Спи со мной. Грёзы
Часть 13 из 27 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Незнакомец, посмеиваясь, смотрит на меня, сжав в ладони горсть морской гальки. Похоже, его совсем не пугает перспектива провести ночь в участке. Такое ощущение, что наказание за нарушение закона беспокоит в этой стране лишь меня – причем не только в реальности, но и во сне.
– Ли, ты не узнаешь человека, который победил в противостоянии с дикими свиньями?
Недоверчиво присматриваюсь.
– Ян?
Он кивает и шутливо кланяется, снимая передо мной шляпу.
– Хотел позвать тебя, как это делают тинейджеры в голливудском кино, но мы явно смотрели разные фильмы.
– Оправдывать ожидания – не мой конек, – улыбаюсь, стараясь скрыть смущение. – Дай мне пять минут, я почти готова.
Закрываю окно, но тут же распахиваю его вновь.
– Надеюсь, паспорт не понадобится?
– Я не планировал сегодня уезжать из Норвегии, однако если ты настаиваешь… – Ян демонстративно изображает задумчивость.
– Ни за что!
Накидываю куртку и спешу к двери. Уверена, это будет прекрасный вечер.
***
Облака скользят по бесконечному стеклу и сливаются с белым мрамором оперного театра. Напоминающий миниатюрную музейную панораму город лежит внизу, создавая иллюзию того, что человек больше, чем возведенные им здания. Крики чаек теряются в голосах тех, кто пришел на крышу театра в погоне за уходящим летом.
Окидываю разношерстную публику профессиональным взглядом, подмечая «кадры»: выбившуюся прядь волос рисующей фьорд художницы, кисти рук седого медитирующего мужчины, африканские барабаны, на которых играет компания музыкантов. Странно, что Ян не взял гитару – вместо нее за спиной музыканта висит чехол с укулеле.
– Спасибо, что не пригласил меня в саму оперу, – искренне говорю я, – намного больше мне нравится просто сидеть здесь, смотреть на Осло, на людей…
– Прозвучит кощунственно, учитывая то, что мы находимся на крыше оперы13, но я сам ее не люблю. – Смеется он.
Прищуриваюсь с любопытством. Интересно, насколько созданный Зейном образ Яна совпадает с его настоящей личностью.
– А что ты любишь? Техно?
– Техно? – Он отрицательно качает головой. – О нет, от этого я далек. Мне нравятся мастодонты британского рока типа Queen или Pink Floyd.
– Поэтому у тебя усы, как у Меркьюри? Дань уважения старику Фредди? – подкалываю я, разглядывая его лицо.
– Подловила. – Ян с гордостью касается аккуратно наклеенных усов. – Но вряд ли мы бы спокойно сидели здесь, если бы не театральный реквизит. Быть звездой здорово – ты можешь творить, выражая себя через слова и музыку, зная, что миллионы людей по всему миру будут слушать твои песни, и некоторых они даже заставят смеяться или плакать. Что может быть важнее, чем шанс тронуть чье-то сердце? Но у этой медали есть обратная сторона – простые человеческие радости вроде прогулки по городу тебе недоступны. Приходится выбирать – либо ты не выходишь на улицу без телохранителя, либо добровольно становишься пародией на легенду британского рока.
Смеюсь. Самоирония делает Яна еще привлекательнее. Но тут, будто в подтверждение его слов, к нам подходят две девушки лет шестнадцати. Несколько их подруг внимательно следят за происходящим, выглядывая из-за угла театра.
– Простите, – робко говорит одна из девушек. – Вы случайно не Ян Свенссен?
Замираю. Нам опять придется убегать от поклонниц? За что мне это… Серьезно глядя на покрасневшую от волнения фанатку, Ян начинает бешено жестикулировать. Она непонимающе переводит взгляд с него на меня и обратно, а я судорожно соображаю, как спасти ситуацию. Замечательно, что Ян пытается сойти за немого, но где гарантии, что его старания убедят поклонниц? Вдруг меня осеняет, и я обращаюсь к девушке:
– Вы обознались, это мой муж. Он из Занзибара и его зовут Фаррух Булсара.
Вижу, как при упоминании настоящего имени Меркьюри глаза Яна округляются. Боится, что современная молодежь хороша знакома с биографией солиста Queen?
– Он немой. В детстве на него напала стая обезумевших кабанов, и он так испугался, что не разговаривает до сих пор.
Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться и добавляю:
– А незнакомцы наводят на него ужас и доводят до икоты.
– О боже, извините, мы ошиблись, – стыдливо просят прощения девушки и торопливо уходят к подругам. Спустя пару минут они окончательно теряют к нам интерес и исчезают в переулках старого города. Только после этого Ян позволяет себе рассмеяться.
– Ты снова меня выручаешь. – Он сжимает мои пальцы в ладони. – Спасибо.
Моя рука остается в его руке чуть дольше, чем это принято между друзьями, но чуть меньше, чем позволяют друг другу любовники. Внезапно Ян тянется к укулеле.
– Я написал песню и, знаешь, она вполне может стать хитом.
– Да ну?
Почти ложусь на крышу, приготовившись слушать. Задорный звук инструмента настраивает на мысли о путешествиях, удивительных встречах и о жизни, которая никогда не кончается.
Когда мой путь смывает морской волной,
Когда случайный взгляд вызывает цунами,
Я делаю шаг навстречу тому, что ждет за чертой,
И звоню девочке с удивительными глазами.
Когда перекрестки дорог сплетаются в лабиринт,
Когда реальность подобна игре со снами,
Я собираюсь в свой самый последний спринт
И звоню девочке с удивительными глазами.
Когда бесконечную ночь сменяет рассвет,
Когда слова любви становятся цветами,
Я превращаю любые вопросы в один ответ
И звоню девочке с удивительными глазами,
Я всегда звоню девочке с удивительными глазами…
Он поет, и с каждой строчкой шум вокруг становится тише – не потому, что люди перестали разговаривать, а чайки кричать, а потому, что во мне не остается ничего, кроме музыки. Второй раз, когда я слушаю Яна, ноты звучат громче тишины, которая вросла в меня двадцать лет назад. Они заполняют пустоты в сердце, вбиваются в его ритм. Когда он заканчивает петь, я молчу полминуты. Мне хочется сказать «это самые красивые слова, которые кто-либо посвящал мне», но вместо этого я спрашиваю:
– Твое предложение починить кофемашину еще в силе?
Ян поднимает глаза и улыбается.
– Конечно. Только пойдем быстрее, пока кто-то из тех девушек не вернулся и не обнаружил, что немой заговорил.
***
– Всего-то и дел было, что очистить забитый фильтр. – Ян вытирает руки, удовлетворенно глядя на кофемашину.
Проблема, которая не давала мне покоя почти неделю, решилась за полчаса. Мораль: если ты действительно хочешь кофе – борись за него с обстоятельствами, прокрастинацией и забитым фильтром. Не справляешься сама – борись с помощью известного музыканта. Главное – борись, пока тебя не сморил сон, созданный коварным джинном.
– Спасибо. Ты даже не представляешь, как мне помог. – Протягиваю ладонь для рукопожатия и наши пальцы соприкасаются второй раз за день.
Никто не убирает руку первым, и я вдруг делаю то, на что не решалась минимум восемь лет – целую мужчину, который смотрит на меня, не желая отпускать. Все происходит в точности, как в моем сне: я притягиваю Яна к себе, и он охотно отвечает на поцелуй, мягко перехватывая инициативу. Мы целуемся в реальности, он касается моей кожи, обнаженных нервов, дрожащих плечей. Губы Яна – мятные на вкус из-за жевательной резинки, и я вдруг думаю, что никогда раньше не чувствовала близость с кем-то так остро.
– Подожди! – Прерываю его, пытаясь отдышаться.
– Что-то не так? – Он озадаченно проводит пальцами по волосам и вопросительно смотрит на меня.
– Весь вечер мечтала это сделать.
– Ли, ты не узнаешь человека, который победил в противостоянии с дикими свиньями?
Недоверчиво присматриваюсь.
– Ян?
Он кивает и шутливо кланяется, снимая передо мной шляпу.
– Хотел позвать тебя, как это делают тинейджеры в голливудском кино, но мы явно смотрели разные фильмы.
– Оправдывать ожидания – не мой конек, – улыбаюсь, стараясь скрыть смущение. – Дай мне пять минут, я почти готова.
Закрываю окно, но тут же распахиваю его вновь.
– Надеюсь, паспорт не понадобится?
– Я не планировал сегодня уезжать из Норвегии, однако если ты настаиваешь… – Ян демонстративно изображает задумчивость.
– Ни за что!
Накидываю куртку и спешу к двери. Уверена, это будет прекрасный вечер.
***
Облака скользят по бесконечному стеклу и сливаются с белым мрамором оперного театра. Напоминающий миниатюрную музейную панораму город лежит внизу, создавая иллюзию того, что человек больше, чем возведенные им здания. Крики чаек теряются в голосах тех, кто пришел на крышу театра в погоне за уходящим летом.
Окидываю разношерстную публику профессиональным взглядом, подмечая «кадры»: выбившуюся прядь волос рисующей фьорд художницы, кисти рук седого медитирующего мужчины, африканские барабаны, на которых играет компания музыкантов. Странно, что Ян не взял гитару – вместо нее за спиной музыканта висит чехол с укулеле.
– Спасибо, что не пригласил меня в саму оперу, – искренне говорю я, – намного больше мне нравится просто сидеть здесь, смотреть на Осло, на людей…
– Прозвучит кощунственно, учитывая то, что мы находимся на крыше оперы13, но я сам ее не люблю. – Смеется он.
Прищуриваюсь с любопытством. Интересно, насколько созданный Зейном образ Яна совпадает с его настоящей личностью.
– А что ты любишь? Техно?
– Техно? – Он отрицательно качает головой. – О нет, от этого я далек. Мне нравятся мастодонты британского рока типа Queen или Pink Floyd.
– Поэтому у тебя усы, как у Меркьюри? Дань уважения старику Фредди? – подкалываю я, разглядывая его лицо.
– Подловила. – Ян с гордостью касается аккуратно наклеенных усов. – Но вряд ли мы бы спокойно сидели здесь, если бы не театральный реквизит. Быть звездой здорово – ты можешь творить, выражая себя через слова и музыку, зная, что миллионы людей по всему миру будут слушать твои песни, и некоторых они даже заставят смеяться или плакать. Что может быть важнее, чем шанс тронуть чье-то сердце? Но у этой медали есть обратная сторона – простые человеческие радости вроде прогулки по городу тебе недоступны. Приходится выбирать – либо ты не выходишь на улицу без телохранителя, либо добровольно становишься пародией на легенду британского рока.
Смеюсь. Самоирония делает Яна еще привлекательнее. Но тут, будто в подтверждение его слов, к нам подходят две девушки лет шестнадцати. Несколько их подруг внимательно следят за происходящим, выглядывая из-за угла театра.
– Простите, – робко говорит одна из девушек. – Вы случайно не Ян Свенссен?
Замираю. Нам опять придется убегать от поклонниц? За что мне это… Серьезно глядя на покрасневшую от волнения фанатку, Ян начинает бешено жестикулировать. Она непонимающе переводит взгляд с него на меня и обратно, а я судорожно соображаю, как спасти ситуацию. Замечательно, что Ян пытается сойти за немого, но где гарантии, что его старания убедят поклонниц? Вдруг меня осеняет, и я обращаюсь к девушке:
– Вы обознались, это мой муж. Он из Занзибара и его зовут Фаррух Булсара.
Вижу, как при упоминании настоящего имени Меркьюри глаза Яна округляются. Боится, что современная молодежь хороша знакома с биографией солиста Queen?
– Он немой. В детстве на него напала стая обезумевших кабанов, и он так испугался, что не разговаривает до сих пор.
Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться и добавляю:
– А незнакомцы наводят на него ужас и доводят до икоты.
– О боже, извините, мы ошиблись, – стыдливо просят прощения девушки и торопливо уходят к подругам. Спустя пару минут они окончательно теряют к нам интерес и исчезают в переулках старого города. Только после этого Ян позволяет себе рассмеяться.
– Ты снова меня выручаешь. – Он сжимает мои пальцы в ладони. – Спасибо.
Моя рука остается в его руке чуть дольше, чем это принято между друзьями, но чуть меньше, чем позволяют друг другу любовники. Внезапно Ян тянется к укулеле.
– Я написал песню и, знаешь, она вполне может стать хитом.
– Да ну?
Почти ложусь на крышу, приготовившись слушать. Задорный звук инструмента настраивает на мысли о путешествиях, удивительных встречах и о жизни, которая никогда не кончается.
Когда мой путь смывает морской волной,
Когда случайный взгляд вызывает цунами,
Я делаю шаг навстречу тому, что ждет за чертой,
И звоню девочке с удивительными глазами.
Когда перекрестки дорог сплетаются в лабиринт,
Когда реальность подобна игре со снами,
Я собираюсь в свой самый последний спринт
И звоню девочке с удивительными глазами.
Когда бесконечную ночь сменяет рассвет,
Когда слова любви становятся цветами,
Я превращаю любые вопросы в один ответ
И звоню девочке с удивительными глазами,
Я всегда звоню девочке с удивительными глазами…
Он поет, и с каждой строчкой шум вокруг становится тише – не потому, что люди перестали разговаривать, а чайки кричать, а потому, что во мне не остается ничего, кроме музыки. Второй раз, когда я слушаю Яна, ноты звучат громче тишины, которая вросла в меня двадцать лет назад. Они заполняют пустоты в сердце, вбиваются в его ритм. Когда он заканчивает петь, я молчу полминуты. Мне хочется сказать «это самые красивые слова, которые кто-либо посвящал мне», но вместо этого я спрашиваю:
– Твое предложение починить кофемашину еще в силе?
Ян поднимает глаза и улыбается.
– Конечно. Только пойдем быстрее, пока кто-то из тех девушек не вернулся и не обнаружил, что немой заговорил.
***
– Всего-то и дел было, что очистить забитый фильтр. – Ян вытирает руки, удовлетворенно глядя на кофемашину.
Проблема, которая не давала мне покоя почти неделю, решилась за полчаса. Мораль: если ты действительно хочешь кофе – борись за него с обстоятельствами, прокрастинацией и забитым фильтром. Не справляешься сама – борись с помощью известного музыканта. Главное – борись, пока тебя не сморил сон, созданный коварным джинном.
– Спасибо. Ты даже не представляешь, как мне помог. – Протягиваю ладонь для рукопожатия и наши пальцы соприкасаются второй раз за день.
Никто не убирает руку первым, и я вдруг делаю то, на что не решалась минимум восемь лет – целую мужчину, который смотрит на меня, не желая отпускать. Все происходит в точности, как в моем сне: я притягиваю Яна к себе, и он охотно отвечает на поцелуй, мягко перехватывая инициативу. Мы целуемся в реальности, он касается моей кожи, обнаженных нервов, дрожащих плечей. Губы Яна – мятные на вкус из-за жевательной резинки, и я вдруг думаю, что никогда раньше не чувствовала близость с кем-то так остро.
– Подожди! – Прерываю его, пытаясь отдышаться.
– Что-то не так? – Он озадаченно проводит пальцами по волосам и вопросительно смотрит на меня.
– Весь вечер мечтала это сделать.