Сорванная маска

– К твоему сведению, Менар – один из немногих сайенских чиновников, кто не притрагивается к алкоголю. Думаю, он ни разу не нарушил сухой закон. Менар – истинный сын Сайена. Олицетворение Якоря. – Кэд повернулся ко мне. – Лучшей кандидатуры для войны с рефаитами не сыскать. Коллеги по цеху, вкусившие запретных удовольствий и наживающиеся на паранормалах, лицемерно закрывают глаза на рефаитов. Однако Менар не из таких.

– Не надоело его рекламировать?

– Никто никого не рекламирует. Менар – кровожадный выродок, но выродок, наделенный деньгами и властью, а без них борьба с рефаитами заведомо обречена на провал.

Возразить было нечего. Без Альсафи с его финансовыми махинациями Каста мимов быстро исчерпает имеющиеся ресурсы.

– Вот-вот, подумай хорошенько, – воодушевился Кэд, почуяв слабину. – Да ты вся дрожишь! Дать куртку?

– Не надо, – буркнула я.

Кэд только пожал плечами и устремился вперед, лавируя среди коробок и стеллажей. Внезапно он замер и направил фонарь в сторону. Луч выхватил из мрака фигуру.

Рефаит.

Даже в сидячем положении он превосходил Арктура ростом. Настоящий гигант, выше любого из своих собратьев. Его мускулистые руки толщиной в две мои были скованы над головой. Цепи с вплетенными в звенья алыми цветами опутывали торс, там, где кожа соприкасалась с лепестками, серели пятна. Выглядел исполин устрашающе.

Похоже, он спал или находился под действием какого-то препарата, на лице застыло умиротворение. Смоляные кудри волнами ниспадали до талии.

– Кто это? – прошипела я. – Откуда он взялся?

– Нашира прислала его в октябре… утрясти вопрос с Менаром по поводу Верховного территориального акта и учреждения во Франции Второго Шиола. – Кэд всучил мне фонарь и дернул цепь. – Просыпайся, Корнефорос. К тебе гости.

Корнефорос. В переводе с греческого «носитель палицы». От самого имени веяло стальной мускулатурой.

Цепи лязгнули, зазвенели. Я медленно осветила гиганта. Его саркс отливал серебром с едва уловимым оттенком бронзы.

– Фицур, – низким приглушенным голосом отозвался рефаит. – Явился не запылился.

Кэд отсалютовал в ответ. Пленник поднял голову, устремив на меня потухший, голодный взгляд.

– Алая аура… – забормотал он. – Вы прямо сладкая парочка. Или это угощение для меня?

– Размечтался! – фыркнул Кэд. – Попробуешь покуситься на нее, и тебе не поздоровится.

– Да ты сегодня храбрец. Перед подружкой усердствуешь?

– Я не в его вкусе, – заверила я.

Кэд обиженно надулся.

Рефаит смотрел на нас с любопытством. Внешне он походил на Тирабелл, те же властные черты, только кривившиеся в усмешке губы более пухлые. Тело – от левого плеча до правого бока – пересекал шрам. А некогда мощный лабиринт уподобился почти неосязаемому водяному знаку на поверхности эфира.

– Кто ты такая? – осведомился рефаит. – Почему Менар приютил тебя в своем доме?

– Ты первый, – возразила я. – Как твое имя?

– Тебе выпала честь лицезреть Корнефороса, хранителя Шератана.

– Никогда не слышала. Насколько мне известно, хранительницу Шератана зовут Тирабелл.

– Ты говоришь о моей кузине из клана Рантанов. – Корнефорос привалился к стене. – Избрав заведомо проигравшую сторону, она отреклась от титула, и он перешел ко мне. Справедливость наконец восторжествовала.

– Для существа, прикованного к стене, ты чересчур самоуверенный, – съязвила я.

Рефаит оскалился. За год я успела привыкнуть к облику этих внеземных созданий, их аурам, однако нынешний экземпляр заставил меня ощутить всю бренность и хрупкость человеческой жизни.

– Впрочем, можешь не представляться, – хмыкнул Корнефорос. – Если не ошибаюсь, передо мной Пейдж Махоуни, призрачная странница, толкнувшая прославленного Арктура Мезартима на путь плотеотступничества?

– Досадно, что столь влиятельная особа не гнушается сплетнями, – парировала я.

– Тем не менее моя догадка верна?

– Верна.

– Пейдж Махоуни. – В глазах пленника зажегся неподдельный интерес. – Думал, Арктур предпочтет кого-нибудь повыше.

Последняя реплика задела меня за живое.

– Во-первых, мой рост выше среднего. – (Кэд отчетливо прыснул.) – А во-вторых, это грязный поклеп. Мы с Арктуром просто союзники.

Корнефорос беззастенчиво разглядывал меня.

– Охотно верю, – чуть погодя объявил он. – Как бы наследной правительнице ни хотелось очернить Рантанов, с ее стороны весьма недальновидно прибегать к откровенному вранью. Даже презренный предатель не опустился бы до интимной связи с простой смертной.


Он бы точно не опустился!

Запястья заныли. В мгновение ока бункер превратился в каземат, веревки опутывали меня с головы до ног, я захлебывалась собственной рвотой под злобный шепот красноглазого рефаита.

– Расстроилась? – Сиплый голос вернул меня к реальности. – Если хочешь поплакать, не стесняйся. Мы, рефаиты, лишены такого удовольствия, но полюбоваться никогда не откажемся.

– Очередной садист, – скривилась я, поборов минутную слабость. – Вы с Тубаном, часом, не братья?

– Не равняй меня с этим ничтожеством. Он развлекается тем, что отрывает крылья мотылькам. Я же предпочитаю тех, кто способен дать отпор. Кстати! – Зрачки рефаита вспыхнули. – Как поживает Арктур Мезартим?

– Понятия не имею. – Я направила луч на Кэда. – Это и есть твой секрет? Позволь спросить, он обладает каким-нибудь уникальным талантом или высокомерием уже научились убивать?

– Талант у него действительно уникальный, – заметил Кэд, – однако я привел тебя не за этим. – Он повернулся к пленнику. – Прости, Корнефорос, но мы здесь не ради задушевных бесед. Пейдж должна все увидеть.

Рефаит перестал скалиться, лицо словно окаменело.

– Когда я выберусь отсюда, Фицур, ты пожалеешь, что родился на свет, – зашипел Корнефорос.

– Помню, ты свернешь мне шею. Уже неоднократно грозился. – Кэд искоса глянул на меня. – Посторонись, Пейдж.

Я не шелохнулась. Кэд тем временем подкатил стальную тележку. В свете фонарика сверкнул шприц.

– Прости, друг мой. – Кэд покаянно вздохнул. – Сам ненавижу эту процедуру.

– Сверну шею, – раздалось в ответ. – Раздроблю позвонки…

Игла вонзилась Корнефоросу в локтевой сгиб.

В считаные секунды пленник страшно преобразился. Глаза потухли. Аура съежилась, могучее тело усохло. Вокруг следа от укола расползались трупные пятна, заполонив руку, они перекинулись на грудь.

В бункере повеяло холодом. Луч фонаря заплясал по стенам. Корнефорос рванулся вперед так, что хрустнула кость, и издал чудовищный звук – скрежет камня по металлу, – пробудивший воспоминания, которые я тщетно старалась подавить.

Глубокая ночь. Лес. Бесконечные деревья и гул, похожий на жужжание трупных мух. Я мчусь через нашпигованное минами поле, преследуемая тварью, охочей до моей плоти. Нога цепляется за кочку. Запястье хрустит под тяжестью моего веса.

Эмит…

– Довольно! – завопила я. – Перестань.

Кэд заправил шприц темной жидкостью. Корнефорос рычал, лязгал зубами. Изловчившись, Кэд воткнул иглу в мускулистый живот.

Рефаит моментально обмяк. Голова упала на грудь. Внезапно он содрогнулся, огромные лапищи сжались в кулаки. Я не отшатнулась, только покрепче стиснула фонарь.

Еще долго я слышала лишь собственное дыхание. Наконец Корнефорос посмотрел на Кэда. Во взгляде снова вспыхнул огонь, угли превратились в пламя. Не отставала и аура. Кэд, шатаясь, попятился и непременно бы упал, не подставь я плечо.

– Ты в порядке?

– В полном, – прохрипел он. – После подпитки я всегда огурцом. – Из рыжеватых глаз сочилась кровь. – Теперь поняла?

В ушах зазвучал голос Арктура:

Ты сама докопаешься до сути. Ты сообразительная и рано или поздно соберешь разрозненные фрагменты пазла.

– Да, – чуть слышно откликнулась я. – Поняла.

Арктур не обманул. Улики были прямо у меня под носом, однако я отказывалась их замечать. Не верила, что Рантаны способны утаить от меня секрет такого масштаба. Особенно он.

В 1859 году английское правительство втайне передало свои полномочия рефаиму. Взамен Нашира Саргас пообещала защитить человечество от эмитов – кровожадных чудовищ, явившихся от загробного мира. Наширу почитали как защитницу, не побоявшуюся вступить в схватку с монстрами.

Правда, она утаила одну крохотную деталь.

И не только она.

– Эмиты… – выдавила я. – Эмиты и есть рефаиты. Точнее, бывшие.

Мой взгляд был прикован к Корнефоросу, бившемуся в конвульсиях.

– Это называется полусдвиг, – пояснил Кэд, направляясь к тележке. – Насколько мне известно, рефаиты не подвержены человеческим болезням. Я вводил ему возбудители оспы, малярии, сифилиса и даже чумы – никакой реакции. Полусдвиг – единственное, что способно поразить их организм.

В голове промелькнуло: а не переборщил ли Кэд с экспериментами?

– Передается полусдвиг элементарно. Эмиту достаточно прокусить или расцарапать саркс. После этого счет идет на минуты.

Эмиты распространяют инфекцию под названием «полусдвиг». Если вовремя не принять меры – безумие и смерть.