Сорванная маска

Рассказывал Арктур об этом еще в колонии, а у меня, в силу неведения, не возникло вопросов. Скорее всего, Тирабелл взяла с него клятву молчать. Я на секунду зажмурилась.

– Как ты заразил Корнефороса?

– Вколол ему кровь эмита, она стимулирует процесс. Только не спрашивай, где я ее достал.

– Оно чем-нибудь лечится?

– Лечится. Аурой. – Кэд промокнул глаза салфеткой. – К несчастью, после заражения полусдвигом способность подпитываться пропадает. Соль и человеческая кровь на время купируют атрофию, чтобы рефаит успел найти ясновидца и начать лечение. Закупоренные флакончики с кровью в колонии, для предоставления Рантанам по первому требованию. На всякий случай.

– И всю эту информацию ты собрал, экспериментируя над Корнефоросом? – уточнила я.

– У меня не было выбора, Пейдж. Менар приказал разузнать их слабые стороны и тайны. Инквизитор никогда не станет пачкать руки о паранормала. Тем более о такого.

Корнефорос не издавал ни звука. Голова свесилась, грудь судорожно вздымалась.

– Ловко же рефаиты запудрили нам мозги. Мы поверили их байке про спасителей, а по факту запустили потенциальных эмитов в правящие круги. – Я шумно выдохнула через нос. – Люди – фантастические болваны!

– Не надо чесать всех под одну гребенку, – буркнул Кэд. – Англия, например, веками мнила себя избранной державой. А когда ангелоподобные спасители обосновались в стране… это лишь упрочило национальное самомнение.

– Твоя правда, – гортанно вклинился Корнефорос. – Бывал там. Никчемные, напыщенные людишки. Готовые поступиться властью ради иллюзии, будто бы боги явились благословить их с небес.

Возразить было нечего.

– После бегства из колонии я доложил Менару, как нас тренировали сражаться с эмитами. – Кэд смял салфетку. – При всей брезгливости инквизитор рассудил, что без рефаитов нам не обойтись. Однако он по-прежнему не желал видеть их на своей земле.

– Поэтому он всячески увиливал от подписания Верховного территориального акта, – подхватила я. – Нашира послала Корнефороса припугнуть его, а Менар заточил визитера в бункер. Потом… потом выплыло, что эмиты – это бывшие рефаиты. И Менар окончательно утвердился в целесообразности истребления «гостей».

– Он осознал, что у медали две стороны. Два вектора паранормальности.

– Он поделился своим открытием с Тьядер?

– Если еще нет, то обязательно поделится, – «успокоил» Кэд. – Хотя Тьядер сама не прочь избавиться от рефаитов. Насмотрелась на них сполна.

Меня словно молнией ударило.

– Кэд, – зашептала я, – а голодный паек не превращает их в эмитов?

– Сам задаюсь этим вопросом, но проверить не рискну. Корнефорос – мой единственный подопытный. Не хочу лишиться его раньше времени. – Кэд покосился на пленника. – Я спрашивал, но он отказывается сотрудничать.

– Интересно почему.

Корнефорос буравил нас взглядом.

– Ты умна, Пейдж Махоуни, иначе мой кузен не выбрал бы тебя в союзники, – объявил он. – Теперь догадываешься, чем опасен твой жалкий бунт?

Чего греха таить, картина вырисовывалась мрачная.

– Угроза эмитов не выходит за рамки… пока, – продолжал рефаит. – Если инквизитор Менар выдворит нас из Сайена, мы лишимся пропитания и не сумеем противостоять полусдвигу. При всей суровости мы готовы внимать доводам разума. Готовы идти на компромиссы, защищать интересы человечества. А теперь представь – что начнется, если нашу здравую сторону затмит голод?

– Начнется ад, – откликнулась я. – И он не прекратится, пока мы не запрем вашего брата в загробном мире.

– Запереть не получится, границы слишком зыбкие. – Корнефорос впился в меня глазами. – Сайен – наш единственный оплот. Не смей посягать на Якорь, странница, иначе пожалеешь.





11. Подмена





Комната Кэда, обитая коньячным атласом, была чище и просторнее моей. Еще и с радио. Легионер принесла нам мясную нарезку, фрукты, горячий салеп и головку брынзы. В камине потрескивали поленья. Значит, так Менар вознаграждает преданность.

– Обязательно перекуси, – пробурчал Кэд с набитым ртом. – Тебе нужно подкрепиться.

Нарезка поблескивала в пепельном свете. Отвернувшись к окну, я уставилась вдаль.

Сознание прояснилось. Во мраке бункера, пропитанном ненавистью Корнефороса, от каждого слова веяло обреченностью. Здесь, в мансарде, я воспрянула духом. Голова заработала.

– Сначала я заподозрила, что Менар хочет рассекретить рефаитов, – нарушила я минутное молчание. – Общественность взбунтуется и прогонит захватчиков. Но нет, Менар не пойдет на такое. Обстановка и без того неспокойная, зачем развязывать очередную войну? Риск слишком велик, не угадаешь.

– Молодец, соображаешь. – Кэд принялся чистить апельсин. – Парадокс: Менар люто ненавидит гадалок, но бесится, что не может заглянуть в будущее, видеть наперед. Нет, он будет нем как рыба, а с рефаитами расправится исподтишка.


Я сдержанно кивнула. Кэд доел апельсин и разлил по граненым стаканам фруктово-ягодный ликер.

– Он рассчитывает сохранить Сайен в прежнем виде, изменится только соотношение сил. – Оракул пододвинул мне стакан. – Менар надеется сместить баланс. Преобразить Якорь. Когда он встанет у руля, невидцы вознесутся на вершину пищевой цепочки, а рефаитов швырнут к подножию. Паранормалов как притесняли, так и будут притеснять с обеих сторон. Менар загонит нас во Второй Шиол. Всех до единого.

Я вцепилась в подлокотники, но попыталась сохранить невозмутимый вид.

– Кстати, ты не в курсе, где планируется Второй Шиол?

– Нет. В государственные тайны такого масштаба не посвящают даже выдрессированных паранормалов.

– Может, Фрер нечаянно обмолвилась? – наседала я.

– В прикроватной беседе? – хмыкнул Кэд.

– Как вариант. Разве не из них ты почерпнул всю информацию о Менаре?

– Люси далеко не дура, Пейдж. Если она и прыгнула в койку к паранормалу, то лишь потому, что ее супруг считает любые… хм… изыски происками эфира.

Мои брови поползли вверх.

– Серьезно?

– У всех свои тараканы, – вяло пожал плечами Кэд. – Отвечая на твой вопрос, нет, Люси не рассказывала про Второй Шиол, а если спрошу, меня повесят. – В его голосе сквозила горечь.

– Мне казалось, Менар против появления Шиола на французской земле, – заметила я. Кэд молча пригубил ликер. – Но раз уж ничего не исправить, он решил воспользоваться колонией в своих целях.

– Именно. Шиол станет тюрьмой и для рефаитов, и для ясновидцев. Без пропитания наши загробные гости не останутся.

– Чтобы их прокормить, много паранормалов не надо. А тех, кто не пойдет на корм, просто убьют?

Кэд поднес стакан к губам.

– Менар не зря носит прозвище Страсбургский мясник, – напомнил он.

У меня помертвело в груди.

– Существующие эмиты сосредоточатся вокруг Второго Шиола и не разбредутся по другим территориям. Сплошные плюсы, – добавил Кэд. – Вскоре невидцы забудут паранормалов, как страшный сон, а там Менар сообразит, как избавиться от рефаитов, не превращая их в чудовищ.

– Вот почему Менар спонсирует твои… эксперименты. – Ледяными пальцами я стиснула бокал. – Корнефороса наверняка искали.

– Естественно. – Кэд сунул в рот кусок салями. – Верховный Надсмотрщик собственной персоной.

Джексон. Наш пострел везде поспел. Я постаралась унять дрожь.

– Он нагрянул в ноябре. Менар, естественно, прикинулся шлангом. Не знаю, поверил Надсмотрщик или нет, однако он убедил Менара подписать Верховный территориальный акт.

Немудрено. Джексон к любому подберет ключик. Слова – самое убойное его оружие.

– Не его ли назначили верховным надсмотрщиком Второго Шиола, а, мистер Всезнайка? – спросила я.

– Я не всезнайка, а «крот», – огрызнулся Кэд. – Но, полагаю, ответ на твой вопрос – «да».

– И ты так спокойно об этом говоришь?! – возмутилась я. – После всего, что мы пережили в колонии, ты ничего не предпримешь, позволив Менару воплотить свой грандиозный замысел?

– Да, – откликнулся Кэд, хотя во взгляде читалась тревога. – Но не по велению души. Война – дело затяжное. Я считаю, мы должны помогать Менару, пока он не свергнет рефаим.

– Интересно, как он намеревается его свергнуть? – скептически осведомилась я. – Да, ему посчастливилось одолеть Корнефороса, но с Наширой и Гомейсой у него этот номер не пройдет. Ты сам видел, на что они способны.

– Утро вечера мудренее, – возразил Кэд. – Наверняка есть способ расправиться с ними, избежав превращения. И я найду этот способ, даже если понадобится заморить Корнефороса голодом.

Только сейчас я заметила темные круги у него под глазами и глубокие мимические морщины.

– Ты состояла в тесном контакте с рефаитами, однако вряд ли удосужилась нащупать их слабые места, – упрекнул Кэд.

– Знаю только про непереносимость анемона, но это ни для кого не секрет.

– Угу. Я захватил из колонии семена. Цветы парализуют ауру. От соприкосновения с ними плоть рефаитов начинает гнить, как при обращении в эмитов. Корнефорос называет гниение полусдвигом, хотя это всего лишь начальная стадия. Своего рода… ложный полусдвиг.

– Такой вычурный словарный запас, и никакой фантазии.

– Рефаиты! – хохотнул Кэд и, порывшись в кармане, достал смятый цветок. – Занятная вещица, – бормотал он. – Как будто нас пытаются предупредить.

Я молча пригубила ликер.