Сокол и Ворон

– Так Дара чародейка?

– Конечно.

– И она точно лесная ведьма?

– Ммм? Что за вопрос? – выгнул бровь Горяй.

Вячко сел на лавку с другой стороны стола.

– Князь хочет знать, сможет ли она колдовать и насколько хорошо.

– Ах, это, – Горяй отвёл бутылёк от свечи, и пламя из синего стало рыжим. – Это я сказать не могу. Её никто не обучал, никто не объяснял, как пользоваться силой. Она словно малый ребёнок, что хочет поиграть с котёнком, а вместо этого лупит его кулаком: она не осознаёт своей силы и не умеет её рассчитать.

– А кроме этого?

– Кроме этого, она ослабла, весьма ослабла. Но огонь горит, разгорится как-нибудь поярче.

Понимать Горяя порой было нелегко, ещё сложнее выходило терпеть его запутанные речи.

– А точнее?

– Точнее я не скажу.

– Ты можешь её научить?

– Чему?

Вячко сжал кулаки.

– Колдовать? Использовать свою силу?

– А захочет ли она? Ммм?

– О чём ты?

Горяй постучал пальцами по столу и наклонился, придвигаясь к княжичу.

– Я не думаю, что она хочет помогать, княжич. Она хочет уйти.

Вячко растерялся:

– И что мне делать?

– Спроси её сам.

С того самого дня, как они выехали из Нижи, Вячко старался избегать лесной ведьмы. Поначалу он делал это неумышленно, даже самому себе отказывался признаваться в том. Но он понимал, куда вёз Дарину, понимал, чем это могло для неё грозить, и всё равно взял с собой.

Если выяснится, что она полезна, то выбора у девушки не останется. Ей придётся остаться в Златоборске, придётся служить государю. И тем хуже для неё, что она оказалась не одинокой ведьмой из Великого леса, а дочкой мельника. Вячко знал, где жили её родные, а Великий князь умел и подкупить, и припугнуть, когда это было необходимо.





* * *


Вячко нашёл Дарину в её покоях. Никуда больше девушку не пускали.

– Не скучно тебе здесь?

На столе перед девушкой лежало писание в пересказе для детей.

– Я пытаюсь читать. Дома мне мало читать приходилось, хотя отец нас научил, – Дарина не поднялась и не поклонилась княжичу при встрече. Вячко подумал, что она, верно, и не знала, что так было положено. – Мне никуда не разрешают ходить.

– Это для твоей безопасности, – он соврал как на духу. – Никому не стоит знать, что у нас живёт лесная ведьма.

– Все знают о Горяе.

– Он осторожен, и храм его принял и простил.

– За что простил?

Вячко не смог сдержать смеха.


– За то, что он чародей.

– Это смешно? – она выгнула чёрную бровь.

Сложно было сказать, язвила она или правда не понимала, как простодушно звучали её вопросы.

– А меня храм может принять? Чтобы я тоже могла ходить по улицам, а не сидеть взаперти?

– И куда бы ты хотела пойти? – Вячко не рассчитывал, что Дарина сразу расскажет ему то, чем она делилась с Горяем. Он видел в её тёмных глазах, в резких чертах, в поджатых губах, как сильно она переменилась, и отношение её тоже стало другим. Но как много Дарина успела понять? Что именно рассказал ей Горяй?

Она сделала правильный выбор. Даже сам Великий князь не смог бы возразить.

– В храм, – ответила Дарина. – Я хотела бы ходить на службу.





* * *


На тризне по Мечиславу отец неожиданно напился и расчувствовался. Обнял младшего сына, расцеловал в щёки.

– Вячко, ты привёл мне саму лесную ведьму, и она отомстит Шибану за Мечислава. Ты заслужил мою огромную благодарность. Проси чего хочешь. Чего желаешь?

Он мечтал попросить только об одном: чтобы отец разрешил ему жениться на Добраве, но промолчал. Он знал, что, протрезвев, князь рассердится на него.

Княжич тоже выпил слишком много, позабыв на короткое время обо всех печалях. Он пил вино и, как оказалось, отвык от заморского напитка, потому что голова его быстро пошла кругом. Вячко смутно помнил, как громко он орал песни с Небабой, как пытался на спор перелезть через забор с разбега и с позором свалился в грязь.

До покоев его дотащил на себе недовольный Горыня. Дядька ворчливо поучал, говорил, что так не положено себя вести княжичу и воину. Вячко пьяно и невнятно отвечал что-то несуразное и всё пытался расцеловать дядьку в щёки.

Горыня практически внёс его на себе в комнату и бросил на кровать. Будто из-под воды, Вячко услышал дядькину злую неразборчивую речь и ровный женский голос.

Потом, когда хлопнула дверь, нежные руки стянули с него плащ и рубаху, сняли сапоги и укрыли одеялом. Он почувствовал тепло знакомого тела. Добрава положила голову ему на грудь.

Она часто приходила к нему. Могло показаться, что у них всё осталось по-прежнему, но с каждым днём Вячко становилось очевиднее, что это было не так. Добрава изменилась. Или её чувства изменились.

Больше она не позволяла себя целовать. Нежно, но твёрдо она отстранялась рукой, если Вячко пытался её приласкать. Добрава приходила, когда все остальные в княжеском доме спали. Она ложилась рядом, устроив голову у него на груди, но ничего между ними не происходило. Они только лежали вместе, и Вячко вдыхал знакомые запахи трав, которыми благоухали её густые волосы. Это совсем не походило на их прежние ночи.

Последний раз они были вместе летом, прежде чем он отправился в Великий лес.

Вячко скучал по Добраве, скучал по её губам и рукам, по мягким изгибам тела, но девушка оставалась непреклонна, а он всё больше злился. На неё – за молчание и упрямство, на себя – за покорность перед женщиной.

Что могло повлиять на её чувства?

Вячко лежал пьяный на своей постели, и в голове роем вились дурные мысли. Словно удар княжича оглушила догадка:

«Что, если она понесла ребёнка или даже избавилась от него!»

Сон как рукой сняло. Он сел на постели.

– Что с тобой случилось?

Добрава приподнялась на локте, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Ничего. С чего ты так решил?

– Ты другая. Ты разлюбила меня?

Он не думал, что произнести это вслух окажется так страшно. Добрава всегда была рядом, он даже представить не мог, как жить без неё.

– Нет, Вячко, – она усмехнулась, но как-то невесело. – Я не могу разлюбить тебя.

– Тогда в чём дело? – допытывался он, пытаясь разглядеть ответ в глазах.

– Неужели сам не понимаешь? – Он помотал головой. – Твой отец князь, и твоя невеста будет княжеской дочкой. Или дочкой какого-нибудь ярла или даже конунга. – Добрава произнесла это пугающе равнодушно, но Вячко не поверил, что ей было всё равно.

– Дядька говорил с тобой? – поджал он губы. – Угрожал?

– Чем он может мне угрожать? Нет, просто растолковал то, что я давно должна была сама понять.

– Это не так, – упрямо возразил Вячко. – Не слушай его. Да что он понимает? Не он князем будет, а я. Я попрошу у отца благословения…

Он соврал так легко, точно сам в это верил.