Стальной блеск мечты

— Лейтенант, будьте так любезны сообщить, при каких обстоятельствах были выявлены последствия инцидента, который мы сейчас расследуем, — попросил своего подчинённого Аден Мерваль, — и, пожалуйста, будьте кратки, но всё же не выбрасывайте важных подробностей, чтобы госпожа Юнис смогла составить правильное впечатление о том, что произошло.

— Извольте, — невозмутимо кивнул Картен. Он вообще нечасто проявлял эмоции. — Итак, не далее, как вчера во вверенном мне подразделении произошёл инцидент. Один из унтер-офицеров заметил пятно крови на одежде бойца, занятого выполнением хозяйственных работ. Как выяснилось, этот солдат — Эсгер из числа клеймёных — имел колотую рану в плечо, по всей вероятности нанесённую шпагой. О своем ранении он, вопреки правилам, не сообщил вышестоящему начальству. Когда мне доложили об этом происшествии, я был вынужден произвести расследование и выяснить обстоятельства происхождения данного повреждения.

— Спасибо, лейтенант, — кивнул майор Мерваль. — Может быть, кузина, у вас остались какие-либо вопросы к господину Картену?

— Нет-нет, — пролепетала Юнис. — Мне всё понятно, спасибо.

Теперь для девушки стало ясно, зачем её сюда позвали. Наверное, Аден хочет сделать ей внушение, ославив перед всеми офицерами её неосторожность в поединке. Что ж и поделом, по справедливости, она и вправду заслужила такую взбучку.

— Отлично, — Аден Мерваль повернулся к двум клеймёным. — В таком случае, доложи-ка нам, сержант, о том, при каких обстоятельствах ты получил своё ранение.

Юнис несмело посмотрела на клеймёного. Тот глядел спокойно и даже весело. Поймав взгляд девушки, он едва заметно подмигнул ей.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — бодро принялся отвечать Эсгер. — Излагаю всё как на духу. Дело так было, третьего дня мы с Раханом, помощником моим, вот он тут рядом со мной стоит, ездили в деревню за всякой снедью, как у нас заведено. В дороге как на грех телега наша поломалась. Я глянул: беда невелика, своими силами справимся, да и пошёл в лес за жердиной потребной для починки. А рядового, стало быть, оставил за телегою да за лошадью следить. Возвращаюсь, а он, видать, со скуки надумал, пока меня не было, со шпагою упражняться. Гляжу, помощник мой как раз пытается изобразить «растопырку», виноват, верхний укол Расмани с переводом, да только руку-то правую так высоко держит, что вздумай он это дело с мало-мальски толковым противником провернуть, то аккурат посеред грудины укол и получил бы.

Юнис всё не могла уразуметь, куда клонит Эсгер, и для чего он приплёл упражнения молодого Рахана, но не перебивала, почти заворожённая присущей клеймёному манерой объясняться. В исполнении Эсгера любая история звучала подобно народной сказке, вроде тех, что Юнис в детстве во множестве слышала от няньки.

Так я Рахану и говорю, — продолжал клеймёный, — что с такою манерою драться он враз трупом заделается. Я ведь ему, сопляку, вроде как командир, стало быть, за него отвечаю. А он мне: ну раз так, то и покажи, дядь, как надобно. Ну, сказано-сделано, я тоже за шпагу, да наконечник, пуговицу то есть, конечно, сам надел и Рахану велел нацепить, чтоб чего не вышло.

— Значит, ты утверждаешь, что вы использовали защиту во время вашего, гм, учебного поединка? — перебил его Аден.

— Конечно, ваше благородие, как можно без защиты-то? Я ж Рахану не враг, зачем бы мне его вздумалось дырявить? Да только в горячке видать наконечник этот слетел, чтоб ему пусто было. Вот рядовой меня в плечо и ткнул, когда я ему разъяснил, как тот укол по уму делается.

— А ты солдат можешь подтвердить, что всё было так, как говорит сержант Эсгер? — осведомился комендант.

— Так точно, ваше высокоблагородие, — без запинки ответил Рахан. — Мне было приказано обезопасить остриё шпаги. Я это и сделал, только должно быть закрепил наконечник ненадлежащим образом. Виноват.

Юнис с волнением слушала рассказ клеймёных. И с какой стати Рахану потребовалось брать её вину на себя? Может быть, Эсгер и его помощник боятся, что она станет отрицать своё участие? Но для чегобы ей это делать, ей-то вряд ли грозит что-то уж совсем неприятное. Девушка сидела как на иголках. Мысль о том, какое полотно лжи сейчас ткут с её попустительства, была почти невыносима. Она бросила негодующий взгляд на Эсгера, как бы спрашивая, зачем ему понадобилось это враньё, но клеймёный, как назло, смотрел мимо неё.

— Что ж, картина, как будто, проясняется. На первый взгляд, мотивы обоих участников вполне ясны, — заметил Аден Мерваль. Юнис сообразила, что разглагольствования коменданта предназначены, по всей видимости, для неё. Все прочие присутствующие, уж, наверное, должны были бы сами делать подобные выводы.

— Теперь мне следует спросить вас двоих, почему никто не сообщил об инциденте вышестоящему начальству.

Эсгер покаянно опустил голову.

— Виноват, ваше благородие, это я не велел рядовому о нашей промашке говорить. Я ведь как мыслил: рана-то совсем пустяковая, перетянуть её, и все дела, на другой день уж и думать забудешь. А ежели по правилам, то это ж возни сколько, дознаний, объяснений всяких. А мы ведь и без того задержались с этой проклятущей телегой. Я и подумал, что ежели докладывать, как положено, так и до ночи со всей работой не управишься, да и без ужина запросто остаться можно. Вот я и пренебрёг правилами, да только на поверку неладно вышло. Теперь-то я вину свою осознал, вы уж простите великодушно, впредь такого не повторится, — клеймёный говорил так подкупающе простодушно и искренне, что Юнис ни на миг не сомневалась в том, что его словам охотно поверят.

— Достаточно, — остановил его покаяние Аден и обернулся к Юнис. — Видите, кузина, история не столь уж и однозначна. С одной стороны, я непременно должен наказать преступное пренебрежение уставом и дисциплиной. С другой стороны, в действиях этих солдат не было злого умысла. Более того, желание наилучшим образом изучать воинскую науку при каждом удобном случае само по себе весьма похвально. И тем не менее, проступок не может остаться безнаказанным. Так что решение предстоит принять непростое.

Юнис с трудом выдавила из себя короткий вежливый ответ на разглагольствования коменданта. Тот, впрочем, вполне удовлетворённый реакцией девушки, обратился теперь к лейтенанту.

— Итак, Картен, позвольте спросить, какое наказание вы посчитали бы справедливым для своих подчинённых?

Лейтенант достал платок и вытер пот со лба.

— Позвольте с вами не согласиться, майор Мерваль, по части того, что рвение этих солдат заслуживает поощрения, — начал он. — Если мне позволено будет сказать, когда упражнения с оружием входят в твои служебные обязанности, подобные тренировки — это похвальное усердие, в иных же случаях, таких как тот, что мы здесь наблюдаем, это уж скорее саботаж. Из-за опрометчивых поступков этих людей, один из них теперь не может надлежащим образом выполнять свою работу, которая, позвольте отметить, заключается отнюдь не в обучении новобранцев фехтованию. Посему я не вижу здесь каких-либо смягчающих обстоятельств и считаю, что оба солдата заслуживают достаточно строгого наказания.

— Какого же именно? — поинтересовался Аден, никак не давая понять, согласен он с аргументами лейтенанта или нет.

— По три дюжины плетей обоим, а после они у меня неделю без роздыха нужники чистить будут.

Юнис была ошеломлена суровостью предложенного наказания. Щёки у девушки пылали. Неужели ни в чём не повинного Рахана и впрямь так жестоко выпорют из-за её собственной дурацкой оплошности?

— Позвольте, — вмешался, к удивлению Юнис, в разговор Ансель, — а разве клеймёных секут плетьми, как обыкновенных солдат? Я вроде бы где-то слышал, будто для этих людей применяются особые виды наказаний, если можно так выразиться, магического свойства.

— У вас совершенно правильные сведения, магистр Терес, — заверил мага Аден. — Действительно, существуют специальные наказания, которые, насколько мне известно, используют саму силу клейма для причинения неприятностей его носителю. Но следует сказать, что это довольно серьёзные меры, и в данном случае их применение кажется не вполне оправданным относительно тяжести проступка. А впрочем, если принять во внимание аргументы лейтенанта Картена… — Аден Мерваль дал фразе повиснуть в воздухе и задумался.

Юнис бросила на мага гневный взгляд — и зачем только ему понадобилось встревать со своими вопросами? И без того положение не из лёгких. Девушка знала, что ей следует вмешаться, чтобы раз и навсегда положить конец этому недоразумению с поиском виноватых, но всё никак не могла решиться и позорно медлила.

Между тем, Аден придвинулся к ней поближе.

— Признаться, я в некотором затруднении, кузина, — доверительным тоном сообщил племянник графини Соланж. — Доводы Картена звучат весьма убедительно, но я не могу отделаться от мысли, что лейтенант всё же немного перегибает палку. Интересно узнать, каково было бы ваше решение на моём месте. Вы позволите поинтересоваться, какое наказание, по-вашему, следует назначить этим двоим?

«Дольше колебаться нельзя», — осознала девушка. Если сейчас она не положит конец этому фарсу, другого случая ей не представится.

— Кузен, я и впрямь имею собственное мнение по поводу наказания и с удовольствием поделюсь им с вами, — начала она. — Но прежде я должна вам сообщить некую важную информацию, касательно всего дела.

Юнис возвысила голос так, чтобы её было слышно всем присутствующим.

— А именно, хочу вас заверить, что вовсе не рядовой Рахан нанёс по неосторожности ранение сержанту Эсгеру. Это сделала я.

— Вы, кузина? — на лице Адена было написано самое искреннее удивление, и Юнис подумалось, что, возможно, кузен и в самом деле не в курсе обстоятельств злополучного укола.


— Да что вы такое говорите, госпожа?! — одновременно выпалил Эсгер.

Но раз начав, Юнис уже не собиралась идти на попятную.

— Именно. Я настойчиво попросила сержанта устроить для меня урок фехтования. По понятным причинам Эсгер не смог отказать мне в этой просьбе. К несчастью, я, по всей видимости, недолжным образом установила защитный наконечник на мое оружие и во время тренировки он слетел. Если вы, кузен, действительно хотите найти виновного в этой неприятной истории, то таковым, со всей очевидностью, следует признать меня. Надеюсь, данная информация поможет вам принять справедливое решение в том, что касается наказаний.

Проговорив своё признание, Юнис замолчала. Вот и всё. Говорить правду оказалось легко, даже, откровенно говоря, приятно. Довольная собой, девушка отнюдь не сразу поняла, насколько значительный резонанс вызвали её слова. Офицеры принялись многозначительно переглядываться и обмениваться негромкими фразами, а кузен Аден смотрел мимо неё и выглядел откровенно недовольным. Девушке послышалось даже, что он пробормотал сквозь зубы ругательство.

Юнис вдруг разозлилась. Ну что такого они нашли в её заявлении? Почему все ведут себя так, как будто она только что созналась в каком-то ужасном преступлении. Неужели и здесь ей следует ждать со всех сторон осуждения только лишь потому, что она решилась взять в руку шпагу?

— Вы абсолютно уверены в своих словах, кузина? — неуверенно спросил между тем Аден. — Точно ли именно этот клеймёный фехтовал с вами?

— Это без сомнения был сержант Эсгер, — заверила кузена Юнис. — Что же до второго, Рахана, он здесь совершенно не при чём. Рядовой даже не присутствовал при поединке. Магистр Терес видел всё своими глазами и может подтвердить мои слова, если желаете.

— Пожалуй, в этом нет необходимости, моя дорогая кузина, — заявил Аден. От девушки, впрочем, не укрылось, что майор Мерваль перед тем бросил быстрый взгляд на Анселя, а маг коротко кивнул в ответ. — Ваших слов мне вполне достаточно. Но позвольте поинтересоваться, почему среди всех возможных кандидатов для спарринга вы выбрали именно подчинённого Картена? Я хочу сказать, это подразделение лейтенанта выполняет скорее хозяйственные функции, и от его бойцов не стоит ожидать большой сноровки в обращении с оружием.

Юнис молчала, проклиная себя за то, что не озаботилась вовремя придумать объяснения своему выбору, который и вправду мог показаться странным. Не хватало ещё, чтобы Аден ей не поверил из-за этой нелепости.

— Я полагаю, это недоразумение произошло из-за меня, — очень вовремя пришёл ей на помощь Ансель. — Видите ли, госпожа Роан попросила меня выяснить, кто считается лучшим фехтовальщиком в Орлином Гнезде. Я как мог навёл справки и даже получил ответ, но, как теперь понимаю, по всей видимости, стал мишенью для чьей-то шутки. Я, видите ли, слабо разбираюсь в таких вещах и попросту не заметил подвоха.

Маг картинно развел руками, подчёркивая собственную неосведомлённость в армейских делах.

— Но, кузина, почему же вы просто не обратились с вашим вопросом ко мне? — услышав это объяснение, поинтересовался Аден Мерваль.

— Видите ли, мне подумалось, что если вы сами найдёте мне партнера для занятий, то этот человек будет, ну знаете, слишком волноваться из-за ответственности и станет излишне осторожничать, — попыталась на сей раз выкрутиться своими силами Юнис. Оправдание звучало довольно нелепо, но, кажется, вполне удовлетворило коменданта.

— Должен заметить, сударыня, ваше свидетельство решительно меняет дело, — медленно проговорил Аден.

Юнис облегчённо вздохнула.

— А вы двое, что скажете? — обратился комендант к провинившимся солдатам.

Гордая собой, девушка бросила торжествующий взгляд на Эсгера, ей хотелось подбодрить его, дать понять, что теперь всё будет хорошо. И только тут Юнис заметила перемены, произошедшие с клеймёным. Прежде тот с отменным спокойствием отвечал на вопросы и покорно ждал своей участи. Даже сообщение о предстоящей порке, казалось, мало его смутило. Теперь же Эсгер переменился в лице, в его взгляде читалось крайнее волнение, и, кажется, даже испуг. Клеймёный ничего не ответил на вопрос командира.

— Ты что молчишь? — накинулся на него комендант. — Может, ты хочешь опровергнуть слова моей кузины?

Эсгер тяжело вздохнул и опустил голову.

— Нет, ваше высокоблагородие. Всё ровно так и было, как госпожа говорит.

Снова волна шепота прокатилась среди присутствующих.

— Прекра-а-асно, — саркастически протянул Аден Мерваль. — Ну, Картен, что вы теперь думаете о наказании для ваших людей?

— Я полагаю, для сего случая плетей уже будет недостаточно, — отозвался лейтенант. — В свете открывшихся обстоятельств, я бы полагал целесообразным и в самом деле использовать так называемую «жилу», по крайней мере, в случае Эсгера.

Юнис сперва показалось, что она ослышалась, девушка никак не могла понять, что происходит.

— Но как же так? — вскричала она. — Я же вам говорю: во всём случившемся только моя вина. Эти люди не заслужили наказания.

— Вы ошибаетесь, сударыня, — наставительным тоном обратился к ней виконт. — Клеймёный Эсгер самым вопиющим образом нарушил определённый приказ, прекрасно ему известный. Такого рода проступки в армии недопустимы и должны быть наказаны по всей строгости.

Юнис бросила растерянный взгляд на сержанта. Тот стоял, сжав зубы, и внимательно смотрел на виконта. Оправдаться клеймёный не пытался.

— Но что за приказ? — не унималась девушка.

Аден как будто бы смутился и некоторое время медлил с ответом.

— Я не намерен сейчас его повторять, кузина, — сказал он наконец. — Довольно и того, что сей приказ был в своё время надлежащим образом доведён до сведения всего личного состава. И, поверьте мне, вина этого солдата не вызывает сомнений, а наказание, упомянутое лейтенантом, выглядит вполне оправданным.

— Но это несправедливо! — только и могла воскликнуть девушка.

— Позвольте с вами не согласиться, сударыня, — на сей раз в разговор вступил лейтенант Картен. — Клеймёный Эсгер со всей очевидностью прекрасно осознавал свою вину и придумал заведомую ложь, чтобы скрыть свой проступок. В довершение всего, он ещё и воспользовался своим положением, чтобы заставить непричастного человека подтвердить свои слова. Я настаиваю, что мой подчинённый продемонстрировал абсолютно неприемлемое поведение. И предлагаю в качестве наказания «жилу» третьей степени для сержанта Эсгера, — добавил он, слегка повысив голос. — И первой — в случае рядового Рахана, поскольку враньё тоже следует карать самым жестоким образом.

— Я полностью поддерживаю вас, лейтенант, — отозвался майор Мерваль.

От Юнис не укрылось, как побледнело при звуках этих слов лицо Эсгера.

— Можно вас на пару слов? — попросила девушка кузена.

— Разумеется, дорогая кузина, — был ответ.

Они вышли из комнаты в коридор, где, вытянувшись по струнке, стояли на часах двое солдат. Комендант небрежным жестом велел караульным отойти подальше.

— Послушайте, кузен, — вполголоса начала Юнис, — я осознаю всю недопустимость того, что произошло по моей вине и глубоко переживаю это. Не могли бы вы на сей раз — ради меня — смягчить наказание для провинившихся солдат. Мне просто невыносимо думать, что кто-то должен столь жестоко пострадать по моей вине.