Созданная из тени
Часть 52 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты сказала, что Натаниель…
– Он мой лучший друг, и я…
– Во имя Матери и Утра, – на глазах Арманды выступают слезы. – Я думала, он мертв.
Я нежно обнимаю ее за хрупкие плечи:
– Он жив. Но об этом никто не должен знать, хорошо?
– Разумеется, – сняв очки, Арманда вытирает глаза рукавом своего бархатного платья. Затем надевает очки обратно. – Разумеется, никто не узнает. Теперь займемся письмами, Ваше Величество. Вы решили лично сообщить о своем возвращении министрам? Замечательная идея.
Арманда изо всех сил старается выполнять свою работу и не докучать мне расспросами. Возможно, она догадывается, что мое доверие к ней велико, но не безгранично. Однако на ее лице мелькает столько эмоций, которые она пытается скрыть, что я просто не могу вести себя как ни в чем не бывало.
– Арманда.
Сердце у меня бешено бьется. Арманда многое для нас сделала, и все же я не уверена, что она целиком и полностью на нашей стороне. Она столько лет служит при дворе Кассиана, вдруг считает себя ему обязанной? Но разве у меня есть время, чтобы узнать ее ближе?
– Натаниель думает о тебе. Долгое время он делал все, чтобы защитить тебя. Он и сейчас защищает, хотя его нет рядом.
Арманда часто мигает:
– Он познакомился с братом и сестрой?
Когда-то давно Арманда отправила к ним Лиама. Она знает, на что способна магия близнецов.
– Мы были там все вместе, – с улыбкой говорю я. – Натаниель теперь свободен.
Видимо, у Арманды будто камень с души упал.
– А вот я за эту попытку заплатила временем. Эти белые тени в моих глазах тебе что-нибудь говорят?
Торопливо покачав головой, Арманда вздыхает:
– Ничего хорошего.
Это я и сама понимаю.
– Моя сестра, – выдавливаю я из себя. Голос срывается, и я прочищаю горло, чтобы договорить. – Когда в ее глазах появились тени? А у других королев? Сколько им оставалось жить?
Вместо ответа Арманда выстукивает определенный ритм на деревянной двери, ведущей в коридор, и спустя секунду ее открывают королевские воины. Арманда просит меня следовать за ней, и я прямо в тапочках иду. Королевские воины шагают за мной. У замаскированной в стене ниши к нам присоединяются еще двое воинов, а по первой лестнице мы спускаемся уже в сопровождении шестерых. Арманда ведет меня вниз, мимо Тронного зала, и я с ужасом обнаруживаю, что трон исчез. Каким образом Кассиан сдвинул с места огромный трон, а с ним и проход в Закрытое крыло? Где они теперь? Однако мы идем дальше, доходим до очередной развилки и спускаемся еще на несколько ступенек. Остановившись перед украшенной серебром дверью, Арманда достает увесистую связку ключей и пускает меня внутрь. Воинам приходится остаться снаружи. Мы вдвоем заходим в помещение, тускло освещенное лишь масляной лампой. Черный гравий шуршит под ногами. Дверь закрывается, и в помещении делается темно, словно в гробу. Арманда зажигает светильник и позволяет пламени перекинуться на другие висящие на стене факелы. Постепенно становится светлее, и я понимаю, насколько огромна эта комната. Нет, не комната. Зал.
– Мы находимся под Тронным залом, – объясняет Арманда. – Здесь хранятся мраморные статуи всех королей и королев.
Я их уже заметила. Вот они, стоят позади, словно армия призраков: ряды разделены дорожками из черного камня. Хочу подойти ближе, но замираю на полпути, осознав, из чего сделаны эти дорожки. Грейс рассказывала, что здесь каждый год изготавливают статую королевской четы. Из черного мрамора, если Королева жива. Из белого, если она вскоре умрет. Передо мной статуи мертвецов – не могу окинуть взором, так их много. А под ногами у меня осколки тех лет, когда королевы были живы.
Не могу идти по этим черным дорожкам! Но Арманда целенаправленно ведет меня к статуе, стоящей посередине первого ряда.
– Кайла. Ее глаза стали белыми, когда в теле не осталось ни искорки сил, и корону уже носила другая девушка.
Арманда идет к следующей статуе.
– Эйдин. Это ей Кайла передала корону. А рядом с ней Кэйли. Дальше Эмили, Лиз, Анна…
Медленно следую за Армандой, разглядывая каждую статую. Женщины и девушки должны быть похожи друг на друга, ведь у всех них белые губы, белая кожа, белые волосы. Однако они разные, и от каждой статуи исходит какое-то особое чувство. Властность, доброта, значительность, страх, упрямство, детская доверчивость. У каждой королевы на голове сверкает Тиара Стелларис. Она переливается совершенно удивительным образом, мрамор так не может. Уж точно не в рассеянном свете факелов.
Остановившись у Королевы, замыкавшей этот ряд, Арманда скрещивает руки на груди и опускает глаза в пол. Нет, я не хочу знать, как выглядела моя забытая сестра-тень. Одной этой статуи достаточно, чтобы глубоко в моей душе что-то задрожало. Дело не в горе или страхе, а в разрушительной ярости, которую я испытываю к Кассиану. Еще раз прохожусь вдоль статуй, вглядываясь в лица королей, которые стоят за спинами королев. Они разные, в них кроется что-то общее. Может, это знание или высокомерие, ведь Король считает королев совершенно бесполезными. Иное дело он сам. Этот небольшой шаг назад – чистый расчет. Король следит, чтобы Королева притягивала всеобщее внимание, пока он, скрытый ее тенью, держит всю власть в своих руках.
Это неправильно, Кассиан. Клянусь, ты за это заплатишь.
Никогда не думала, какой уродливой и отталкивающей может быть пропасть внутри. Теперь я понимаю, откуда исходит моя ненависть к этому… существу. Вместе с ней на свет поднимается что-то ужасно гнусное. Факелы бросают неровные блики на темные стены, словно собираясь погаснуть и оставить нас в темноте.
– А где теперь прежние короли? – спрашиваю я Арманду. Голос у меня дрожит, и почва под ногами будто бы тоже. Вдруг случится землетрясение и нам на головы обрушится Тронный зал? Будем бесконечно долго истекать кровью среди белых королев?
– Они скорбят, – отвечает Арманда.
По ее лицу я догадываюсь: она понятия не имеет, что все эти короли – один и тот же человек.
– Они покинули Рубию, чтобы освободить место для того, кого новая Королева выберет себе в мужья.
– А кого Королева обычно выбирает?
Мой вопрос очень удивляет Арманду.
– В большинстве случаев мужчину, к которому она испытывает чувства. Например, Анна, – с этими словами Арманда указывает на Королеву, которая выглядит чуть старше других. – Она влюбилась в учителя музыки и выбрала его задолго до коронации.
Киваю, пытаясь связать это с тем, что я знаю о Кассиане. Из-за жгучей ненависти думать совсем непросто. Есть только одно объяснение: Кассиан – нет, существо, которым он является, уничтожило тех мужчин. Перед коронацией они пропадали. Возможно, Кассиан их убивал, затем относил к масочнику, и тот превращал его в избранников Королевы.
Пока я ломаю голову, Арманда говорит:
– Конечно, Виктория была слишком молода. Она из расчета выбрала тогдашнего министра Мира и Войны.
Только спустя секунду до меня доходит, что значит это имя. Виктория. Моя скрытая тенью сестра.
– Министра? – рассеянно переспрашиваю я. – Натаниель стал следующим министром Мира и Войны, так ведь?
Арманда качает головой:
– Нет, это случилось позже. Тогда этот пост заняла Кристина Босуорт.
Точно, Грейс мне об этом рассказывала. Снова возвращаюсь к своим мыслям и вспоминаю, как Кассиан глядел на Натаниеля, когда думал, что тот мне интересен. Король собирался убить Натаниеля и занять его место? Снова задаюсь вопросом: наверное, в какой-то миг бессмертие ужасно наскучивает? Может, от скуки можно избавиться, если поменять свою жизнь, как другие меняют белье.
– У меня тоже будет такая статуя?
От этой мысли мороз по коже.
– Мы это обсуждали, – вздыхает Арманда. – Но так и не пришли к единому мнению, изобразить ли вас сразу, не дожидаясь, когда вы выберете Короля…
– Долго же вам придется ждать.
– …и из какого мрамора сделать статую. Судя по вашему здоровью, из черного, а по глазам – из белого.
– Можем вернуться наверх? – спрашиваю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не разбить белые статуи на мелкие кусочки, как поступили с черными. – Здесь внизу мне не по себе.
– Не хотите взглянуть на сестру?
– Нет, лучше не надо.
Увижу ее – и пустота на том месте, где были воспоминания о сестре, взорвется. Тогда от меня ничего не останется.
– Я хочу немедленно уйти!
Иначе я схвачу какое-нибудь древнее оружие и прочешу всю страну в поисках урода, собирающегося стать Королем.
Уже у двери Арманда хватает меня за руку, заставляя остановиться.
– Ваше Величество, я живу во дворце более четырнадцати лет и помню всех королев, и хороших, и дурных, – говорит она. – Все они сначала слабели, а затем в их глазах появлялись белые облака. Это значило, что Лиаскай нашла новую Королеву. Ваше Величество, вы не выглядите ослабленной, однако в ваших глазах есть облака. У меня нет этому объяснения.
Воины сопровождают нас обратно в покои. Арманда идет молча, размышляя над собственными словами. В моей груди клокочет жажда мести, и я не знаю, сколько еще смогу ее сдерживать. Зря я пошла с Армандой смотреть на статуи.
– Ваше Величество? – тихо спрашивает Арманда, когда мы проходим мимо изящных дверей, которые мне чем-то напоминают клетку. – Вы бывали в зимнем саду?
Точно не помню. Наверное, да, только тогда я о чем-то думала и не запомнила дорогу. Я правда больше ничего не знаю.
Не дожидаясь моего ответа, Арманда открывает двери:
– Возможно, вы захотите посмотреть. Здесь царят умиротворение и красота. Я знала женщину, которая уверяла, мол, этот сад обладает целительной силой.
«Надеюсь, это говорила не Королева, – с сарказмом думаю я. – Иначе с целительным садом что-то не так».
Арманда со мной не пошла и воинов не пустила. Я оказываюсь в огромном помещении. Стеклянный потолок в несколько метров высотой. Деревья, папоротники и прочие растения тянутся ввысь, а под ногами у меня не напольное покрытие, а мягкая трава. Никогда в жизни не видела столь прекрасного закрытого сада! Я здесь не одна: на ветках сидят сотни птиц. Большие и маленькие, пестрые и совсем незаметные, застенчивые и любопытные. Некоторые птицы с мелодичным щебетом перелетают поближе ко мне и словно спрашивают: «Кто ты? Почему пришла только сейчас? Где была все это время?»
Трясу головой, потирая виски. Кажется, я понимаю язык птиц… Или я спятила, или это все Лиаскай. Она на такое способна.
Дыхание у меня сбивается, а сердце сильно бьется, норовя выскочить из груди. Я словно лишаюсь рассудка: птичье пение, буйство красок, кусочек свободы, заключенный в клетку, – все это хочет мне что-то сказать. Эти мелодия и красота кричат мне о чем-то, чего я не понимаю. Терпеть не могу ничего не понимать! Я должна понять. Должна!
Дрожащими руками зажимаю уши, закрываю глаза и, опустившись на траву, утыкаюсь лбом в колени. Нет, ничего не помогает! Воспоминания обрушиваются на меня, словно удары, но я не могу их ухватить. Они причиняют мне боль и исчезают прежде, чем я понимаю, что им нужно. Только жажда мести становится все сильнее: она жгучая и необузданная, крепнет с каждым ударом сердца.
Хочу убежать из этого сада! Вскакиваю, но спотыкаюсь и обдираю ладони и колени. На траве лежат камни размером с кулак, гладкие, белые.
Пусть это прекратится!
Схватив один из камней, я бросаю его вверх, но потолок слишком высок. Я не попала ни в этот раз, ни в следующий. Третий камень немного меньше других, я швыряю его что есть силы, и он с легким звоном стукается о стеклянную крышу. Я теряю над собой контроль: как же бесит эта беспомощность! Слышу собственный крик, такой громкий, что птицы, умолкнув, замирают на ветках. Моя ненависть выплескивается наружу – я больше не могу ее сдерживать.
Кажется, будто от меня изошла ударная волна, и я не устояла на ногах. Затем наступила глухая тишина, словно все вокруг затаило дыхание. Стеклянный потолок вдруг затрясся. На мгновение я почувствовала, как Лиаскай ярко засияла во мне. Мне стало страшно, что мое тело вот-вот обуглится, а кожа лопнет, как при разрушительной вспышке сверхновой. Заслышав какое-то дребезжание, я вздрагиваю. Бросаюсь ничком на землю и закрываю голову руками, защищаясь от осколков и обломков, которые со звоном сыплются на меня.
На секунду делается очень тихо. Я поднимаюсь, и тут происходит сразу несколько вещей. Птицы с шумом и щебетом взмывают в холодное зимнее небо. Дверь распахивается, и в сад врываются королевские воины. Схватив меня, они заламывают мне руки за спину и заставляют опуститься на землю, усыпанную осколками. Воины переговариваются – нет, ожесточенно спорят, кричат друг на друга. Однако их голоса смешиваются в неясный гул, а у меня в ушах стоит эхо той тишины, поэтому я не разбираю ни слова. Я стою на коленях, согнувшись, с осколками на голове. Понимаю только, что они не могут решить, как со мной обращаться. Как это часто бывает, побеждает агрессия: мне вдруг кажется, что я смотрю на происходящее со стороны. Я совершенно безучастна, даже не чувствую, как ноют заломленные руки. Голова у меня занята другим: я пытаюсь сообразить, что вообще произошло.
В себя я прихожу, когда Арманда помогает мне встать, вытирает лицо платком, бросая на удерживающих меня воинов такие взгляды, что они немного ослабляют хватку.
– Он мой лучший друг, и я…
– Во имя Матери и Утра, – на глазах Арманды выступают слезы. – Я думала, он мертв.
Я нежно обнимаю ее за хрупкие плечи:
– Он жив. Но об этом никто не должен знать, хорошо?
– Разумеется, – сняв очки, Арманда вытирает глаза рукавом своего бархатного платья. Затем надевает очки обратно. – Разумеется, никто не узнает. Теперь займемся письмами, Ваше Величество. Вы решили лично сообщить о своем возвращении министрам? Замечательная идея.
Арманда изо всех сил старается выполнять свою работу и не докучать мне расспросами. Возможно, она догадывается, что мое доверие к ней велико, но не безгранично. Однако на ее лице мелькает столько эмоций, которые она пытается скрыть, что я просто не могу вести себя как ни в чем не бывало.
– Арманда.
Сердце у меня бешено бьется. Арманда многое для нас сделала, и все же я не уверена, что она целиком и полностью на нашей стороне. Она столько лет служит при дворе Кассиана, вдруг считает себя ему обязанной? Но разве у меня есть время, чтобы узнать ее ближе?
– Натаниель думает о тебе. Долгое время он делал все, чтобы защитить тебя. Он и сейчас защищает, хотя его нет рядом.
Арманда часто мигает:
– Он познакомился с братом и сестрой?
Когда-то давно Арманда отправила к ним Лиама. Она знает, на что способна магия близнецов.
– Мы были там все вместе, – с улыбкой говорю я. – Натаниель теперь свободен.
Видимо, у Арманды будто камень с души упал.
– А вот я за эту попытку заплатила временем. Эти белые тени в моих глазах тебе что-нибудь говорят?
Торопливо покачав головой, Арманда вздыхает:
– Ничего хорошего.
Это я и сама понимаю.
– Моя сестра, – выдавливаю я из себя. Голос срывается, и я прочищаю горло, чтобы договорить. – Когда в ее глазах появились тени? А у других королев? Сколько им оставалось жить?
Вместо ответа Арманда выстукивает определенный ритм на деревянной двери, ведущей в коридор, и спустя секунду ее открывают королевские воины. Арманда просит меня следовать за ней, и я прямо в тапочках иду. Королевские воины шагают за мной. У замаскированной в стене ниши к нам присоединяются еще двое воинов, а по первой лестнице мы спускаемся уже в сопровождении шестерых. Арманда ведет меня вниз, мимо Тронного зала, и я с ужасом обнаруживаю, что трон исчез. Каким образом Кассиан сдвинул с места огромный трон, а с ним и проход в Закрытое крыло? Где они теперь? Однако мы идем дальше, доходим до очередной развилки и спускаемся еще на несколько ступенек. Остановившись перед украшенной серебром дверью, Арманда достает увесистую связку ключей и пускает меня внутрь. Воинам приходится остаться снаружи. Мы вдвоем заходим в помещение, тускло освещенное лишь масляной лампой. Черный гравий шуршит под ногами. Дверь закрывается, и в помещении делается темно, словно в гробу. Арманда зажигает светильник и позволяет пламени перекинуться на другие висящие на стене факелы. Постепенно становится светлее, и я понимаю, насколько огромна эта комната. Нет, не комната. Зал.
– Мы находимся под Тронным залом, – объясняет Арманда. – Здесь хранятся мраморные статуи всех королей и королев.
Я их уже заметила. Вот они, стоят позади, словно армия призраков: ряды разделены дорожками из черного камня. Хочу подойти ближе, но замираю на полпути, осознав, из чего сделаны эти дорожки. Грейс рассказывала, что здесь каждый год изготавливают статую королевской четы. Из черного мрамора, если Королева жива. Из белого, если она вскоре умрет. Передо мной статуи мертвецов – не могу окинуть взором, так их много. А под ногами у меня осколки тех лет, когда королевы были живы.
Не могу идти по этим черным дорожкам! Но Арманда целенаправленно ведет меня к статуе, стоящей посередине первого ряда.
– Кайла. Ее глаза стали белыми, когда в теле не осталось ни искорки сил, и корону уже носила другая девушка.
Арманда идет к следующей статуе.
– Эйдин. Это ей Кайла передала корону. А рядом с ней Кэйли. Дальше Эмили, Лиз, Анна…
Медленно следую за Армандой, разглядывая каждую статую. Женщины и девушки должны быть похожи друг на друга, ведь у всех них белые губы, белая кожа, белые волосы. Однако они разные, и от каждой статуи исходит какое-то особое чувство. Властность, доброта, значительность, страх, упрямство, детская доверчивость. У каждой королевы на голове сверкает Тиара Стелларис. Она переливается совершенно удивительным образом, мрамор так не может. Уж точно не в рассеянном свете факелов.
Остановившись у Королевы, замыкавшей этот ряд, Арманда скрещивает руки на груди и опускает глаза в пол. Нет, я не хочу знать, как выглядела моя забытая сестра-тень. Одной этой статуи достаточно, чтобы глубоко в моей душе что-то задрожало. Дело не в горе или страхе, а в разрушительной ярости, которую я испытываю к Кассиану. Еще раз прохожусь вдоль статуй, вглядываясь в лица королей, которые стоят за спинами королев. Они разные, в них кроется что-то общее. Может, это знание или высокомерие, ведь Король считает королев совершенно бесполезными. Иное дело он сам. Этот небольшой шаг назад – чистый расчет. Король следит, чтобы Королева притягивала всеобщее внимание, пока он, скрытый ее тенью, держит всю власть в своих руках.
Это неправильно, Кассиан. Клянусь, ты за это заплатишь.
Никогда не думала, какой уродливой и отталкивающей может быть пропасть внутри. Теперь я понимаю, откуда исходит моя ненависть к этому… существу. Вместе с ней на свет поднимается что-то ужасно гнусное. Факелы бросают неровные блики на темные стены, словно собираясь погаснуть и оставить нас в темноте.
– А где теперь прежние короли? – спрашиваю я Арманду. Голос у меня дрожит, и почва под ногами будто бы тоже. Вдруг случится землетрясение и нам на головы обрушится Тронный зал? Будем бесконечно долго истекать кровью среди белых королев?
– Они скорбят, – отвечает Арманда.
По ее лицу я догадываюсь: она понятия не имеет, что все эти короли – один и тот же человек.
– Они покинули Рубию, чтобы освободить место для того, кого новая Королева выберет себе в мужья.
– А кого Королева обычно выбирает?
Мой вопрос очень удивляет Арманду.
– В большинстве случаев мужчину, к которому она испытывает чувства. Например, Анна, – с этими словами Арманда указывает на Королеву, которая выглядит чуть старше других. – Она влюбилась в учителя музыки и выбрала его задолго до коронации.
Киваю, пытаясь связать это с тем, что я знаю о Кассиане. Из-за жгучей ненависти думать совсем непросто. Есть только одно объяснение: Кассиан – нет, существо, которым он является, уничтожило тех мужчин. Перед коронацией они пропадали. Возможно, Кассиан их убивал, затем относил к масочнику, и тот превращал его в избранников Королевы.
Пока я ломаю голову, Арманда говорит:
– Конечно, Виктория была слишком молода. Она из расчета выбрала тогдашнего министра Мира и Войны.
Только спустя секунду до меня доходит, что значит это имя. Виктория. Моя скрытая тенью сестра.
– Министра? – рассеянно переспрашиваю я. – Натаниель стал следующим министром Мира и Войны, так ведь?
Арманда качает головой:
– Нет, это случилось позже. Тогда этот пост заняла Кристина Босуорт.
Точно, Грейс мне об этом рассказывала. Снова возвращаюсь к своим мыслям и вспоминаю, как Кассиан глядел на Натаниеля, когда думал, что тот мне интересен. Король собирался убить Натаниеля и занять его место? Снова задаюсь вопросом: наверное, в какой-то миг бессмертие ужасно наскучивает? Может, от скуки можно избавиться, если поменять свою жизнь, как другие меняют белье.
– У меня тоже будет такая статуя?
От этой мысли мороз по коже.
– Мы это обсуждали, – вздыхает Арманда. – Но так и не пришли к единому мнению, изобразить ли вас сразу, не дожидаясь, когда вы выберете Короля…
– Долго же вам придется ждать.
– …и из какого мрамора сделать статую. Судя по вашему здоровью, из черного, а по глазам – из белого.
– Можем вернуться наверх? – спрашиваю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не разбить белые статуи на мелкие кусочки, как поступили с черными. – Здесь внизу мне не по себе.
– Не хотите взглянуть на сестру?
– Нет, лучше не надо.
Увижу ее – и пустота на том месте, где были воспоминания о сестре, взорвется. Тогда от меня ничего не останется.
– Я хочу немедленно уйти!
Иначе я схвачу какое-нибудь древнее оружие и прочешу всю страну в поисках урода, собирающегося стать Королем.
Уже у двери Арманда хватает меня за руку, заставляя остановиться.
– Ваше Величество, я живу во дворце более четырнадцати лет и помню всех королев, и хороших, и дурных, – говорит она. – Все они сначала слабели, а затем в их глазах появлялись белые облака. Это значило, что Лиаскай нашла новую Королеву. Ваше Величество, вы не выглядите ослабленной, однако в ваших глазах есть облака. У меня нет этому объяснения.
Воины сопровождают нас обратно в покои. Арманда идет молча, размышляя над собственными словами. В моей груди клокочет жажда мести, и я не знаю, сколько еще смогу ее сдерживать. Зря я пошла с Армандой смотреть на статуи.
– Ваше Величество? – тихо спрашивает Арманда, когда мы проходим мимо изящных дверей, которые мне чем-то напоминают клетку. – Вы бывали в зимнем саду?
Точно не помню. Наверное, да, только тогда я о чем-то думала и не запомнила дорогу. Я правда больше ничего не знаю.
Не дожидаясь моего ответа, Арманда открывает двери:
– Возможно, вы захотите посмотреть. Здесь царят умиротворение и красота. Я знала женщину, которая уверяла, мол, этот сад обладает целительной силой.
«Надеюсь, это говорила не Королева, – с сарказмом думаю я. – Иначе с целительным садом что-то не так».
Арманда со мной не пошла и воинов не пустила. Я оказываюсь в огромном помещении. Стеклянный потолок в несколько метров высотой. Деревья, папоротники и прочие растения тянутся ввысь, а под ногами у меня не напольное покрытие, а мягкая трава. Никогда в жизни не видела столь прекрасного закрытого сада! Я здесь не одна: на ветках сидят сотни птиц. Большие и маленькие, пестрые и совсем незаметные, застенчивые и любопытные. Некоторые птицы с мелодичным щебетом перелетают поближе ко мне и словно спрашивают: «Кто ты? Почему пришла только сейчас? Где была все это время?»
Трясу головой, потирая виски. Кажется, я понимаю язык птиц… Или я спятила, или это все Лиаскай. Она на такое способна.
Дыхание у меня сбивается, а сердце сильно бьется, норовя выскочить из груди. Я словно лишаюсь рассудка: птичье пение, буйство красок, кусочек свободы, заключенный в клетку, – все это хочет мне что-то сказать. Эти мелодия и красота кричат мне о чем-то, чего я не понимаю. Терпеть не могу ничего не понимать! Я должна понять. Должна!
Дрожащими руками зажимаю уши, закрываю глаза и, опустившись на траву, утыкаюсь лбом в колени. Нет, ничего не помогает! Воспоминания обрушиваются на меня, словно удары, но я не могу их ухватить. Они причиняют мне боль и исчезают прежде, чем я понимаю, что им нужно. Только жажда мести становится все сильнее: она жгучая и необузданная, крепнет с каждым ударом сердца.
Хочу убежать из этого сада! Вскакиваю, но спотыкаюсь и обдираю ладони и колени. На траве лежат камни размером с кулак, гладкие, белые.
Пусть это прекратится!
Схватив один из камней, я бросаю его вверх, но потолок слишком высок. Я не попала ни в этот раз, ни в следующий. Третий камень немного меньше других, я швыряю его что есть силы, и он с легким звоном стукается о стеклянную крышу. Я теряю над собой контроль: как же бесит эта беспомощность! Слышу собственный крик, такой громкий, что птицы, умолкнув, замирают на ветках. Моя ненависть выплескивается наружу – я больше не могу ее сдерживать.
Кажется, будто от меня изошла ударная волна, и я не устояла на ногах. Затем наступила глухая тишина, словно все вокруг затаило дыхание. Стеклянный потолок вдруг затрясся. На мгновение я почувствовала, как Лиаскай ярко засияла во мне. Мне стало страшно, что мое тело вот-вот обуглится, а кожа лопнет, как при разрушительной вспышке сверхновой. Заслышав какое-то дребезжание, я вздрагиваю. Бросаюсь ничком на землю и закрываю голову руками, защищаясь от осколков и обломков, которые со звоном сыплются на меня.
На секунду делается очень тихо. Я поднимаюсь, и тут происходит сразу несколько вещей. Птицы с шумом и щебетом взмывают в холодное зимнее небо. Дверь распахивается, и в сад врываются королевские воины. Схватив меня, они заламывают мне руки за спину и заставляют опуститься на землю, усыпанную осколками. Воины переговариваются – нет, ожесточенно спорят, кричат друг на друга. Однако их голоса смешиваются в неясный гул, а у меня в ушах стоит эхо той тишины, поэтому я не разбираю ни слова. Я стою на коленях, согнувшись, с осколками на голове. Понимаю только, что они не могут решить, как со мной обращаться. Как это часто бывает, побеждает агрессия: мне вдруг кажется, что я смотрю на происходящее со стороны. Я совершенно безучастна, даже не чувствую, как ноют заломленные руки. Голова у меня занята другим: я пытаюсь сообразить, что вообще произошло.
В себя я прихожу, когда Арманда помогает мне встать, вытирает лицо платком, бросая на удерживающих меня воинов такие взгляды, что они немного ослабляют хватку.