Сокровище государя
Часть 40 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Зачем лиходеям корабль? Пиратствовать вздумали в столь неспокойное время? Лихой Сом решил вспомнить свою молодость? Вряд ли, не такой уж он дурень, чтоб не понимать, что с ним сделают шведы! Развеселые времена на Балтике давно прошли, нынче это и не море даже, а так, шведское озеро.
Но о корабле-то разбойники говорили! Даже как-то заспорили – кто-то предложил просто пойти вдоль залива на север, а уж потом захватить баркас или пару рыбачьих лодок.
О, Марта была девушка умная – враз сообразила, вовсе не пиратствовать разбойнички собрались! Просто им надо куда-то попасть. Быть может, на какой-то остров. А какой там остров на севере Рижского залива? Самый большой – Эзель! И еще – множество мелких.
Остров… Дальше-то что напрашивается прямо само собой? Правильно! Сокровища! А что, если и впрямь казна черноголовых похищена все же не Капитаном, а кем-то другим? И лишь теперь разбойник узнал, где она… Хм… что же, Лихому Сому мало того, что у него есть? Так ведь и мало. Богатства вообще много не бывает. Все больше и больше хочется!
Что же касаемо того, что у него должно было быть, то… Неужели сокровища русского царя растратил? А что… С этого гада станется! Пират – он пират и есть. Да и не так много можно было прихватить с собой, пошарив в царских сундуках. Верно, тут больше наглости, чем дохода. Хотя… кое-что все ж таки должно быть, должно! Русский царь все же не нищий курляндский герцог! Есть, есть у Лихого Сома денежки – и драгоценности – уже прямо сейчас… Сыскать бы их! Сыскать бы… да как? Вот тут думать надо.
Вернувшийся к ночи разбойник не проявил в постели особой прыти. Страсть проявляла Марта, пыталась разговорить, да все напрасно – немножко покувыркавшись и кое-как удовлетворив свою похоть, Лихой Сом отвалился к стенке и захрапел.
Спал он – и Марта – в горнице, на старом матросе, набитом свежей соломою. Шуршал этот чертов матрас неимоверно, пленница едва ухитрилась подняться неслышно. Поднялась, накинув сорочку, пошлепала босыми ногами… Выглянула на крыльцо… И тут же окрик:
– Стой! Куда?
– В уборную!
– Посейчас…
Двое вышли из темноты, оба с палашами.
– Вон в те кусты иди… А мы постоим рядом!
Вот так вот! Никакого стеснения… Попробуй тут, убеги. Да и не время еще бежать-то. Очень уж царского золотишка хочется. Да и серебро бы, честно говоря, не помешало. Поднимаясь на крыльцо, Марта покусала губы… Господи-и… Как же это все добыть-то? Зря она, что ли, Лихого Сома искала. Нашла вот. И что?
Поутру, наскоро перекусив, разбойники снова умчались куда-то, оставив на мызе двух человек и – естественно – Марту. Средь сторожей, как и вчера, оказался и юный Марвин, еще с вечера поранивший руку о гвоздь. Неловко снял со стены старую прожженную сковородку, бывает.
Сентябрьский денек выдался чудесный, солнечный и теплый. Синело едва тронутое палевыми перистыми облаками, небо. Легкий, налетавший с моря, ветерок, раскачивал ветки росшей вокруг дома ольхи, смородины и сирени. Осень еще не вступила в свои права, еще по-летнему зеленела листва, лишь невдалеке, на березках, уже появились первые золотистые пряди.
– Красиво как! – выйдя на крыльцо, потянулась пленница. – Ведь правда красиво? Ой… Что у тебя с рукой, Марвин? Дай-ка я посмотрю… Ну, подойди же сюда, не съем! Садись вот на крыльцо… закатай рукав… А лучше – сними рубаху. Снимай, снимай… Ишь ты, какой стеснительный! Подожди, сейчас подорожник приложим… Вот так… Тряпка чистая есть? Ах да, откуда… Сейчас…
Тряпку Марта оторвала от собственного подола – а все равно уже платье грязное! Все равно новое покупать – было бы на что только. Да будет на что! Уже очень скоро будет. Ведь Марта все же Лихого Сома отыскала, а остальное – уж как-нибудь сладится.
Перевязывая Марвину руку, девушка вдруг вспомнила русского шпиона Никиту Петровича, вспомнила и даже чуть не всплакнула. Как он разговаривал с ней, как гладил по руке… аж мурашки по коже!.. Как… Ах, Никита. Никита, господин Бутурлин. Хороший ты человек! И как к тебе, оказывается, тянет-то! Вот вроде бы ни с того, ни с сего – а тянет ведь. Сейчас бы оказаться в Риге, лечь в теплую постель… почувствовать прикосновение сильных мужских рук, жаркие объятия…
Пленница вздохнула и закусила губу, понимая, что никогда-никогда Никита Петрович не возьмет ее в жены! Такого просто не могло быть. Потому что не могло быть никогда. Русский дворянин и простолюдинка – никакая не пара. Хотя, если уж к слову сказать…
– Ты боишься русских, Марвин?
Парнишка удивленно поднял глаза:
– С чего бы это мне их бояться? Я с русскими не воюю.
– Да, но у них обычаи странные.
– Какие-какие?
– Странные. Я в Смоленске жила, и что говорю – знаю.
Разговаривая, хитрая девушка погладила паренька по плечу, заглянула в глаза, облизав языком свои чувственные пухлые губки… Никто против такого натиска не устоит, нет! Главное, под разговоры все, как бы промежду прочим…
– У них знатные женщины из дома почти никуда не выходят, – улыбаясь, продолжала Марта. – Сидят себе в башнях, те башни называются – терема.
– Неужели никуда не выходят? – тряхнув головой, усомнился мальчишка.
Его ушлая собеседница повела плечиком, так, что сквозь небрежно заштопанный лиф платья показалась соблазнительно упругая грудь:
– Ну, разве что в церковь. И то – муж или отец за женщинами и девами строго следят, и с молодыми людьми разговаривать не позволяют.
– А балы? Ассамблеи?
– Ой, что ты! Нет ничего такого там. Жизнь русской женщины скучна и неинтересна.
– Зато у тебя, наверное, жизнь интересная? – неожиданно улыбнулся Марвин.
– Издеваешься? – девушка дернулась. – Я ведь тоже сейчас взаперти. Пленница! Слушай… я грязная вся – а тут где-то неподалеку ручей.
– Тут и озеро есть. Только мы туда не пойдем.
– Но почему? Почему же?
– Да потому что глаза мне из-за тебя выколют, поняла?!
Выкрикнув, парнишка рассерженно вскочил на ноги, намереваясь уйти, даже, скорей, убежать… однако не тут-то было! Марта тут же схватила его за локоть – упускать Марвина она явно не собиралась.
– Да мы же не вдвоем пойдем… Кто тут еще есть-то?
– Еще Марк, из Бремена…
– Эй, Марк из Бремена! – девчонка тоже вскочила, замахала рукой, закричала со всем возможным весельем. – Где ты тут есть-то? А ну, покажись!
– Ну, вот он я… – из-за угла показалась круглая физиономия этакого увальня, правда, не толстого, а, скорее, рыхлого, фигурой похожего на только что взошедшее тесто.
– Помыться, говоришь? Ну-ну…
В озеро пленницу не пустили, привели к ручью. Внимательно осмотрев местность, Марк хмыкнул и махнул рукой:
– Вот тут и мойся, ага. А мы рядом, в кусточках.
Не широк оказался ручей и не глубок – по колено всего-то. Не бросишься, не поплывешь, не сбежишь… да и холодновато! Пусть и сентябрь, да нынче и лета толком не было, все дожди да дожди, такой уж выдался год.
Скинув башмаки, Марта приподняла рваный подол, да, попробовав ногою воду, невольно взвизгнула – и впрямь холодновато. В тот же миг из зарослей выскочили оба стража:
– Ты что там?
– Эй!
Обернувшись, девушка презрительно усмехнулась:
– Ничего! Водичка уж больно студеная.
– Не хочешь – не мойся.
– Да ладно уж теперь… чего ж.
Марвин и Марк между тем расположились в малиннике поудобней, меж кустиками, усевшись прямо в траву.
– Как думаешь, не сбежит? – достав из котомочки краюшку хлеба, увалень разломил ее пополам и протянул Марвину. – На, угощайся.
– Спасибо, – улыбнулся мальчишка, впиваясь в нежданный подарок зубами. – Вкусен хлебушек-то, ага…
– Ешь, не жалко! – Марк хохотнул и, зябко обхватив себя руками за плечи, промолвил… так, между прочим: – А девка-то, кажется, ничего себе – добрая.
– Говорят, эта добрая в Нарве тьму народа заколдовала, – быстро дожевав хлебушек, настороженно отозвался подросток. – Сам Капитан рассказывал.
– Мало ли что рассказывал, – увалень тихонько засмеялся, достав из котомки плетеную фляжку. – Не похожа она на ведьму, правду тебе говорю. Уж ведьм-то я повидал, ага. А ведь когда-то при церковном суде работал.
– Палачом, что ли? – дернулся Марвин.
Марк тут же обиделся:
– Сам ты палач! Не палачом, а так вот, как сейчас – стражем.
Вытащив из фляжки пробку, разбойник приложился к узкому горлышку, сделав пару долгих глотков.
– Уфф… Хороша! Будешь?
– А что там у тебя?
– Медовушка… Да попробуй, чего ж!
– Ну… Добрый ты человек, Марк!
– А ты думал… Ну, как?
Осторожно хлебнув из переданной напарником баклажки, отрок тут же закашлялся, в светлых глазах его выступили слезы:
– Ох, ничего себе!
– Да уж, тебе, пожалуй, рановато!
Забрав фляжку, Марк ненадолго задумался, краем глаза посматривая на смутно видневшуюся меж кустами стройную девичью фигурку, а затем продолжил, хитровато склонив голову набок:
– Я вот ведьму от честной девушки сразу отличу. У всех ведьм всегда множество веснушек и родинок!
Но о корабле-то разбойники говорили! Даже как-то заспорили – кто-то предложил просто пойти вдоль залива на север, а уж потом захватить баркас или пару рыбачьих лодок.
О, Марта была девушка умная – враз сообразила, вовсе не пиратствовать разбойнички собрались! Просто им надо куда-то попасть. Быть может, на какой-то остров. А какой там остров на севере Рижского залива? Самый большой – Эзель! И еще – множество мелких.
Остров… Дальше-то что напрашивается прямо само собой? Правильно! Сокровища! А что, если и впрямь казна черноголовых похищена все же не Капитаном, а кем-то другим? И лишь теперь разбойник узнал, где она… Хм… что же, Лихому Сому мало того, что у него есть? Так ведь и мало. Богатства вообще много не бывает. Все больше и больше хочется!
Что же касаемо того, что у него должно было быть, то… Неужели сокровища русского царя растратил? А что… С этого гада станется! Пират – он пират и есть. Да и не так много можно было прихватить с собой, пошарив в царских сундуках. Верно, тут больше наглости, чем дохода. Хотя… кое-что все ж таки должно быть, должно! Русский царь все же не нищий курляндский герцог! Есть, есть у Лихого Сома денежки – и драгоценности – уже прямо сейчас… Сыскать бы их! Сыскать бы… да как? Вот тут думать надо.
Вернувшийся к ночи разбойник не проявил в постели особой прыти. Страсть проявляла Марта, пыталась разговорить, да все напрасно – немножко покувыркавшись и кое-как удовлетворив свою похоть, Лихой Сом отвалился к стенке и захрапел.
Спал он – и Марта – в горнице, на старом матросе, набитом свежей соломою. Шуршал этот чертов матрас неимоверно, пленница едва ухитрилась подняться неслышно. Поднялась, накинув сорочку, пошлепала босыми ногами… Выглянула на крыльцо… И тут же окрик:
– Стой! Куда?
– В уборную!
– Посейчас…
Двое вышли из темноты, оба с палашами.
– Вон в те кусты иди… А мы постоим рядом!
Вот так вот! Никакого стеснения… Попробуй тут, убеги. Да и не время еще бежать-то. Очень уж царского золотишка хочется. Да и серебро бы, честно говоря, не помешало. Поднимаясь на крыльцо, Марта покусала губы… Господи-и… Как же это все добыть-то? Зря она, что ли, Лихого Сома искала. Нашла вот. И что?
Поутру, наскоро перекусив, разбойники снова умчались куда-то, оставив на мызе двух человек и – естественно – Марту. Средь сторожей, как и вчера, оказался и юный Марвин, еще с вечера поранивший руку о гвоздь. Неловко снял со стены старую прожженную сковородку, бывает.
Сентябрьский денек выдался чудесный, солнечный и теплый. Синело едва тронутое палевыми перистыми облаками, небо. Легкий, налетавший с моря, ветерок, раскачивал ветки росшей вокруг дома ольхи, смородины и сирени. Осень еще не вступила в свои права, еще по-летнему зеленела листва, лишь невдалеке, на березках, уже появились первые золотистые пряди.
– Красиво как! – выйдя на крыльцо, потянулась пленница. – Ведь правда красиво? Ой… Что у тебя с рукой, Марвин? Дай-ка я посмотрю… Ну, подойди же сюда, не съем! Садись вот на крыльцо… закатай рукав… А лучше – сними рубаху. Снимай, снимай… Ишь ты, какой стеснительный! Подожди, сейчас подорожник приложим… Вот так… Тряпка чистая есть? Ах да, откуда… Сейчас…
Тряпку Марта оторвала от собственного подола – а все равно уже платье грязное! Все равно новое покупать – было бы на что только. Да будет на что! Уже очень скоро будет. Ведь Марта все же Лихого Сома отыскала, а остальное – уж как-нибудь сладится.
Перевязывая Марвину руку, девушка вдруг вспомнила русского шпиона Никиту Петровича, вспомнила и даже чуть не всплакнула. Как он разговаривал с ней, как гладил по руке… аж мурашки по коже!.. Как… Ах, Никита. Никита, господин Бутурлин. Хороший ты человек! И как к тебе, оказывается, тянет-то! Вот вроде бы ни с того, ни с сего – а тянет ведь. Сейчас бы оказаться в Риге, лечь в теплую постель… почувствовать прикосновение сильных мужских рук, жаркие объятия…
Пленница вздохнула и закусила губу, понимая, что никогда-никогда Никита Петрович не возьмет ее в жены! Такого просто не могло быть. Потому что не могло быть никогда. Русский дворянин и простолюдинка – никакая не пара. Хотя, если уж к слову сказать…
– Ты боишься русских, Марвин?
Парнишка удивленно поднял глаза:
– С чего бы это мне их бояться? Я с русскими не воюю.
– Да, но у них обычаи странные.
– Какие-какие?
– Странные. Я в Смоленске жила, и что говорю – знаю.
Разговаривая, хитрая девушка погладила паренька по плечу, заглянула в глаза, облизав языком свои чувственные пухлые губки… Никто против такого натиска не устоит, нет! Главное, под разговоры все, как бы промежду прочим…
– У них знатные женщины из дома почти никуда не выходят, – улыбаясь, продолжала Марта. – Сидят себе в башнях, те башни называются – терема.
– Неужели никуда не выходят? – тряхнув головой, усомнился мальчишка.
Его ушлая собеседница повела плечиком, так, что сквозь небрежно заштопанный лиф платья показалась соблазнительно упругая грудь:
– Ну, разве что в церковь. И то – муж или отец за женщинами и девами строго следят, и с молодыми людьми разговаривать не позволяют.
– А балы? Ассамблеи?
– Ой, что ты! Нет ничего такого там. Жизнь русской женщины скучна и неинтересна.
– Зато у тебя, наверное, жизнь интересная? – неожиданно улыбнулся Марвин.
– Издеваешься? – девушка дернулась. – Я ведь тоже сейчас взаперти. Пленница! Слушай… я грязная вся – а тут где-то неподалеку ручей.
– Тут и озеро есть. Только мы туда не пойдем.
– Но почему? Почему же?
– Да потому что глаза мне из-за тебя выколют, поняла?!
Выкрикнув, парнишка рассерженно вскочил на ноги, намереваясь уйти, даже, скорей, убежать… однако не тут-то было! Марта тут же схватила его за локоть – упускать Марвина она явно не собиралась.
– Да мы же не вдвоем пойдем… Кто тут еще есть-то?
– Еще Марк, из Бремена…
– Эй, Марк из Бремена! – девчонка тоже вскочила, замахала рукой, закричала со всем возможным весельем. – Где ты тут есть-то? А ну, покажись!
– Ну, вот он я… – из-за угла показалась круглая физиономия этакого увальня, правда, не толстого, а, скорее, рыхлого, фигурой похожего на только что взошедшее тесто.
– Помыться, говоришь? Ну-ну…
В озеро пленницу не пустили, привели к ручью. Внимательно осмотрев местность, Марк хмыкнул и махнул рукой:
– Вот тут и мойся, ага. А мы рядом, в кусточках.
Не широк оказался ручей и не глубок – по колено всего-то. Не бросишься, не поплывешь, не сбежишь… да и холодновато! Пусть и сентябрь, да нынче и лета толком не было, все дожди да дожди, такой уж выдался год.
Скинув башмаки, Марта приподняла рваный подол, да, попробовав ногою воду, невольно взвизгнула – и впрямь холодновато. В тот же миг из зарослей выскочили оба стража:
– Ты что там?
– Эй!
Обернувшись, девушка презрительно усмехнулась:
– Ничего! Водичка уж больно студеная.
– Не хочешь – не мойся.
– Да ладно уж теперь… чего ж.
Марвин и Марк между тем расположились в малиннике поудобней, меж кустиками, усевшись прямо в траву.
– Как думаешь, не сбежит? – достав из котомочки краюшку хлеба, увалень разломил ее пополам и протянул Марвину. – На, угощайся.
– Спасибо, – улыбнулся мальчишка, впиваясь в нежданный подарок зубами. – Вкусен хлебушек-то, ага…
– Ешь, не жалко! – Марк хохотнул и, зябко обхватив себя руками за плечи, промолвил… так, между прочим: – А девка-то, кажется, ничего себе – добрая.
– Говорят, эта добрая в Нарве тьму народа заколдовала, – быстро дожевав хлебушек, настороженно отозвался подросток. – Сам Капитан рассказывал.
– Мало ли что рассказывал, – увалень тихонько засмеялся, достав из котомки плетеную фляжку. – Не похожа она на ведьму, правду тебе говорю. Уж ведьм-то я повидал, ага. А ведь когда-то при церковном суде работал.
– Палачом, что ли? – дернулся Марвин.
Марк тут же обиделся:
– Сам ты палач! Не палачом, а так вот, как сейчас – стражем.
Вытащив из фляжки пробку, разбойник приложился к узкому горлышку, сделав пару долгих глотков.
– Уфф… Хороша! Будешь?
– А что там у тебя?
– Медовушка… Да попробуй, чего ж!
– Ну… Добрый ты человек, Марк!
– А ты думал… Ну, как?
Осторожно хлебнув из переданной напарником баклажки, отрок тут же закашлялся, в светлых глазах его выступили слезы:
– Ох, ничего себе!
– Да уж, тебе, пожалуй, рановато!
Забрав фляжку, Марк ненадолго задумался, краем глаза посматривая на смутно видневшуюся меж кустами стройную девичью фигурку, а затем продолжил, хитровато склонив голову набок:
– Я вот ведьму от честной девушки сразу отличу. У всех ведьм всегда множество веснушек и родинок!