Созданная из тени
Часть 43 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я закусываю губу. Они даже письмо отправить не успели, значит, времени у них оказалось еще меньше, чем предполагалось. Лиам, как всегда, невозмутим. Он боролся против Крис Босуорт, они использовали и обманывали друг друга. Но ему явно не по душе мысль, что Крис Босуорт оказалась во власти Короля. А Натаниель? Они с Крис какое-то время были вместе. Я сомневаюсь в чувствах Босуорт, однако уверена в Натаниеле. Сразу видно, как тяжело ему представлять Кристину, закованную в цепи.
– Мы с Алис собирались подождать вас в деревне. Но мне пришлось… забрать кое-что.
Я киваю, догадавшись, о чем идет речь. Натаниель не хочет рассказывать Лиаму, что половина него была в Завременье.
– А когда я вернулся, Алис исчезла.
Лиам улыбается краешком губ.
– Значит, Алис предоставила мне решать, показывать тебе деревню или нет. Спасибо, Алис.
– Увы, но это не все, – теперь Натаниель смотрит только на меня. Он медленно разжимает кулак. На его ладони лежит слегка влажный Церцерис – наверное, Натаниель очень долго держал его в руке.
– Открой, – просит Натаниель.
Без колебаний открываю Церцерис и испуганно вздрагиваю. Он поврежден, но совсем не так, как мой. В медальоне Натаниеля отваливаются звезды. Они некрепко держатся в темной синеве, будто шатающиеся зубы. Если перевернуть Церцерис, звезды выпадут.
– Почему так вышло?
– Кристина попыталась его использовать. Это моя вина.
Заметив идущих нам навстречу рабочих, Натаниель осторожно закрывает Церцерис и прячет, чтобы они его не увидели.
– Я рассказал ей, что даже не междумирец может перенестись куда-нибудь в Лиаскай.
Я это помню. Немного магии есть в каждом. Однако магии разных кланов плохо реагируют друг на друга.
– Освободив Лиама, она попыталась вместе с ним перенестись из Рубинового дворца…
– Тогда появилась первая царапина, – кивает Натаниель. – Магия междумирца и магия ткача снов… Наши предки сейчас крутятся в гробах, Майлин.
– Междумирец считает, что у нас проблем мало? – с вызовом спрашивает Лиам, касаясь моей щеки. Он поигрывает моей опаловой подвеской.
– Не в этом дело, – краснеет Натаниель. – Видимо, Крис попыталась использовать Церцерис, когда я вернулся в Завременье. Это все объясняет. В моих руках он еще работает. Но однажды какой-нибудь сапфир выскочит, и Церцерис сломается окончательно.
Через несколько часов наш корабль отчаливает. Ожидание утомляет, а всего-то надо переплыть небольшую реку. Серо-зеленая Кеппа кажется очень глубокой, будто она поглотит любого, кто осмелится нырнуть в ее бурные волны. Лиам в трюме успокаивает разволновавшихся лошадей, а мы с Натаниелем стоим на корме и не сводим глаз с причала на другом берегу. Некоторое время я боялась, что корабль туда не доплывет и его унесет в открытое море.
– Скоро мне потребуется твоя помощь в одном очень сложном деле. Я могу на тебя рассчитывать? – спрашиваю я Натаниеля.
– Конечно, можешь. А что за дело?
Порыв ветра взметнул мои волосы, на мгновение закрыв лицо. Я пользуюсь этим и коротко отвечаю:
– Да так. Смерть.
Не хочу, чтобы Натаниель догадался, какие чувства меня одолевают.
– Надо кого-то прикончить? – наклонив голову, уточняет Натаниель.
– Не совсем. Но вообще… да. Думаю, понадобится яд.
– Объясни подробно.
– Всему свое время. Я все объясню, когда мы зайдем так далеко. А пока просто дай мне слово.
Ветер треплет мои кудри, и Натаниель убирает их назад, желая посмотреть мне в глаза.
– Понятия не имею, что тебе от меня нужно. Но я даю тебе слово.
Двор Эвелины заброшен.
Подъезжая к нему, мы уже чувствуем неладное. Недовольная Эвелина не ждет нас, уперев руки в бока. Мы с Лиамом высматриваем ее и улыбаемся друг другу, словно говоря: «Все будет хорошо!», а Натаниель интересуется, почему мы так разнервничались.
Вот и встроенный в гору домик Эвелины. Его двери широко распахнуты. Внутри полный порядок, все лежит на своих местах, однако Лиам уже не скрывает беспокойства. Эвелина куда-то пропала. Здесь вообще никого нет. В загоне не бродят лошади, козы не пасутся перед домом, а на кухне не толпятся куры.
– Не похоже, чтобы с ней что-то случилось, – я говорю тихо, словно те, кто схватил или прогнал Эвелину, могут быть еще здесь.
– Не похоже, – соглашается Лиам.
Однако он явно встревожен.
Не хочется оставлять лошадей в пустом загоне, но им нужно передохнуть после долгого пути, подкрепиться сеном. К тому же они не смогут пройти с нами по Тропе, Принадлежащей Камням.
Камни сегодня вялые и медленные. Только один раз какой-то язык задевает мою шубу, и Натаниель, который впервые оказался на тропе, бледнеет. «Удивительно, как быстро привыкаешь к чудовищам», – мелькает у меня в голове.
– Почему они такие уставшие? – спрашиваю я.
Облизнув палец, Лиам осторожно касается пятна, темнеющего на скале. На коже остается бурый след, и Лиам вздрагивает.
– Потому что они сытые… – объясняет он, затаив дыхание.
Никогда не слышала, чтобы его голос звучал так пронзительно.
Узкое ущелье осталось позади, но мне от этого не легче. Кажется, словно на нас что-то давит. Мы не останавливаемся, наоборот, ускоряем шаг.
– Что-то не так, – все твердит Лиам, будто хочет, чтобы ему возразили.
И тут мы видим чад. Целые клубы чада – их не спутаешь с дымком из печной трубы. Мы подходим ближе, и чад становится гуще, чернее. Он вздымается к небу, как высокая башня.
– Там что-то горит, – говорит Натаниель.
Мы бежим со всех ног.
– Нет! – кричит Лиам. Его лицо искажает гримаса недоверия и отчаяния. – Нет!
Я смотрю туда же, куда и Лиам. Вот рядом с первым столбом чада появляется другой. И третий…
– Проклятье! – хриплю я, в ошеломлении остановившись. Однако ни Натаниель, ни Лиам меня не ждут. Они мчатся дальше, сжимая в руках оружие. Я вдруг понимаю, что именно мы видим.
Там, мучительно далеко, кто-то сжигает наш дом.
Глава 38
Задыхаясь, я бегу за Натаниелем и Лиамом. Лиам стреляет из арбалета в чад, где кто-то двигается. Только теперь, окончательно осознав происходящее, я вытаскиваю из ножен меч.
Они еще здесь!
Из чада раздается чей-то крик:
– Там еще кто-то!
– Проклятье! Откуда они взялись?
– Встать строем! Вста…
Голос срывается, и в густом дыму какой-то человек падает, сраженный стрелой Лиама, лицо которого напоминает бесстрастную маску. Натаниель взмахивает мечом и обрушивает его на вышедшего из чада солдата, одетого в королевскую форму. Три-четыре звенящих удара клинка о клинок – и солдат оседает на землю.
Меч тяжел, будто отлит из свинца. Тело немеет…
– Майлин!
Крик Лиама, словно пощечина, приводит меня в чувство. Он стреляет, но я не вижу, попадают ли болты в цель. Сколько их осталось? Я насчитала семь.
– Беги в горы, – приказывает Лиам. – Сама знаешь куда! И про капюшон не забывай!
Он говорит что-то еще, но я не разбираю слов: все мое внимание приковано к солдату, который бросается на Лиама. Я чувствую благоговение, не понимая, перед кем или чем. Но эта мысль помогает мне сосредоточиться. Просто еще один бой, такой же, как и другие. Я побеждала много раз. И сейчас победа тоже будет за мной.
Этот человек простой солдат. Он без маски, на его перекошенном лице сажа и кровь. Первый удар его меча я отбиваю своим цуруги с такой силой, что руки и грудь пронзает боль. В холодном зимнем воздухе будто кружатся серебряные мотыльки. Всего один удар – а из моего меча уже посыпались искры. И я с ужасающей ясностью понимаю, что как бы искусно не владела японским мечом, не смогу выдержать натиск тяжелого клинка этого солдата. Да и о какой искусности речь – колени у меня дрожат. Я отступаю и слишком поздно осознаю, что солдату это только на руку, ведь теперь он может занести меч для следующего удара. Он замахивается им, словно косой, но пока не бьет.
И вот на его клинке сверкает мой шанс. Солдат гораздо сильнее меня. Но я быстрее. Он даже не представляет, насколько.
Я имитирую две-три неуклюжие атаки, отскакиваю и жду, когда противник совершит впечатляющий замах. Я уклоняюсь от удара и молниеносно бросаюсь вперед, полоснув по груди солдата мечом. Затем я оказываюсь у него за спиной и делаю перекат – на всякий случай, чтобы не попасть под клинок. Быстро вскакиваю на ноги. Мой противник валяется на земле. Выронив меч, он обеими руками держится за грудь. На рубашке выступает кровь. Я не могу отвести глаз от лица солдата. Он не дышит, а задыхается. И смотрит на меня. Этот взгляд меня убивает. Под ним я не осмеливаюсь даже пошевелиться. А ведь надо оглядеться по сторонам. Что там с Натаниелем? Где Лиам? Вдруг сюда бегут другие солдаты? Надо слушать крики, следить за свистящими мимо стрелами. Надо понять, что вообще происходит.
Но солдат, лежащий в луже крови, не сводит с меня взгляда, и я словно парализована: в ушах гудит, голова кружится. Я его… Нет! Он еще жив. Я просто защищалась, иначе он бы меня…
Вдруг солдат широко распахивает глаза, а с моих губ срывается крик. Кто-то снова пронзает солдата мечом. Подняв голову, я вижу спокойное темное лицо и медово-карие глаза. Во мне что-то вспыхивает, будто я готовлюсь к новому бою. Но тут понимаю, что это Натаниель. Он выдергивает меч из тела солдата.
– Он… он ведь б-был повержен, – заикаясь, лепечу я.
– Мы с Алис собирались подождать вас в деревне. Но мне пришлось… забрать кое-что.
Я киваю, догадавшись, о чем идет речь. Натаниель не хочет рассказывать Лиаму, что половина него была в Завременье.
– А когда я вернулся, Алис исчезла.
Лиам улыбается краешком губ.
– Значит, Алис предоставила мне решать, показывать тебе деревню или нет. Спасибо, Алис.
– Увы, но это не все, – теперь Натаниель смотрит только на меня. Он медленно разжимает кулак. На его ладони лежит слегка влажный Церцерис – наверное, Натаниель очень долго держал его в руке.
– Открой, – просит Натаниель.
Без колебаний открываю Церцерис и испуганно вздрагиваю. Он поврежден, но совсем не так, как мой. В медальоне Натаниеля отваливаются звезды. Они некрепко держатся в темной синеве, будто шатающиеся зубы. Если перевернуть Церцерис, звезды выпадут.
– Почему так вышло?
– Кристина попыталась его использовать. Это моя вина.
Заметив идущих нам навстречу рабочих, Натаниель осторожно закрывает Церцерис и прячет, чтобы они его не увидели.
– Я рассказал ей, что даже не междумирец может перенестись куда-нибудь в Лиаскай.
Я это помню. Немного магии есть в каждом. Однако магии разных кланов плохо реагируют друг на друга.
– Освободив Лиама, она попыталась вместе с ним перенестись из Рубинового дворца…
– Тогда появилась первая царапина, – кивает Натаниель. – Магия междумирца и магия ткача снов… Наши предки сейчас крутятся в гробах, Майлин.
– Междумирец считает, что у нас проблем мало? – с вызовом спрашивает Лиам, касаясь моей щеки. Он поигрывает моей опаловой подвеской.
– Не в этом дело, – краснеет Натаниель. – Видимо, Крис попыталась использовать Церцерис, когда я вернулся в Завременье. Это все объясняет. В моих руках он еще работает. Но однажды какой-нибудь сапфир выскочит, и Церцерис сломается окончательно.
Через несколько часов наш корабль отчаливает. Ожидание утомляет, а всего-то надо переплыть небольшую реку. Серо-зеленая Кеппа кажется очень глубокой, будто она поглотит любого, кто осмелится нырнуть в ее бурные волны. Лиам в трюме успокаивает разволновавшихся лошадей, а мы с Натаниелем стоим на корме и не сводим глаз с причала на другом берегу. Некоторое время я боялась, что корабль туда не доплывет и его унесет в открытое море.
– Скоро мне потребуется твоя помощь в одном очень сложном деле. Я могу на тебя рассчитывать? – спрашиваю я Натаниеля.
– Конечно, можешь. А что за дело?
Порыв ветра взметнул мои волосы, на мгновение закрыв лицо. Я пользуюсь этим и коротко отвечаю:
– Да так. Смерть.
Не хочу, чтобы Натаниель догадался, какие чувства меня одолевают.
– Надо кого-то прикончить? – наклонив голову, уточняет Натаниель.
– Не совсем. Но вообще… да. Думаю, понадобится яд.
– Объясни подробно.
– Всему свое время. Я все объясню, когда мы зайдем так далеко. А пока просто дай мне слово.
Ветер треплет мои кудри, и Натаниель убирает их назад, желая посмотреть мне в глаза.
– Понятия не имею, что тебе от меня нужно. Но я даю тебе слово.
Двор Эвелины заброшен.
Подъезжая к нему, мы уже чувствуем неладное. Недовольная Эвелина не ждет нас, уперев руки в бока. Мы с Лиамом высматриваем ее и улыбаемся друг другу, словно говоря: «Все будет хорошо!», а Натаниель интересуется, почему мы так разнервничались.
Вот и встроенный в гору домик Эвелины. Его двери широко распахнуты. Внутри полный порядок, все лежит на своих местах, однако Лиам уже не скрывает беспокойства. Эвелина куда-то пропала. Здесь вообще никого нет. В загоне не бродят лошади, козы не пасутся перед домом, а на кухне не толпятся куры.
– Не похоже, чтобы с ней что-то случилось, – я говорю тихо, словно те, кто схватил или прогнал Эвелину, могут быть еще здесь.
– Не похоже, – соглашается Лиам.
Однако он явно встревожен.
Не хочется оставлять лошадей в пустом загоне, но им нужно передохнуть после долгого пути, подкрепиться сеном. К тому же они не смогут пройти с нами по Тропе, Принадлежащей Камням.
Камни сегодня вялые и медленные. Только один раз какой-то язык задевает мою шубу, и Натаниель, который впервые оказался на тропе, бледнеет. «Удивительно, как быстро привыкаешь к чудовищам», – мелькает у меня в голове.
– Почему они такие уставшие? – спрашиваю я.
Облизнув палец, Лиам осторожно касается пятна, темнеющего на скале. На коже остается бурый след, и Лиам вздрагивает.
– Потому что они сытые… – объясняет он, затаив дыхание.
Никогда не слышала, чтобы его голос звучал так пронзительно.
Узкое ущелье осталось позади, но мне от этого не легче. Кажется, словно на нас что-то давит. Мы не останавливаемся, наоборот, ускоряем шаг.
– Что-то не так, – все твердит Лиам, будто хочет, чтобы ему возразили.
И тут мы видим чад. Целые клубы чада – их не спутаешь с дымком из печной трубы. Мы подходим ближе, и чад становится гуще, чернее. Он вздымается к небу, как высокая башня.
– Там что-то горит, – говорит Натаниель.
Мы бежим со всех ног.
– Нет! – кричит Лиам. Его лицо искажает гримаса недоверия и отчаяния. – Нет!
Я смотрю туда же, куда и Лиам. Вот рядом с первым столбом чада появляется другой. И третий…
– Проклятье! – хриплю я, в ошеломлении остановившись. Однако ни Натаниель, ни Лиам меня не ждут. Они мчатся дальше, сжимая в руках оружие. Я вдруг понимаю, что именно мы видим.
Там, мучительно далеко, кто-то сжигает наш дом.
Глава 38
Задыхаясь, я бегу за Натаниелем и Лиамом. Лиам стреляет из арбалета в чад, где кто-то двигается. Только теперь, окончательно осознав происходящее, я вытаскиваю из ножен меч.
Они еще здесь!
Из чада раздается чей-то крик:
– Там еще кто-то!
– Проклятье! Откуда они взялись?
– Встать строем! Вста…
Голос срывается, и в густом дыму какой-то человек падает, сраженный стрелой Лиама, лицо которого напоминает бесстрастную маску. Натаниель взмахивает мечом и обрушивает его на вышедшего из чада солдата, одетого в королевскую форму. Три-четыре звенящих удара клинка о клинок – и солдат оседает на землю.
Меч тяжел, будто отлит из свинца. Тело немеет…
– Майлин!
Крик Лиама, словно пощечина, приводит меня в чувство. Он стреляет, но я не вижу, попадают ли болты в цель. Сколько их осталось? Я насчитала семь.
– Беги в горы, – приказывает Лиам. – Сама знаешь куда! И про капюшон не забывай!
Он говорит что-то еще, но я не разбираю слов: все мое внимание приковано к солдату, который бросается на Лиама. Я чувствую благоговение, не понимая, перед кем или чем. Но эта мысль помогает мне сосредоточиться. Просто еще один бой, такой же, как и другие. Я побеждала много раз. И сейчас победа тоже будет за мной.
Этот человек простой солдат. Он без маски, на его перекошенном лице сажа и кровь. Первый удар его меча я отбиваю своим цуруги с такой силой, что руки и грудь пронзает боль. В холодном зимнем воздухе будто кружатся серебряные мотыльки. Всего один удар – а из моего меча уже посыпались искры. И я с ужасающей ясностью понимаю, что как бы искусно не владела японским мечом, не смогу выдержать натиск тяжелого клинка этого солдата. Да и о какой искусности речь – колени у меня дрожат. Я отступаю и слишком поздно осознаю, что солдату это только на руку, ведь теперь он может занести меч для следующего удара. Он замахивается им, словно косой, но пока не бьет.
И вот на его клинке сверкает мой шанс. Солдат гораздо сильнее меня. Но я быстрее. Он даже не представляет, насколько.
Я имитирую две-три неуклюжие атаки, отскакиваю и жду, когда противник совершит впечатляющий замах. Я уклоняюсь от удара и молниеносно бросаюсь вперед, полоснув по груди солдата мечом. Затем я оказываюсь у него за спиной и делаю перекат – на всякий случай, чтобы не попасть под клинок. Быстро вскакиваю на ноги. Мой противник валяется на земле. Выронив меч, он обеими руками держится за грудь. На рубашке выступает кровь. Я не могу отвести глаз от лица солдата. Он не дышит, а задыхается. И смотрит на меня. Этот взгляд меня убивает. Под ним я не осмеливаюсь даже пошевелиться. А ведь надо оглядеться по сторонам. Что там с Натаниелем? Где Лиам? Вдруг сюда бегут другие солдаты? Надо слушать крики, следить за свистящими мимо стрелами. Надо понять, что вообще происходит.
Но солдат, лежащий в луже крови, не сводит с меня взгляда, и я словно парализована: в ушах гудит, голова кружится. Я его… Нет! Он еще жив. Я просто защищалась, иначе он бы меня…
Вдруг солдат широко распахивает глаза, а с моих губ срывается крик. Кто-то снова пронзает солдата мечом. Подняв голову, я вижу спокойное темное лицо и медово-карие глаза. Во мне что-то вспыхивает, будто я готовлюсь к новому бою. Но тут понимаю, что это Натаниель. Он выдергивает меч из тела солдата.
– Он… он ведь б-был повержен, – заикаясь, лепечу я.