Сотня свадеб и другие (не)приятности
Часть 17 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Полупрозрачная конечность потянулась вверх и легонько коснулась моей головы. Тоже телепат?
– Не отдавай! – пролетел в мыслях дрожащий, я бы сказала, детский голосок. Желтые глаза стали совершенно круглыми, в них плескалась паника. – Убьют!
– Кто убьет? Кому отдавать?
– Не отдавай, – повторило создание, вжалось в мои ноги и даже в размере, кажется, уменьшилось. – Пожалуйста! Они не должны видеть. Не должны знать.
Стук повторился.
– Леди Хелен, – донеслось приглушенное из-за двери, – я от Жакетты Брис. С посылкой. Вы у себя?
– Эй, как тебя там. Отпусти. Это от портнихи. Ей до тебя дела нет. Отойди в уголочек, а еще лучше – под кровать спрячься. Заберу платья – и поговорим нормально, хорошо?
Осьминожка кинула на меня душераздирающий взгляд, но щупальца разжала и утекла дымчатой тенью, куда было сказано.
– Леди Хелен?
Иду уже. Не тарабань. Я приоткрыла дверь.
– Простите, была в ванной. – Я сняла полотенце с головы и поправила наспех завязанный халат.
– Все вам – с наилучшими пожеланиями! – Девушка впорхнула в спальню и поставила на пол целую башенку из коробок, больших и маленьких. – Примерьте. Если что, спускайтесь к нам, поправим. Но у метрессы глаз-алмаз, так что, думаю, будет идеально.
– Передайте Жакетте мою горячую благодарность! А Гвидо я сама завтра скажу.
– Ага. – Девушка заинтересованным взглядом окинула царящий в комнате разгром. – А, простите за любопытство, у вас все в порядке? Зябко, и ковер, кажется, промок насквозь. Может, прислать кого-то убрать?
Под кроватью едва слышно зашипело.
– Нет-нет, спасибо. Разлила графин с водой… случайно. Просохнет. А уберут пусть завтра. Очень устала, хочу лечь спать пораньше, – соврала я.
– Ну, как скажете. Доброй ночи!
– Спасибо, и вам – тоже.
Едва двери за посыльной закрылись, я повернулась к кровати:
– А теперь вылазь давай. И объясни по-человечески, что тут вообще происходит?
Монстрик послушно вылез из укрытия и уселся на ковер, облюбовав самое сырое место.
– Ты теперь можешь со мной общаться мысленно? – уточнила я, устраиваясь в чудом уцелевшем от снега кресле. – Как это у вас получается в этом мире?
– Не знаю. Знаю – коснуться. Потом говорить. Некоторые слышат.
– Но не все?
Кивок.
– Ладно. И как давно ты тут прячешься?
– Солнце всходило столько раз. – Три сереньких щупальца вытянулись ко мне. Отлично, а то я всерьез начала подозревать себя в безумии и галлюцинациях.
– Меня зовут Лена. А тебя? И почему ты прячешься?
Осьминожка замялась, явно не зная, как ответить.
– Нет имени. Нет звать, – наконец выдала она. – Зачем? Нас никто не зовет. Мы – злые. Надо искать пищу. Мы охотимся, на нас тоже.
– А ты, случайно, на носовые платки и шляпы не охотилась по другим комнатам?
– Да. Искал. Вкусное, питательное. Чтобы жить. Я не хочу делать так, как те, другие.
– Кто «другие»?
Но монстрик промолчал. Насупился, щупальца втянул, сгорбился.
– Ладно, – пришлось признать, что я ровным счетом ничего не понимаю. – И что нам обоим теперь делать?
– Можно остаться? – Существо смотрело на меня жалобно и пронзительно. – Я не причиню тебе зла. Уже не причинило. Только не говори никому.
– Ну… – Настала моя очередь смутиться. – Не пойми превратно, но это даже не совсем моя комната. Я тут живу и работаю, причем временно. Наемный сотрудник по контракту. Вряд ли мне можно заводить домашних животных, да к тому же каких-то непонятных и ворующих чужие вещи.
– Я не животное!
– А кто?
– Не знаю. – Осьминожка, вернее, осьминожек, задумался.
– Слушай, так дела не делаются. Я не могу взять тебя под опеку, кормить-поить неизвестно чем. Может, ты поищешь другого покровителя? Который знает об этом мире побольше.
– Убьют. Таких, как я, никто не любит.
– Почему?
– Нам надо есть. Много есть. Питательно, сильно. Но я хочу иначе. Не отдавай меня. Не говори.
– Да не отдаю я тебя никому, и никто тебя не убьет, – возмутилась я. – Воровать, конечно, плохо. Особенно если на кухне, вдвойне опасно – у мастера Вардена. Безобразия с холодильными установками вчера – твоих лап дело? Я так и подумала. Хорошо, что тебе сковородкой не досталось или скалкой. Но вообще-то постоять в углу за то, что ты навел тут бардак и наморозил комнату, точно не повредило бы.
– Я могу в углу, – радостно закивало это зубастое нечто. – Я могу даже жить там, если хочешь. Я не трону. Честно.
– Заладил! – Мое терпение начало таять. – Сказала же: нет. Мне своих хлопот хватает. Питомцы – это перебор. Давай я сейчас открою дверь, и ты просто уйдешь? Поищешь другое место, натаскаешь туда носовых платков и печенья, может, подружишься с кем-то. Обещаю, что никому не расскажу.
– Пожалуйста!
– Нет.
Я встала и подошла к двери. Выглянула в щелку, убедилась, что никого нет, осмелела, проверила коридор. Пусто, тихо. Девочки еще не вернулись, Мирабель у себя, в королевских покоях. Шеф-повар и Ги, как и положено столичным звездам, живут в собственных домах в городе, Вильхельм, наверное, уже спит и видит третий сон. А больше в это время в служебном крыле народа и не встретишь.
– Там нет никого. Нечего бояться. – Я вернулась в комнату и показала жестом: – Иди, пожалуйста. Я очень спать хочу.
Существо грустно кивнуло. Встало на ножки, поплелось к выходу. Но на пороге замерло и подняло на меня огромные печальные глаза.
– Хорошо. Прости.
И поплелось в коридор.
Вот же дрянь! Я смотрела вслед неизвестному монстру и чувствовала себя ужасно неловко. Словно котенка на улицу выкинула. Одна часть меня монотонно повторяла: «Нечего укрывать воров, тем более – зубастых и с непонятными пищевыми предпочтениями». А вторая сомневалась, что-то тихонько скреблась где-то под сердцем, напоминая: «Тебя-то не съели, и вообще, похоже, что это детеныш неразумный, мудрено ли влипнуть в неприятности, когда ты беспомощный и совсем один?»
В конце концов, жили мы вдвоем в одной комнате как-то эти три дня и еще проживем. Если договоримся о правилах поведения и границах дозволенного, конечно. А потом схлынет сумбур начала отбора, разузнаю об этом существе побольше и найду, куда безопасно пристроить.
Осьминожек уже порядком удалился, когда я окликнула:
– Эй! Бог с тобой, возвращайся.
Серое нечто замерло, оглянулось недоверчиво.
– Давай-давай. – Я приглашающе махнула рукой. – Бегом, пока нас не увидели.
Дважды просить не пришлось. Монстрик одарил меня устрашающей, но вполне счастливой улыбкой и шмыгнул в комнату. Я склонилась, внимательно глядя в желтые глазищи:
– Мои вещи не трогать без разрешения. Чужое – не воровать. Еду я тебе сама носить буду. Окно надолго не открывать. Не кусаться, не шуметь по ночам. Ковер не портить. Нам его еще сушить непонятно как. Хочешь водные процедуры – идешь в ванную. И не устраивать у входа магических ловушек. Это понятно?
Торопливые кивки.
– А ты мальчик или девочка? Надо бы тебе имя придумать.
Монстрик промолчал.
– Значит, будешь Пауль. – Недоумение на мордочке было неподражаемым. – В честь одного очень важного в моем мире осьминога. Всеми уважаемого и любимого. А если потом выясним, что ты девочка, станешь Паулиной. Согласен?
Вместо ответа меня вновь облепили жаркие щупальцевые объятия.
Глава 16
Ночь, несмотря на примирение с совестью, я провела плохо. Крутилась, вертелась, никак не могла расслабиться. Пауль вел себя смирно, не шумел, слопать не пытался, но сомнения в правильности и адекватности принятого решения упорно не давали мне покоя. Закономерным утренним итогом стал намек от артефакта: надо больше спать.
День прошел в мелкой суете, но после обеда меня отыскал Бернард.
– Там к тебе гости. Снова тот забавный молодой человек пришел.
– Стефан? Влетел через окно?
– Не отдавай! – пролетел в мыслях дрожащий, я бы сказала, детский голосок. Желтые глаза стали совершенно круглыми, в них плескалась паника. – Убьют!
– Кто убьет? Кому отдавать?
– Не отдавай, – повторило создание, вжалось в мои ноги и даже в размере, кажется, уменьшилось. – Пожалуйста! Они не должны видеть. Не должны знать.
Стук повторился.
– Леди Хелен, – донеслось приглушенное из-за двери, – я от Жакетты Брис. С посылкой. Вы у себя?
– Эй, как тебя там. Отпусти. Это от портнихи. Ей до тебя дела нет. Отойди в уголочек, а еще лучше – под кровать спрячься. Заберу платья – и поговорим нормально, хорошо?
Осьминожка кинула на меня душераздирающий взгляд, но щупальца разжала и утекла дымчатой тенью, куда было сказано.
– Леди Хелен?
Иду уже. Не тарабань. Я приоткрыла дверь.
– Простите, была в ванной. – Я сняла полотенце с головы и поправила наспех завязанный халат.
– Все вам – с наилучшими пожеланиями! – Девушка впорхнула в спальню и поставила на пол целую башенку из коробок, больших и маленьких. – Примерьте. Если что, спускайтесь к нам, поправим. Но у метрессы глаз-алмаз, так что, думаю, будет идеально.
– Передайте Жакетте мою горячую благодарность! А Гвидо я сама завтра скажу.
– Ага. – Девушка заинтересованным взглядом окинула царящий в комнате разгром. – А, простите за любопытство, у вас все в порядке? Зябко, и ковер, кажется, промок насквозь. Может, прислать кого-то убрать?
Под кроватью едва слышно зашипело.
– Нет-нет, спасибо. Разлила графин с водой… случайно. Просохнет. А уберут пусть завтра. Очень устала, хочу лечь спать пораньше, – соврала я.
– Ну, как скажете. Доброй ночи!
– Спасибо, и вам – тоже.
Едва двери за посыльной закрылись, я повернулась к кровати:
– А теперь вылазь давай. И объясни по-человечески, что тут вообще происходит?
Монстрик послушно вылез из укрытия и уселся на ковер, облюбовав самое сырое место.
– Ты теперь можешь со мной общаться мысленно? – уточнила я, устраиваясь в чудом уцелевшем от снега кресле. – Как это у вас получается в этом мире?
– Не знаю. Знаю – коснуться. Потом говорить. Некоторые слышат.
– Но не все?
Кивок.
– Ладно. И как давно ты тут прячешься?
– Солнце всходило столько раз. – Три сереньких щупальца вытянулись ко мне. Отлично, а то я всерьез начала подозревать себя в безумии и галлюцинациях.
– Меня зовут Лена. А тебя? И почему ты прячешься?
Осьминожка замялась, явно не зная, как ответить.
– Нет имени. Нет звать, – наконец выдала она. – Зачем? Нас никто не зовет. Мы – злые. Надо искать пищу. Мы охотимся, на нас тоже.
– А ты, случайно, на носовые платки и шляпы не охотилась по другим комнатам?
– Да. Искал. Вкусное, питательное. Чтобы жить. Я не хочу делать так, как те, другие.
– Кто «другие»?
Но монстрик промолчал. Насупился, щупальца втянул, сгорбился.
– Ладно, – пришлось признать, что я ровным счетом ничего не понимаю. – И что нам обоим теперь делать?
– Можно остаться? – Существо смотрело на меня жалобно и пронзительно. – Я не причиню тебе зла. Уже не причинило. Только не говори никому.
– Ну… – Настала моя очередь смутиться. – Не пойми превратно, но это даже не совсем моя комната. Я тут живу и работаю, причем временно. Наемный сотрудник по контракту. Вряд ли мне можно заводить домашних животных, да к тому же каких-то непонятных и ворующих чужие вещи.
– Я не животное!
– А кто?
– Не знаю. – Осьминожка, вернее, осьминожек, задумался.
– Слушай, так дела не делаются. Я не могу взять тебя под опеку, кормить-поить неизвестно чем. Может, ты поищешь другого покровителя? Который знает об этом мире побольше.
– Убьют. Таких, как я, никто не любит.
– Почему?
– Нам надо есть. Много есть. Питательно, сильно. Но я хочу иначе. Не отдавай меня. Не говори.
– Да не отдаю я тебя никому, и никто тебя не убьет, – возмутилась я. – Воровать, конечно, плохо. Особенно если на кухне, вдвойне опасно – у мастера Вардена. Безобразия с холодильными установками вчера – твоих лап дело? Я так и подумала. Хорошо, что тебе сковородкой не досталось или скалкой. Но вообще-то постоять в углу за то, что ты навел тут бардак и наморозил комнату, точно не повредило бы.
– Я могу в углу, – радостно закивало это зубастое нечто. – Я могу даже жить там, если хочешь. Я не трону. Честно.
– Заладил! – Мое терпение начало таять. – Сказала же: нет. Мне своих хлопот хватает. Питомцы – это перебор. Давай я сейчас открою дверь, и ты просто уйдешь? Поищешь другое место, натаскаешь туда носовых платков и печенья, может, подружишься с кем-то. Обещаю, что никому не расскажу.
– Пожалуйста!
– Нет.
Я встала и подошла к двери. Выглянула в щелку, убедилась, что никого нет, осмелела, проверила коридор. Пусто, тихо. Девочки еще не вернулись, Мирабель у себя, в королевских покоях. Шеф-повар и Ги, как и положено столичным звездам, живут в собственных домах в городе, Вильхельм, наверное, уже спит и видит третий сон. А больше в это время в служебном крыле народа и не встретишь.
– Там нет никого. Нечего бояться. – Я вернулась в комнату и показала жестом: – Иди, пожалуйста. Я очень спать хочу.
Существо грустно кивнуло. Встало на ножки, поплелось к выходу. Но на пороге замерло и подняло на меня огромные печальные глаза.
– Хорошо. Прости.
И поплелось в коридор.
Вот же дрянь! Я смотрела вслед неизвестному монстру и чувствовала себя ужасно неловко. Словно котенка на улицу выкинула. Одна часть меня монотонно повторяла: «Нечего укрывать воров, тем более – зубастых и с непонятными пищевыми предпочтениями». А вторая сомневалась, что-то тихонько скреблась где-то под сердцем, напоминая: «Тебя-то не съели, и вообще, похоже, что это детеныш неразумный, мудрено ли влипнуть в неприятности, когда ты беспомощный и совсем один?»
В конце концов, жили мы вдвоем в одной комнате как-то эти три дня и еще проживем. Если договоримся о правилах поведения и границах дозволенного, конечно. А потом схлынет сумбур начала отбора, разузнаю об этом существе побольше и найду, куда безопасно пристроить.
Осьминожек уже порядком удалился, когда я окликнула:
– Эй! Бог с тобой, возвращайся.
Серое нечто замерло, оглянулось недоверчиво.
– Давай-давай. – Я приглашающе махнула рукой. – Бегом, пока нас не увидели.
Дважды просить не пришлось. Монстрик одарил меня устрашающей, но вполне счастливой улыбкой и шмыгнул в комнату. Я склонилась, внимательно глядя в желтые глазищи:
– Мои вещи не трогать без разрешения. Чужое – не воровать. Еду я тебе сама носить буду. Окно надолго не открывать. Не кусаться, не шуметь по ночам. Ковер не портить. Нам его еще сушить непонятно как. Хочешь водные процедуры – идешь в ванную. И не устраивать у входа магических ловушек. Это понятно?
Торопливые кивки.
– А ты мальчик или девочка? Надо бы тебе имя придумать.
Монстрик промолчал.
– Значит, будешь Пауль. – Недоумение на мордочке было неподражаемым. – В честь одного очень важного в моем мире осьминога. Всеми уважаемого и любимого. А если потом выясним, что ты девочка, станешь Паулиной. Согласен?
Вместо ответа меня вновь облепили жаркие щупальцевые объятия.
Глава 16
Ночь, несмотря на примирение с совестью, я провела плохо. Крутилась, вертелась, никак не могла расслабиться. Пауль вел себя смирно, не шумел, слопать не пытался, но сомнения в правильности и адекватности принятого решения упорно не давали мне покоя. Закономерным утренним итогом стал намек от артефакта: надо больше спать.
День прошел в мелкой суете, но после обеда меня отыскал Бернард.
– Там к тебе гости. Снова тот забавный молодой человек пришел.
– Стефан? Влетел через окно?