. Так что после праздничного обеда собираюсь сходить куда-нибудь с друзьями, как в прошлом году.

По ее голосу я слышала, что она улыбается.

– Я правда хочу, чтобы Бэкс с Кайлом познакомились. В смысле, познакомились официально. И чтобы Кайл понравился Бэксу. Ужасно хочу, чтобы они оба друг другу понравились.

– Уверена, что так оно и будет, – проговорила я.

– Надеюсь. Ладно, мне пора бежать. С Рождеством, Зэл. Люблю тебя!

– Я тебя тоже люблю.

Я решила немного побродить по Сохо, чтобы закупиться рождественскими подарками. Меня сразу привлек музыкальный магазинчик. В основном там продавались инструменты, но один отдел в дальней части помещения был посвящен винилу. Я осматривала ряды пластинок, с отчаянием понимая: я вряд ли смогу выбрать из всего этого разнообразия что-то, что может понравиться Бекетту. Пока не дошла до стенда с буквой «S». По моему лицу растеклась улыбка, и я вытащила пластинку, не глядя на цену.

Но стоило мне выйти обратно на холод, как моя улыбка потускнела. Я еще не собрала вещи для поездки в Филадельфию. От одной этой мысли мою кожу защипало – словно в воздухе скопились электрические разряды, и вот-вот ударит молния. Мой поезд отходил в полдень на следующий день, и чем ближе было время отъезда, тем болезненнее и растеряннее я себя ощущала. Из путаницы моих чувств к Бекетту одно выделялось особенно ярко и кричало громче остальных: я хотела, чтобы Бекетт поехал со мной.

Но он не может. И явно ужасно из-за этого переживает, поэтому не смей идти домой в таком виде. Иначе ему станет еще хуже.

Благодаря ограниченному бюджету я быстро расправилась с покупками и к своему разочарованию обнаружила, что еще только семь. Я решила пойти в ближайший кинотеатр, чтобы набить рот попкорном, а голову – чьей-нибудь историей. Историей, которую я забуду, как только на экране пойдут титры.

После сеанса я побродила по магазинчикам на Таймс-сквер. Мне захотелось дойти до Рокфеллер-плаза, чтобы посмотреть на елку, но воздух был ледяным, а снег грозил начаться в любую минуту. Я сдалась и побрела к станции метро, чтобы поехать в Бруклин.

Когда я поворачивала ключ в замке нашей квартиры, на часах было уже почти одиннадцать. В комнате горели только гирлянды. Бекетт лежал на матрасе, завернувшись в синее одеяло, хотя сегодня была моя очередь.


– Ну, конечно, – улыбаясь, прошептала я.

Я всего лишь оказалась в одном помещении с ним, а мои нервы уже успокаивались. Возможно, у меня даже получится поспать.

Но прошел час, а я всего еще переворачивалась с боку на бок.

Я отбросила одеяло, прокралась к столу и включила лампу – так тихо, как только могла. А потом взяла ручку и бумагу, надеясь забыться в работе. Но в этой работе жило мое прошлое. В ней жили Розмари, я и мой кошмарный провал.

Я не могу это сделать. Не могу поехать в Филадельфию…

– Привет, – тихо произнес Бекетт.

Я вытерла нос о рукав.

– И тебе привет, – отозвалась я, не глядя на него. – Я тебя разбудила?

– Нет. Не могу заснуть.

– Я тоже, – сказала я. – Мне хотелось еще поработать перед отъездом, но… В этих дурацких рисунках слишком много всего переплелось.

– Слишком много чего, Зэл?

– В них моя семья. Розмари. Это все для нее. И для мамы. – Слова полились из меня потоком, прерываемым только судорожными вдохами. – Иногда мне кажется, что этой работой я сама себя наказываю. Каждый раз, когда Кира кого-то убивает, она не испытывает облегчения. Она лишь крепче привязывает себя к своей утрате.

Бекетт нагнулся через мое плечо, и его рука скользнула по спинке стула. Я наблюдала, как он внимательно изучает скетчи.

– Расскажи, что у нас происходит?

Я покопалась на столе, чтобы найти то, что я искала.

– Кира с Райдером вернулись в свое время. Она злится, что он помешал ей убить того человека. Извращенец сидит в тюрьме, но ей кажется, что этого мало. Она считает, что он не достоин жить, но… Где-то глубоко она понимает, что так не может продолжаться. Так больше нельзя.

Я бросила на него взгляд, чувствуя, как дурацкие слезы снова подкатывают к горлу.

– Что произойдет дальше? – прошептала я. – Он сказал, что есть и другой путь. Какой, Бекетт? Я его не вижу.

– Он говорит Кире, что она сама себя этим убивает, – мягко произнес Бекетт. – Что чувство вины будет пожирать ее заживо, пока от нее не останется одна лишь ненависть.

Он посмотрел на меня.

– Или не останется вообще ничего. Ни единого лучика надежды.

– Откуда он все это знает?

– Он сам переживал подобное. – Бекетт моргнул и перевел взгляд на страницы с рисунками. – Он не хочет, чтобы с ней произошло то же самое, что случилось с ним.

– А что с ним случилось? Какая история у него?

Растянутые в улыбке губы Бекетта напряглись.

– Однажды Райдер убил невинного человека. Случайно. Его отправили в прошлое, но в системе произошла ошибка. Оказалось, что его жертва вовсе не была извращенцем. Теперь сам Райдер стал преступником, и он отчаянно желает, чтобы кто-нибудь вернулся в прошлое и остановил его.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но Бекетт продолжил сдавленным голосом:

– Но это невозможно, поэтому Райдер хочет помочь Кире. Он говорит ей, что в случившемся не было ее вины.

Он снова посмотрел мне в глаза в полумраке комнаты.

– Ее вины не было ни в чем из того, что произошло. Ни единой капли.

– Но это случилось у нее на глазах, – прошептала я. – Она стояла там, но не смогла этому помешать.

Он потянулся ко мне и положил ладонь на мою щеку, нежно проводя большим пальцем по коже.

– Он говорит, ему безумно жаль, что она должна нести на себе этот ужасный груз всю оставшуюся жизнь. Он говорит, что переложил бы его на свои плечи, если бы только мог.

В первый раз за много лет на моих глазах выступили слезы. Они покатились по моим щекам, касаясь его пальцев.

– Он и так взвалил на себя тяжелую ношу, – хрипло проговорила я. – Она тяжелее, чем ей следовало бы быть.

Бекетт покачал головой.

– Это не его история.

Он медленно снял руку с моего лица.