Спи со мной. Грёзы
Часть 23 из 27 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Все предельно просто. Ближе к утру мы наведаемся в твою квартиру и попробуем найти Асафа по оставленному следу магии. Скорее всего, в это время он будет спать. Внезапная атака даст нам преимущество и позволит его… обезвредить.
Я даже не хочу знать, что имеет в виду Зейн, говоря «обезвредить». Альтернативы все равно нет – как ни посмотри, ситуация складывается дерьмовая.
– Начнем через несколько часов. Есть идеи, как провести их максимально приятно? – Подмигивает джинн.
Изображаю задумчивость, а затем одергиваю юбку, в вырезе которой на долю секунды мелькает кружевная резинка чулка.
– Только если ты обладаешь волшебной способностью управлять катером…
***
Никогда не видела такого звездного неба над Осло. Млечный Путь отражается в воде, и блики тонут в небольших волнах, чтобы тут же разбиться о борт лодки. Рассыпанные до самого горизонта созвездия едва заметно мерцают, исчезая лишь на мгновение – когда я зажмуриваюсь, делая глоток холодной водки. Она быстро и рвано обжигает горло, и я получаю от этого необъяснимое удовольствие.
– Боишься?
Зейн сидит на корме, облокотившись спиной об окно рубки. Я разглядываю луну сквозь стопку с алкоголем, устроившись напротив.
– Да. – Не вижу смысла строить из себя героя. Мы собираемся напасть на того, кто истязает людей во сне и не гнушается жестоким убийством животных в реальности. – А тебе не страшно?
Зейн пожимает плечами.
– Не думаю, что он сильнее меня.
Смотрю на его мускулистые плечи и не сомневаюсь в том, что это правда. Зейн сильнее – во всех смыслах. Надо быть дураком, чтобы бросить ему вызов, но и Асаф ясно дал понять, что пойдет на все ради своей цели.
– Существует ли кто-то, способный одолеть джинна?
– Ты задаешь правильные вопросы, девочка. – Усмехается Зейн. – Другой джинн. Вернее, ифрит.
– Неужели у вас, как и у людей, существует кастовая система? – Удивленно поднимаю бровь и поворачиваюсь к нему, чуть не уронив стоящую рядом бутылку.
– А ты что думала? – Смеется он. – Это сложно объяснить. Просто запомни, что настоящие повелители огня, ифриты, при желании могут испепелить любого – и человека, и джинна.
Пазл не складывается. Неправильная форма одной из центральных деталей нарушает всю гармонию картины.
– Как в этом случае Асафу удается пленять и… «выпивать» джиннов? Он ведь не ифрит?
Использую произнесенное Асафом слово и тут же об этом жалею. Становится не по себе, словно, оперируя придуманным им определением, я ступила на запретную территорию, и он меня услышал.
– Не ифрит. – Кивает Зейн. – Именно поэтому я и хочу поскорее разобраться с тем, откуда у него столько силы и что он собирается с ней делать. Но когда все начнется, тебе не стоит вмешиваться – это может быть травмоопасно.
Я понимаю, что «травмоопасно» означает «самоубийственно», и осознание этого действует на меня самым странным образом. Страх вдруг уступает место адреналину. Эта ночь может стать последней, а я запиваю ее сорокоградусным алкоголем, рассчитывая, что это поможет успокоиться. Глупо. Утро наступит независимо от того, испугана я или нет. Мы здесь, мы вдвоем, и это единственное, что действительно важно. Почему бы не использовать предрассветные часы так, чтобы после было бесконечно сладко от одного лишь воспоминания?
Снова смотрю на Зейна, и его взгляд моментально меняется. В эту секунду мне кажется, что огонь вот-вот разгорится в глубине моих собственных зрачков.
– Поцелуй меня.
Зейн приподнимается, и я тянусь к нему. Он впивается в мои губы так жадно, что ярко-красная помада остается и на его губах. Это выглядит настолько грязно, настолько порочно, что мне невыносимо хочется провести по ним языком, почувствовать смешанный с шафраном едва уловимый привкус водки, послать к черту правила приличия. И я делаю это. В темных глазах вспыхивает пламя, Зейн касается моего рта большим пальцем, еще больше размазывает помаду, поднимает юбку, обнажая бедра, завороженно разглядывает вплетающиеся в ажурное кружево узоры татуировок.
– Ли, поехали со мной в Италию, в Неаполь? Или в Париж… Тебе нравится Париж? – Пальцы рисуют на коже абстрактные линии. – А можно в Мексику, на Карибское побережье… Куда захочешь.
Джинн не улыбается. Голос звучит серьезно, и я понимаю, что он не шутит. Замираю, а после мягко направляю его руку между своих разведенных бедер, получая удовольствие уже от того, как ярко сияет пламя в его глазах.
– Зачем?
Он сдвигает белье и проникает в меня пальцами. Медленно двигает ими внутри, тяжело дыша мне в шею, пока я расстегиваю пуговицы блузки. Ощущаю пульсацию внизу живота, ощущаю, как изголодалась по его рукам. Боже, он лучший любовник из всех, что у меня были… Приходя в сны к другим, я и подумать не могла, что такое наслаждение можно испытать в реальности. Зейн ломает все, во что я верила, заставляет меня забыть о том, что когда-то мне не нравились прикосновения, и делает это без всякой магии.
– Будем кайфовать вместе… Путешествовать, есть вкусную еду… Кстати, я совсем не знаю, что тебе нравится… Кроме этого. – Он вдруг касается самой чувствительной точки, вызывая громкий, неприличный стон. – Хочешь, будем постоянно заказывать пиццу или ходить каждый день по разным ресторанам. Ты пробовала киббех?22 Хотя о чем я говорю, конечно, нет… Я покажу тебе красивейшие бухты из всех созданных Аллахом, и ночами мы будем плавать в кристально чистой воде, абсолютно голые. А если не захочешь к морю, я увезу тебя в мегаполис, в Токио, в Шанхай или в Лос-Анджелес… Послушай, девочка-джинн, я подарю тебе целый мир, мы будем заниматься любовью двадцать четыре часа в сутки, бодрствуя и засыпая…
Не прекращая ласкать меня, он другой рукой помогает избавиться от блузки и берет мой сосок в рот, посасывая и покусывая, заставляя вздрагивать от удовольствия. Тело дрожит. Балансируя на грани оргазма, ладонями поднимаю лицо Зейна к своему и глубоко его целую.
– Ты это все пообещал и Эве, чтобы она переехала в Неаполь?
Он смеется, отвечая на поцелуй – сексуальный до такой степени, что это кажется преступлением. Как бог, его бог, мог создать его таким? Зейн почти доводит меня до точки, в которой все чувства сосредотачиваются между ног, чтобы взорваться на пике, но останавливается в последний момент. Он будто дразнит меня, показывает, как хорошо может быть с ним, если забыть обо всем, подчиниться и умолять о наслаждении.
– Ревнивая киска. Я с тобой здесь… сейчас. Этого мало?
Я поддерживаю правила игры, расстегиваю ширинку Зейна и обхватываю возбужденный член рукой. Слегка подталкиваю джинна в грудь, заставляя лечь, а сама склоняюсь над ним.
– Ты прилетел в Осло только потому, что должен разобраться с тем, кто угрожает джиннам…
Зейн наблюдает за мной, закусив губу. Поднимаю вверх футболку, целую его напряженную грудь и спускаюсь ниже, заставляя прерывисто выдохнуть, когда сначала мое горячее дыхание, а потом язык касаются члена.
– Не только… – едва слышно шепчет Зейн.
Я делаю все для того, чтобы услышать, как он стонет от наслаждения, как сам просит не останавливаться, а когда это происходит, медленно поднимаюсь, облизываясь:
– Вкусно…
Одно простое слово, но сказанное в этот момент, оно производит эффект разорвавшейся бомбы. Зейн внезапно оказывается сверху, прижимая мои руки к палубе – как в том сне, когда он выторговал у меня желание.
– Невыносимая девчонка… – И без того низкий голос звучит хрипло от возбуждения.
Зейн стягивает с меня парик, зарывается пальцами в светлые пряди волос и целует – так страстно, что я понимаю: он больше не играет. Мы выбрали друг друга. Зейн – мое проклятие и благословение. «Я люблю тебя», – чуть не вырывается у меня, но я ничего не говорю. Это не любовь, Ли, это качественный секс и гормоны, снова и снова подталкивающие тебя в объятия этого великолепного мерзавца.
Он берет меня грубо и жадно, и я обхватываю его поясницу ногами, помогая входить глубже, радуясь, что мы находимся в полутора километрах от берега и никто не слышит мои срывающиеся на крики стоны. Шалея от желания стать еще ближе, я думаю о том, что двигающийся внутри член Зейна – самое правильное, что может быть между нами. Лучшее, что может быть. «Ты уверена? – возникает предательская мысль, – а что, если это не предел? Уезжай с ним, Ли, уезжай туда, куда он предложит, уезжай с билетом в один конец…» Я представляю, как мы трахаемся в мансарде с видом на Эйфелеву башню, или на побережье Карибского моря, или у панорамных окон Эмпайр-стейт-билдинг. По сути, не имеет никакого значения, где он срывает с меня одежду. Главное – чувствовать его пальцы и губы.
Фантазии смешиваются с реальностью, и я уже с трудом отличаю действительность от генерируемых воображением образов. Еще один стон – от невозможности прожить эту жизнь, которой у нас никогда не будет. Слишком она неправдоподобна, слишком красива, чтобы сбыться… Зейн расценивает этот стон иначе. Он целует меня, по-прежнему не отпуская запястья, и шепчет:
– Я хочу, чтобы мы кончили вместе…
Улыбаюсь и вскрикиваю, когда он резко выходит из меня, и так же резко вновь заполняет полностью.
– Любимая сказка и заветное желание девственниц…
– Ты помнишь, что лежишь под тем, кто профессионально исполняет желания? – порочно шепчет Зейн, и облизывает свои пальцы.
Рука скользит ниже. Он ласкает меня одновременно с тем, как член двигается внутри. Мысли, страхи, сожаления – все исчезает. Остается вожделение. Влечение, которому нельзя противиться. Животный инстинкт. Неконтролируемая похоть.
– Давай, девочка, кончай… – произносит Зейн, и одной этой фразы становится достаточно, чтобы разбить мой мир и превратить осколки в звезды, которые я вижу, закрыв глаза и выгнув спину. Судорожный крик сливается с рычанием джинна, когда он прижимает меня к себе. Мы обнимаем друг друга, не в силах разомкнуть объятия, мечтая остаться в этой секунде, в которой нет ничего, даже нас. Есть лишь сжавшаяся до точки вселенная и оргазм – один на двоих.
Когда мы наконец ложимся рядом, пытаясь отдышаться, Зейн поворачивается ко мне и молча гладит мое лицо, расслабленно приоткрытые губы, ключицы, грудь, живот, изгибы бедер. Его прикосновения остаются на коже невидимыми искрами, от которых исходит контрастирующее с холодным морским воздухом тепло.
– Обещай мне кое-что? – прошу я, как совсем недавно Бьянка Буджардини просила меня.
– Хочешь загадать желание? – Ухмыляется Зейн.
– Вроде того, – говорю я, перебирая пальцами его зеленые кудри. – Если мы переживем эту ночь, давай в следующий раз займемся сексом в обычной кровати?
Джинн улыбается, прежде чем поцеловать меня – наверное, в тысячный раз с момента нашей встречи.
– Везде, где ты захочешь…
***
Захожу в квартиру, чуть не споткнувшись о валяющуюся у порога сломанную книжную полку. Морщусь. Зейн присвистывает, входя за мной:
– Такое ощущение, будто у тебя в гостях с тщательно организованным терактом побывал весь Талибан с воскресшим бен Ладеном во главе.
Оглядевшись вокруг, он останавливает взгляд на пластинке Queen, которую так и не забрал Ян. Касается винила и ненадолго замолкает, а после переводит взгляд на меня.
– Ты разбила мальчишке сердце.
– Кажется, мы пришли за тем, чтобы найти магический след Асафа. – Обрубаю я, не желая знать, что еще увидел или почувствовал джинн.
Зейн усмехается и вдруг притягивает меня к себе.
– Не бойся, Ли. Я не собираюсь устраивать сцены ревности. – Он проводит пальцем по моей щеке. – Мне неважно, что было в твоем прошлом. Вчерашний день слишком эфемерен, чтобы придавать ему значение. Ведь сейчас ты со мной, а не с ним.
Молчу. Что это – тысячелетняя мудрость или полное отсутствие интереса к тому, с кем и как я провожу время? Впрочем, ответ все равно ничего не изменит. Я с ним – в этом Зейн прав.
Он целует меня в висок и проходит в спальню. Берет в ладонь пух и через пару секунд сдувает его обратно на подоконник. Трогает выпотрошенные подушки, вспоротый матрас, зияющую дыру монитора.
– Сын шакала…
– Ты его чувствуешь? – негромко спрашиваю я.
– Да, – с отвращением бросает Зейн. – Грязная магия, черная.
Не тороплю его и, опираясь на дверной косяк, отсчитываю минуты. Наконец джинн оборачивается. Прищуренные глаза вновь горят, и впервые за все дни, что я его знаю – не от возбуждения.
– Поехали.
Мы мчимся по улицам, поворачивая туда, куда указывает Зейн. Он обнимает меня, сидя сзади на мотоцикле, и я вспоминаю, что однажды все это уже было: дорога, его горячие ладони на моем животе, зашкаливающий спидометр. Тогда я вырвалась из его рук, оставив одного мчаться в ад на максимальной скорости, теперь же мы едем по этому маршруту вместе.
– Налево.
Пересекаем площадь и останавливаемся на светофоре. Мигающий красный сменяется зеленым и, немного подумав, Зейн произносит:
Я даже не хочу знать, что имеет в виду Зейн, говоря «обезвредить». Альтернативы все равно нет – как ни посмотри, ситуация складывается дерьмовая.
– Начнем через несколько часов. Есть идеи, как провести их максимально приятно? – Подмигивает джинн.
Изображаю задумчивость, а затем одергиваю юбку, в вырезе которой на долю секунды мелькает кружевная резинка чулка.
– Только если ты обладаешь волшебной способностью управлять катером…
***
Никогда не видела такого звездного неба над Осло. Млечный Путь отражается в воде, и блики тонут в небольших волнах, чтобы тут же разбиться о борт лодки. Рассыпанные до самого горизонта созвездия едва заметно мерцают, исчезая лишь на мгновение – когда я зажмуриваюсь, делая глоток холодной водки. Она быстро и рвано обжигает горло, и я получаю от этого необъяснимое удовольствие.
– Боишься?
Зейн сидит на корме, облокотившись спиной об окно рубки. Я разглядываю луну сквозь стопку с алкоголем, устроившись напротив.
– Да. – Не вижу смысла строить из себя героя. Мы собираемся напасть на того, кто истязает людей во сне и не гнушается жестоким убийством животных в реальности. – А тебе не страшно?
Зейн пожимает плечами.
– Не думаю, что он сильнее меня.
Смотрю на его мускулистые плечи и не сомневаюсь в том, что это правда. Зейн сильнее – во всех смыслах. Надо быть дураком, чтобы бросить ему вызов, но и Асаф ясно дал понять, что пойдет на все ради своей цели.
– Существует ли кто-то, способный одолеть джинна?
– Ты задаешь правильные вопросы, девочка. – Усмехается Зейн. – Другой джинн. Вернее, ифрит.
– Неужели у вас, как и у людей, существует кастовая система? – Удивленно поднимаю бровь и поворачиваюсь к нему, чуть не уронив стоящую рядом бутылку.
– А ты что думала? – Смеется он. – Это сложно объяснить. Просто запомни, что настоящие повелители огня, ифриты, при желании могут испепелить любого – и человека, и джинна.
Пазл не складывается. Неправильная форма одной из центральных деталей нарушает всю гармонию картины.
– Как в этом случае Асафу удается пленять и… «выпивать» джиннов? Он ведь не ифрит?
Использую произнесенное Асафом слово и тут же об этом жалею. Становится не по себе, словно, оперируя придуманным им определением, я ступила на запретную территорию, и он меня услышал.
– Не ифрит. – Кивает Зейн. – Именно поэтому я и хочу поскорее разобраться с тем, откуда у него столько силы и что он собирается с ней делать. Но когда все начнется, тебе не стоит вмешиваться – это может быть травмоопасно.
Я понимаю, что «травмоопасно» означает «самоубийственно», и осознание этого действует на меня самым странным образом. Страх вдруг уступает место адреналину. Эта ночь может стать последней, а я запиваю ее сорокоградусным алкоголем, рассчитывая, что это поможет успокоиться. Глупо. Утро наступит независимо от того, испугана я или нет. Мы здесь, мы вдвоем, и это единственное, что действительно важно. Почему бы не использовать предрассветные часы так, чтобы после было бесконечно сладко от одного лишь воспоминания?
Снова смотрю на Зейна, и его взгляд моментально меняется. В эту секунду мне кажется, что огонь вот-вот разгорится в глубине моих собственных зрачков.
– Поцелуй меня.
Зейн приподнимается, и я тянусь к нему. Он впивается в мои губы так жадно, что ярко-красная помада остается и на его губах. Это выглядит настолько грязно, настолько порочно, что мне невыносимо хочется провести по ним языком, почувствовать смешанный с шафраном едва уловимый привкус водки, послать к черту правила приличия. И я делаю это. В темных глазах вспыхивает пламя, Зейн касается моего рта большим пальцем, еще больше размазывает помаду, поднимает юбку, обнажая бедра, завороженно разглядывает вплетающиеся в ажурное кружево узоры татуировок.
– Ли, поехали со мной в Италию, в Неаполь? Или в Париж… Тебе нравится Париж? – Пальцы рисуют на коже абстрактные линии. – А можно в Мексику, на Карибское побережье… Куда захочешь.
Джинн не улыбается. Голос звучит серьезно, и я понимаю, что он не шутит. Замираю, а после мягко направляю его руку между своих разведенных бедер, получая удовольствие уже от того, как ярко сияет пламя в его глазах.
– Зачем?
Он сдвигает белье и проникает в меня пальцами. Медленно двигает ими внутри, тяжело дыша мне в шею, пока я расстегиваю пуговицы блузки. Ощущаю пульсацию внизу живота, ощущаю, как изголодалась по его рукам. Боже, он лучший любовник из всех, что у меня были… Приходя в сны к другим, я и подумать не могла, что такое наслаждение можно испытать в реальности. Зейн ломает все, во что я верила, заставляет меня забыть о том, что когда-то мне не нравились прикосновения, и делает это без всякой магии.
– Будем кайфовать вместе… Путешествовать, есть вкусную еду… Кстати, я совсем не знаю, что тебе нравится… Кроме этого. – Он вдруг касается самой чувствительной точки, вызывая громкий, неприличный стон. – Хочешь, будем постоянно заказывать пиццу или ходить каждый день по разным ресторанам. Ты пробовала киббех?22 Хотя о чем я говорю, конечно, нет… Я покажу тебе красивейшие бухты из всех созданных Аллахом, и ночами мы будем плавать в кристально чистой воде, абсолютно голые. А если не захочешь к морю, я увезу тебя в мегаполис, в Токио, в Шанхай или в Лос-Анджелес… Послушай, девочка-джинн, я подарю тебе целый мир, мы будем заниматься любовью двадцать четыре часа в сутки, бодрствуя и засыпая…
Не прекращая ласкать меня, он другой рукой помогает избавиться от блузки и берет мой сосок в рот, посасывая и покусывая, заставляя вздрагивать от удовольствия. Тело дрожит. Балансируя на грани оргазма, ладонями поднимаю лицо Зейна к своему и глубоко его целую.
– Ты это все пообещал и Эве, чтобы она переехала в Неаполь?
Он смеется, отвечая на поцелуй – сексуальный до такой степени, что это кажется преступлением. Как бог, его бог, мог создать его таким? Зейн почти доводит меня до точки, в которой все чувства сосредотачиваются между ног, чтобы взорваться на пике, но останавливается в последний момент. Он будто дразнит меня, показывает, как хорошо может быть с ним, если забыть обо всем, подчиниться и умолять о наслаждении.
– Ревнивая киска. Я с тобой здесь… сейчас. Этого мало?
Я поддерживаю правила игры, расстегиваю ширинку Зейна и обхватываю возбужденный член рукой. Слегка подталкиваю джинна в грудь, заставляя лечь, а сама склоняюсь над ним.
– Ты прилетел в Осло только потому, что должен разобраться с тем, кто угрожает джиннам…
Зейн наблюдает за мной, закусив губу. Поднимаю вверх футболку, целую его напряженную грудь и спускаюсь ниже, заставляя прерывисто выдохнуть, когда сначала мое горячее дыхание, а потом язык касаются члена.
– Не только… – едва слышно шепчет Зейн.
Я делаю все для того, чтобы услышать, как он стонет от наслаждения, как сам просит не останавливаться, а когда это происходит, медленно поднимаюсь, облизываясь:
– Вкусно…
Одно простое слово, но сказанное в этот момент, оно производит эффект разорвавшейся бомбы. Зейн внезапно оказывается сверху, прижимая мои руки к палубе – как в том сне, когда он выторговал у меня желание.
– Невыносимая девчонка… – И без того низкий голос звучит хрипло от возбуждения.
Зейн стягивает с меня парик, зарывается пальцами в светлые пряди волос и целует – так страстно, что я понимаю: он больше не играет. Мы выбрали друг друга. Зейн – мое проклятие и благословение. «Я люблю тебя», – чуть не вырывается у меня, но я ничего не говорю. Это не любовь, Ли, это качественный секс и гормоны, снова и снова подталкивающие тебя в объятия этого великолепного мерзавца.
Он берет меня грубо и жадно, и я обхватываю его поясницу ногами, помогая входить глубже, радуясь, что мы находимся в полутора километрах от берега и никто не слышит мои срывающиеся на крики стоны. Шалея от желания стать еще ближе, я думаю о том, что двигающийся внутри член Зейна – самое правильное, что может быть между нами. Лучшее, что может быть. «Ты уверена? – возникает предательская мысль, – а что, если это не предел? Уезжай с ним, Ли, уезжай туда, куда он предложит, уезжай с билетом в один конец…» Я представляю, как мы трахаемся в мансарде с видом на Эйфелеву башню, или на побережье Карибского моря, или у панорамных окон Эмпайр-стейт-билдинг. По сути, не имеет никакого значения, где он срывает с меня одежду. Главное – чувствовать его пальцы и губы.
Фантазии смешиваются с реальностью, и я уже с трудом отличаю действительность от генерируемых воображением образов. Еще один стон – от невозможности прожить эту жизнь, которой у нас никогда не будет. Слишком она неправдоподобна, слишком красива, чтобы сбыться… Зейн расценивает этот стон иначе. Он целует меня, по-прежнему не отпуская запястья, и шепчет:
– Я хочу, чтобы мы кончили вместе…
Улыбаюсь и вскрикиваю, когда он резко выходит из меня, и так же резко вновь заполняет полностью.
– Любимая сказка и заветное желание девственниц…
– Ты помнишь, что лежишь под тем, кто профессионально исполняет желания? – порочно шепчет Зейн, и облизывает свои пальцы.
Рука скользит ниже. Он ласкает меня одновременно с тем, как член двигается внутри. Мысли, страхи, сожаления – все исчезает. Остается вожделение. Влечение, которому нельзя противиться. Животный инстинкт. Неконтролируемая похоть.
– Давай, девочка, кончай… – произносит Зейн, и одной этой фразы становится достаточно, чтобы разбить мой мир и превратить осколки в звезды, которые я вижу, закрыв глаза и выгнув спину. Судорожный крик сливается с рычанием джинна, когда он прижимает меня к себе. Мы обнимаем друг друга, не в силах разомкнуть объятия, мечтая остаться в этой секунде, в которой нет ничего, даже нас. Есть лишь сжавшаяся до точки вселенная и оргазм – один на двоих.
Когда мы наконец ложимся рядом, пытаясь отдышаться, Зейн поворачивается ко мне и молча гладит мое лицо, расслабленно приоткрытые губы, ключицы, грудь, живот, изгибы бедер. Его прикосновения остаются на коже невидимыми искрами, от которых исходит контрастирующее с холодным морским воздухом тепло.
– Обещай мне кое-что? – прошу я, как совсем недавно Бьянка Буджардини просила меня.
– Хочешь загадать желание? – Ухмыляется Зейн.
– Вроде того, – говорю я, перебирая пальцами его зеленые кудри. – Если мы переживем эту ночь, давай в следующий раз займемся сексом в обычной кровати?
Джинн улыбается, прежде чем поцеловать меня – наверное, в тысячный раз с момента нашей встречи.
– Везде, где ты захочешь…
***
Захожу в квартиру, чуть не споткнувшись о валяющуюся у порога сломанную книжную полку. Морщусь. Зейн присвистывает, входя за мной:
– Такое ощущение, будто у тебя в гостях с тщательно организованным терактом побывал весь Талибан с воскресшим бен Ладеном во главе.
Оглядевшись вокруг, он останавливает взгляд на пластинке Queen, которую так и не забрал Ян. Касается винила и ненадолго замолкает, а после переводит взгляд на меня.
– Ты разбила мальчишке сердце.
– Кажется, мы пришли за тем, чтобы найти магический след Асафа. – Обрубаю я, не желая знать, что еще увидел или почувствовал джинн.
Зейн усмехается и вдруг притягивает меня к себе.
– Не бойся, Ли. Я не собираюсь устраивать сцены ревности. – Он проводит пальцем по моей щеке. – Мне неважно, что было в твоем прошлом. Вчерашний день слишком эфемерен, чтобы придавать ему значение. Ведь сейчас ты со мной, а не с ним.
Молчу. Что это – тысячелетняя мудрость или полное отсутствие интереса к тому, с кем и как я провожу время? Впрочем, ответ все равно ничего не изменит. Я с ним – в этом Зейн прав.
Он целует меня в висок и проходит в спальню. Берет в ладонь пух и через пару секунд сдувает его обратно на подоконник. Трогает выпотрошенные подушки, вспоротый матрас, зияющую дыру монитора.
– Сын шакала…
– Ты его чувствуешь? – негромко спрашиваю я.
– Да, – с отвращением бросает Зейн. – Грязная магия, черная.
Не тороплю его и, опираясь на дверной косяк, отсчитываю минуты. Наконец джинн оборачивается. Прищуренные глаза вновь горят, и впервые за все дни, что я его знаю – не от возбуждения.
– Поехали.
Мы мчимся по улицам, поворачивая туда, куда указывает Зейн. Он обнимает меня, сидя сзади на мотоцикле, и я вспоминаю, что однажды все это уже было: дорога, его горячие ладони на моем животе, зашкаливающий спидометр. Тогда я вырвалась из его рук, оставив одного мчаться в ад на максимальной скорости, теперь же мы едем по этому маршруту вместе.
– Налево.
Пересекаем площадь и останавливаемся на светофоре. Мигающий красный сменяется зеленым и, немного подумав, Зейн произносит: