Сокровище государя

Майор покачал головой:

– Да нет, не ножом. Скорее – стилетом. Пытали, а затем закололи… похоже, что шпагой! Не совсем обычная рана для простолюдина. Говоришь, Шульце его вызывал?

– Да, да, господин. Сам граф фон Турн всегда у покойного брился, а Шульце, вишь, брезговал. А тут вдруг – позвал! Думаете, он и убил? Раз уж шпага…

– Может, и так… А может, и нет – без свидетелей ничего не скажешь. Надо сообщить ратманам, это их дело. Сделаешь?

– Да-да, господин майор, сообщу. И «черноголовым» сообщу, я слышал, покойник имел какие-то дела с братством.



Они выехали утром из Марстальских ворот. Небольшой отряд конных ополченцев и рейтаров под общим командованием майора фон Эльсера. Обходя вражеские позиции, проскакали на рысях вдоль реки и через полмили свернули к лесу, а уж там Бутурлин распорядился, как всегда, разделить отряд на две части. Рейтаров отправил прочесать местность вдоль рва, сам же с ополченцами поскакал к старому госпиталю.

– Давайте-ка, парни, осмотритесь здесь хорошенько! – спешившись у знакомого притвора, приказал риттер. – Жду с докладом.

Всадники тут же унеслись, и лоцман осторожно нащупал знакомый кирпич – заложить очередную шифровку. Сунул руку за пазуху и вдруг, как и в прошлый раз, ощутил на себе чей-то взгляд! Хотя нет, не так – не взгляд ощутил, а услыхал едва слышный шорох. Кто-то прятался за спиной, в зарослях ивы и жимолости.

Закусив губу, Бутурлин выхватил из-за пояса пистолет и, падая в траву, выстрелил! Потом, выждав некоторое время, свистом подозвал коня…

Тут совсем рядом послышалось ржание – возвратились свои, ополченцы.

– Мы слышали выстрел!

– Вон там… – убирая разряженный пистолет, Никита Петрович махнул рукой. – Осмотрите кусты.

– Сделаем, господин майор!

В кустах никого не обнаружили. Ну да, станет враг там сидеть, дожидаться, небось, уже улепетывает со всех ног. Интересно, кто это? Кто-то из русских? Какой-то невольный свидетель, шальной казачок из разъезда… Если так, то повода для беспокойства нет никакого. А если не так? Если это – кто-то из рижских солдат, чьим-то приказом направленный следить за майором? Так ведь может быть… Кто-нибудь что-нибудь заподозрил. Знать бы теперь, кто… Или – уйти? Вот прямо сейчас, сегодня… Нет! Рановато еще, рано!

– Нет никого, господин майор! – вынырнув из кустов, доложил красномордый ополченец. – Сейчас еще спросим у Кристиана, он вперед нас тут был… Кристиан! Эй, Кристиан, ты тут никого не заметил?

– Нет, нет, никого, – помотал головой Кристиан, тощий и несколько сутуловатый парень лет двадцати с вытянутым скуластым лицом и светло-рыжею шевелюрой. – Я лично никого не заметил.

На левой щеке его, около носа, виднелась небольшая родинка, а так физиономия казалась вполне неприметной, обычной – парень как парень, не красавец, но и не урод. Обычный.

Правда, вовсе не лицо его сейчас привлекло внимание Бутурлина. На правом боку солдата Никита Петрович вдруг углядел парочку прилипших остреньких листков – ивовых! Так бывает, когда кто-то лежит на земле, на упавших листьях… Так-та-ак… Видать, не успел отряхнуться… или просто не заметил, не обратил внимания.

– Значит, никого не видел, говоришь?

– Никак нет, господин майор! Ни единого человечка.

Да правда и есть! Мало ли где к серому кафтану ополченца могли прилипнуть опавшие листочки ивы? И все ж таки, все же…

– Возвращаемся, – вскочив в седло, распорядился фон Эльсер. – По пути глянем вражеские пушки на Вейде. Пересчитаем. Только тихо, все! Тайно. Понятно?

– Понятно, господин майор. Не извольте сомневаться, исполним.





* * *


Вытащив засапожный нож, Лихой Сом провел Марте меж грудями, сделав вид, что намеревается отрезать левый сосок! Ну, так надавил, аспид, что аж кровь потекла. Привязанная к кирпичной печке девушка вздрогнула и закричала…

– Будешь орать – язык отрежу, – плотоядно ухмыляясь, глухо пообещал разбойничий атаман. – Хотя… Черт с тобой – ори… Но не сейчас… погоди маленько…

Спустив штаны, разбойник вошел в девчонку без всяких предварительных ласк, грязно и грубо… дергался, ругался, рычал, словно дикий зверь. От унижения и боли пленнице тоже хотелось кричать, но она сдерживалась, решив не распалять насильника – тот ведь мог и убить, запросто. А тогда зачем же она его искала? Ну вот, нашла… И какой в этом всем смысл? Пока никакого… Тьфу ж ты… больно-то как… и еще – противно. Когда же он уже… Ну, скорее же, скорей…

Марта принялась изгибаться, стонать, словно заправская шлюха, кои по всем постоялым дворам, от Лондона до Ниена и Выборга, брали по талеру в час. Стонала и извивалась так, что Лихой Сом вскорости отпрянул, издав жуткий вопль – то ли радости, то ли облегчения, а скорей – и того и другого.

– Ну, молодец… – скрывая слезы, девушка заставила себя улыбнуться. – Честно сказать, давно я уже так не развлекалась. Те, что были до тебя… они… они так себе… ты же – настоящий зверь! Животное. И от того знаешь, как хорошо?

Томно прищурившись, пленница облизала губы, светлые жемчужно-серые глаза ее смотрели на разбойника так, что тот смущенно зашмыгал носом:

– Ну, ты это… почто выпялилась-то, ведьма?

– Еще хочу! – прошептала Марта со всей возможной страстью. – Очень-очень хочу, правда… Только ты б меня развязал…

– Ишь ты, курвища, – с некоторым удивлением скривился лиходей. Честно говоря, он сейчас ожидал от своей жертвы совсем другого: страха, ужаса, стыда… А эта, вишь ты!

– Ага, развяжи тебя… Живо на метле улетишь!


– Так нет здесь метлы-то, Тоомас…

Услыхав это, Лихой Сом вмиг схватил девчонку за горло:

– Откуда имя сие ведаешь, тля?! Отвечай, живо!

– Так отвечу… Отпусти только – задушишь.

– Задушу! – в темных глазах разбойника колыхнулось нечто такое, что заставляло нисколечко не сомневаться в его обещании. Такой и в самом деле задушит, раз обещал. Правда и есть.

– Я ж из Нарвы, забыл? – тихо молвила пленница. – А в Нарве лет десять назад все моряки помнили Черного Тоомаса… и не только моряки.

– Помнили они… Жаль, что теперь позабыли. Ну, да ничего. Еще напомню!

– Ты ж меня сразу узнал… как увидел. Вот и я тебя – тоже.

По тому, как сразу же приосанился разбойник, по сверканию его глаз, по вдруг появившейся на губах довольной ухмылке, Марта прекрасно осознала, что, помянув прошлое Лихого Сома, поступила сейчас совершенно правильно. Черный Тоомас, прозванный так по цвету бороды и за свои черные дела, как и многие лиходеи, вовсе не был чужд тщеславию.

Разбойничий атаман не убил Марту сразу же после того, как надругался над ней, хотя, наверное, намеревался поступить именно так, да вот только хитрая девушка направила его мысли в другую сторону, расслабила… Да и на все вопросы отвечала четко и не задумываясь, глядя в глаза лиходея преданно и в высшей степени правдиво.

– Да, я искала тебя, Тоомас…

– Не называй меня так! Пока…

– А как тебя называть?

– Просто – Капитан.

– Хорошо, Капитан, как скажешь… Спрашиваешь, зачем искала? Казна братства «черноголовых»… Поговаривают, она у тебя!

– Кто поговаривает? – яростно сверкнув глазами, Лихой Сом (он же – Петер Лунд, он же – Черный Тоомас) снова выхватил нож, глянув на девушку с явной угрозой…

Та быстро потупилась, впрочем, нисколько не испугалась, лишь сделала вид.

– Об этом говорил Янис Датс, мальчишка с Даугавы. Еще – конюхи из братства, каретных дел мастера, рыбаки, грузчики… Если хочешь, я каждого назову по имени!

– Черт с ними, – убрав нож, разбойник с неожиданной ласкою погладил девчонку по голове и хмыкнул. – Ну, надо же! Все знают, что казна черноголовых у меня! Один я вот – не ведаю. Пока что…

Разрезав связывающие пленницу путы, Капитан усмехнулся:

– Впрочем, теперь-то ждать больше нечего. Теперь-то найду… Осталось лишь добраться до…

Разбойник вдруг осекся на полуслове и снова схватил Марту за горло:

– А ты что выспрашиваешь-то, а?

– Я?! Нет, нет, ничего. Я просто…

– Ты просто собиралась ограбить меня, ведь так? А ну, признавайся, иначе…

Схватив пленницу за худенькие плечи, лиходей тряхнул ее с такой силой, словно собирался вытрясти душу…

– Ну, собиралась, да! – клацнув зубами, с вызовом бросила Марта. – Что в этом такого-то? Просто хотела немножко разбогатеть.

– Ишь ты… – отпустив девушку, Лихой Сом сплюнул и неожиданно успокоился. – Что ж, разбогатеть всякий хочет. Может, и ты еще разбогатеешь… Так… чуть-чуть… Ежели будешь себя правильно вести!

– Я буду!

– А вот поглядим.



Поверил ли лиходей хитрой девице, нет ли – но в живых оставил, и ясно – зачем: Марта все же была девчонкой красивой и в плотской любви опытной, что ее сейчас и спасло.

«Будешь при нас», – решил Лихой Сом и тут же приставил к пленнице постоянное наблюдение – цыганистого паренька по имени Марвин, самого молодого из всей шайки, коя насчитывала, как приметила Марта, около пары дюжин человек. Марвин оказался вовсе не цыганенком и не литвином, а эстом откуда-то из-под Дерпта. Нарва от Дерпта не так уж и далеко, так что для Марты – почитай что земляк. Парнишка он был аккуратный, всегда имел при себе – за подкладкой – иголку с ниткой, за собой следил и как оборванец не хаживал.

– За девкой смотреть во все глаза. Однако не трогать, – поигрывая ножом, строго-настрого наказал атаман. – Убежит – убью, тронешь – глаза выколю. Усек?

Мальчишка лишь молча кивнул, тряхнув темной шевелюрой. Глаза у него, правда, были светло-серые, значит, скорее всего, и вправду – эст, или, как говорили русские – «чудь белоглазая».

Кстати, гнусный предатель Иво нынче тоже обретался в шайке, правда, оружие ему покуда не доверяли – присматривались. Пару раз Марта ловила на себе его жадные взгляды, только вот до большего дело не доходило – все были на виду.

Вся шайка возвращалась на мызу лишь к вечеру, все остальное время, вероятно, разбойники где-то шакалили, грабили кого-то, рыскали по заброшенным имениям и – как подслушала Марта – искали корабль!