Снимай меня полностью

— Конечно, Елена Геннадьевна! Мы будем только рады, — подобострастно закивал Игорь, и Юна поспешила уйти, пока не нагрубила кому-то из них.

Можно было сразу догадаться: она ничего не сможет решать даже на собственной свадьбе. Проиграла битву за платье матери — на всем остальном можно смело ставить крест. Не то чтобы Юна так уж сильно не любила голубой цвет, но почему именно мама? И вообще, пионы смотрелись бы куда лучше. Пышные, нежные, розовые… А, к черту. Для собственного психического здоровья проще согласиться. Дельфиниумы — так дельфиниумы. Но вот фотографов Юна трогать никому не позволит.

Закрывшись в комнате, девушка пошвыряла на кровать учебники и конспекты, как будто это они были виноваты в дурном настроении. Впервые в жизни дух противоречия разбушевался внутри так сильно, что воздушный шарик терпения, подогретый на обиде, натянулся до предела и лопнул. Конкурсы — для дурочек, значит? Юна сердито засопела. Ну, ничего, она им покажет. Возьмет — и согласится участвовать! Вот будет потом забавно посмотреть, на их физиономии, когда она пройдет! Безо всяких там взяток и знакомств! Да, точно. Под псевдонимом. Никому не известная девушка. И пусть только попробуют намекнуть, что ей подсуживал из-за отца!

Юна схватилась за телефон и с какой-то судорожной торопливостью, словно боялась в любую секунду передумать, набрала Рому.

— Привет, — выпалила она, едва услышав его голос. — Я насчет конкурса.

— Да? — Рома, судя по шуму на заднем фоне, был в каком-то людном месте: до Юны явственно доносился девичий смех, и от этих звуков ее решимость пошатнулась.

Юна привыкла работать с Ромой и Вадиком и совершенно забыла, что у них могут быть и другие клиенты. Клиентки, если точнее. И эти мелодичные голоса могли принадлежать только каким-нибудь красоткам. На мгновение Юна почти уверовала в правоту матери: вот они, настоящие модели. А кто она? Пухлая закомплексованная дочка чиновника, которой грех не навешать лапши на уши.

— Юна? Ты здесь? — переспросил Рома, и все стихло, видимо, он либо прикрыл телефон рукой, либо вышел куда-то.

— Да… Я просто подумала, может, мне поучаствовать в том конкурсе… Ну, про который говорил Вадим. Но не знаю, вдруг ничего не получится… Только никаких дополнительных фотосессий, — спешно добавила Юна, чтобы исключить фактор финансовой заинтересованности. — Из того, что мы делали вчера. Только какой-нибудь снимок поприличнее…

— Я тоже об этом думал. По-моему, вам стоит поучаствовать. Хотя бы ради себя. Я еще не обрабатывал снимки, но точно говорю: там есть, из чего выбирать.

— Хорошо, — Юна сглотнула. — Тогда вы выбирайте на свое усмотрение. Только один нюанс: мне нужен псевдоним. Любое, самое обыкновенное имя, чтобы никто не догадался, кто я.

— Что, жених возражает?

— Вроде того, — Юна сглотнула и решила не распространяться про папу с мамой, чтобы не напугать человека. — Так я могу на тебя рассчитывать?

— Все, что угодно, для будущего победителя.





ГЛАВА 10





РОМАН Кулешов

20 минут

Первые снимки нашей бесплатной фотосессии готовы! Спасибо моделям-добровольцам, мы участвуем в конкурсе социальной рекламы от пенсионного фонда. Называется «Вторая молодость». Познакомьтесь, Людмила и Михаил, для них это своего рода подарок к золотой свадьбе. Очень трогательная пара, было приятно работать. Знаете, я делал много романтических сетов для молодых, но вот не везде видел такое трепетное отношение и взаимопонимание. Мне почти не пришлось ни о чем просить, все как-то выходило само. Как только снимки пройдут основной отбор, скину ссылку — и жду ваших голосов!

День прокрутил Рому через острые железные лопасти и к вечеру выплюнул кучкой опилок. Люди, люди, потом снова люди… Рома не считал себя интровертом, но теперь всерьез задумался о том, чтобы дать обет молчания и удалиться в чащу. Заодно, может, наснимать зверья для «Wildlife».

На Вадика было противно смотреть: его как будто общество незнакомцев только питало энергией, как батарейка, вставленная в зад. С каждым новым клиентом Куприянов улыбался только шире, болтал громче, суетился и сновал по студии чокнутой белкой. Рома не мог похвастаться тем же. Для него с детства работало единственное правило: встал в семь утра — запорол себе карму на день вперед. Все валилось из рук, ни внимания, ни концентрации… В школе сидел на задней парте у окна, смотрел, как дворник шурует метлой или лопатой, кормит голубей или мотается из стороны в сторону, как эквилибрист в цирке, основательно поддатый, вступая в шумные дискуссии с самим собой. И когда учительница вдруг вспоминала о существовании Кулешова и задавала каверзный вопрос, Рома что-то загадочно мычал под дружное ржание класса, а потом вполуха слушал дома, как кто-то из родителей разоряется по поводу безответственности и необучаемости.

Вот и сегодня все с самого утра шло коту под хвост. Сначала завтрак с двумя шумными девицами. Они говорили так быстро и так много, что Рому в какой-то момент начало укачивать. Потом, получив нагоняй от Вадика за испорченное кислой миной свидание, устремился в студию. И там по новой…

О, мир, полный удивительных открытий! Одно из таких Рома сделал, бесплатно корячась с фотоаппаратом перед незнакомыми людьми: чем меньше стоит твоя услуга, тем больше геморроя ты огребешь от клиентов. А поскольку всю субботу Кулешов с Куприяновым решили отработать на благо общества и имиджа студии даром, то есть безвозмездно, то и геморрой получили с виноградную кисть. Непонятные товарищи, которые не подозревали о том, что такое диафрагма, светочувствительность или выдержка, лезли со своими советами в таинство художника, как грязными кирзачами на белые простыни. «Ты меня снимай с этой стороны!» «Лучше приблизь, чтобы вот посюда!» «Нет, такой яркий свет не делай, а то у меня морщины!» «Давай вот лучше сверху, чтобы второго подбородка не видно. А в фотошопе потом глаза побольше, лады?» Не говоря уж о том, что каждый второй считал своим долгом моментально перейти на «ты», «Роман» сократить до «Рома», если не «Ромочка». От всего этого Кулешова начало потряхивать уже к обеду, когда до конца съемки еще оставались долгие часы. По сравнению с этим даже вчерашнее испытание голой Юной показалось сущим наслаждением. По крайней мере, эта женщина умела молчать.

И вот, выпроводив, наконец, последнего клиента, Рома рухнул на стол, мечтая только о большой кружке кофе и обработке фотографий в уединении под хорошую музыку. Но подвох притаился и здесь, причем, как ни странно, опять в лице Вадика.

— А чего ты расселся? — возмутился неугомонный приятель. — Суббота, вечер… У нас большие планы!

— Огромные, — задумчиво кивнул Рома, не сразу распознав подставу. — Если я осилю все эти снимки за неделю, то закажи мне медаль. Нет, памятник. Да, определенно, лучше памятник…

— Чего там осилить?! — Вадик издал звук спускающей шины и пренебрежительно махнул рукой. — Вместе за пару дней управимся. Вставай давай. Только это… Умойся что ли. Одеколон тебе дать? И футболку смени, эта у тебя, как из задницы.

— Зачем? — осведомился Рома, запуская фотошоп.

— Вот эту можно! Кеноновскую. Она хоть рекламная, зато чистая, — Вадик ткнул товарищу под нос упакованный сувенир от фирменного магазина фототехники.

— Свали в туман, — нежно отозвался Рома.

— Так, ты это мне брось! Лиза с Катей ждать не будут! Ладно ты себе решил личную жизнь запороть, мою — не трожь! У нас кино, потом бар, может, клуб… А там как пойдет.

Вадик оглядел студию, поднял с пола несколько бумажек, а те, что помельче, сгреб ногой под стол.

— Ну? Чем не любовное гнездышко? Только ящики лучше к стене ставь. А то у меня один раз разъехались…

— Короче, я дома поработаю, — Рома закрыл программу и вытащил флешку.


— Ты чем слушаешь?! Ноги в руки — и к девчонкам!

— Мне завтрака хватило!

— Значит, так, — Вадик дернул на себя Ромино кресло на колесиках и силком развернул горе-донжуана. — Мне Лиза прямо сказала: или пристрой Катю, или никак. Понял? Катю парень бросил, она типа в депре…

— И я его понимаю.

— Ты понималку-то свою засунь, ясно? Понимать он мне тут будет! Ладно ты ушел в отказ, я-то себе ничего в узел завязывать не собираюсь! Так что давай, развлекай Катю — и будь няшей. И потом брошенные девушки — это ж самое оно! Самооценка ниже плинтуса, и эта их фишка, что надо клин клином…

— Придурок, — Рома обреченно закатил глаза.

— Ты мне еще спасибо скажешь! А то на Юну решил губу раскатать… И кто после этого придурок?

— Черт, Юна! — Рома хлопнул себя по лбу и развернулся обратно к компьютеру. — Она ж на конкурсе согласилась участвовать!

— Да?! — тут же оживился Вадик. — Ты ей уже втер фотосессию, визаж, наряды?

— Не, возьмем из вчерашних. Вот я как раз думал: лучше вот эту, где у нее слезы — или сеновал? На сеновале, правда, все видно, а там простыня… Вдруг по цензу не пройдем? Сварщица, конечно, огонь, но…

— Ты рехнулся, да? Смысл конкурса в чем был? Чтобы денег стрясти. Какой на хрен сеновал? И мы еще за него мало взяли, я вчера полночи мотался и искал, куда это сено подкинуть незаметно. Менты, сволочи, докопались. И камеры везде понатыканы. Чуть не сдох таскать туда-сюда! Пришлось раскидать по газону, типа таджики косили и не убрали.

— Я просто хочу поднять ей самооценку!

— Ты «Модный приговор», что ли, самооценку поднимать? Нам студию окупать надо!

— Мы этот месяц и так за ее счет отбили.

— А надо следующий! — злился Вадик. — Балды кусок.

— Во-первых, она сказала: никаких больше сессий, — Рома листал вчерашние фотографии на предмет самой удачной. — Она тоже не дура! Будешь ее так доить, она и от свадьбы откажется. Во-вторых, в платьях и нарядах все будут. А мы можем побить их интересным форматом. Конкурс от лондонского журнала, а они до чертиков любят все оригинальное… Вот! Смотри, тут и сено, но вроде грудь прикрыта… А взгляд какой, взгляд! И эти рябиновые бусы… А? Скажи, бомба?!

— Тротил, — скептически фыркнул Вадик. — Ладно, шли эту. Зато хоть засветимся… Кто депутатскую дочку снимал? «The CuCkoo’s Nest». И все как повалят, как повалят… Цену загнем…

— Не-а, — Рома открыл страницу конкурса. — Она под псевдонимом хочет. Вот тут адрес надо на кириллице или латинице?

— Вы что, двинулись оба?! Какой псевдоним?! А пиар?!

— А я тебе скажу, какой, — Рома отпихнул друга, который от возмущения уже чуть ли не в ухо плевался. — Ей жених не разрешает. Папаша у нее — тоже тот еще фрукт. Я погуглил. Ты будешь ему объяснять, с какого рожна мы его дочь голышом в западном конкурсе вывесили?

— Так конкурс-то в России… И журнал на русском…

— Вот-вот, — закивал Рома. — Так ему и говори. И ничего, что это филиал, а головной офис в Лондоне. Считай, взял Юну, к парашюту привязал — и в тыл врага с вертолета сбросил. Да, Куприянов? Ты, я смотрю, бессмертный?

******

— Тебе уже кто-нибудь говорил, что ты кайфолом? Вот запиши, — Вадик презрительно хмыкнул, но он компьютерного стола отошел.

Рома снова взялся заполнять анкету к конкурсу. По-хорошему, эти должна была заниматься сама Юна, но Рома по одному ее голосу понял, что рассчитывать на нее нельзя. Мадам Я-не-такая могла слиться в любую минуту, а этого Рома допустить не хотел. Кто знает, может, из него и вправду вышел бы отличный гей. Нет, не потому, что Вадик за время долгой работы в студии бок о бок начал пробуждать нежелательные чувства. Просто в образе нетрадиционного парня Рома добился от девушки такого доверия и расположения, которого не видел еще никогда. Дружить с девочками он не умел, отношения запарывал легче, чем контрольные по математике. А сейчас вдруг осознал, наконец, что по-настоящему понял женщину. На каком-то интуитивном уровне ощутил, как ей нужна поддержка, крепкая рука, которая бы не за зад схватила, а вытянула бы из плена собственных комплексов. Кто знает, может, в этом и заключается Ромино призвание? Носить аляповатые пиджаки с шейными платками, жеманничать, чтобы никому в голову не пришло видеть в нем мужика, и в этом скафандре беспробудного гейства раскрывать девушек, помогать им поверить в себя и обрести гармонию?.. Да, кое-что все же придется завязать в узел, но ведь для высшей цели!

Сначала Рома злился, когда Юна зажималась и вдруг ни с того, ни с сего расчехляла невидимый хлыст для самобичевания. Симпатичная девушка с не самым отвратительным женихом из обеспеченной семьи. Да-да, Рома и Игоря тоже проверил: на альфонса ревнивый зануда не тянул. А ведь некоторые дамы и в тридцать с гаком замуж не могут выскочить! С куда более стандартной фигурой. Так в чем проблема? Только во вредной маме и недалеком женихе?

Рома копнул глубже и нашел информацию про отца Юны. И вот тут-то пазл сошелся. Мощный лысый политический всадник со зловещими бровями. Парочки видео в интернете со скандалами на заседаниях Мосгордумы Роме хватило, чтобы руки зачесались от желания запустить сетевой мем «Брови Лебедева». Юнин батя, — а именно так его хотелось называть, — пугал одним своим видом, а уж стоило ему открыть рот… Если бы Рома рос под таким прессом, может, и он бы шарахался от камер, писался по ночам лет до тринадцати и женился на первой встречной, лишь бы только она забрала его из отчего дома.

Да, конкурс мог наделать проблем. И не столько Юне, сколько «Кукушкиному гнезду». Всех опасений Рома, разумеется, Вадику не озвучил. И самому-то было страшно, а уж Вадик, далекий от благородных порывов, тут же зарубил бы идею на корню. Но какое-то десятое чувство подсказывало Роме, что участие в проекте, нацеленном на бодипозитив, необходимо Юне, как воздух. Она могла упираться, не верить жениху, не верить фотографам, списывая их комплименты на меркантильность. Но вот сотни объективных голосов и мнение экспертов ей придется услышать. Рома видел, какой может стать Юна, если позволить ей немного расправить крылья. И искренне хотел, чтобы именно такой она и осталась. Как в сказке: собирался сжечь лягушачью кожу Юны Прекрасной, чего бы этого ни стоило.

— А какой псевдоним ей дадим? — Ромины пальцы зависли над клавиатурой.

— Какая разница? — Вадик метался по студии от нетерпения: мыслями он уже явно был на свидании со своей болтушкой Лизой. — Иванова, Петрова, Сидорова…

— Нет, надо подумать… Это слишком просто…

— Так и надо просто! Давай уже, если мы опоздаем на сеанс, придется все перекручивать!

— С именем я не уверен, но Юля — само напрашивается, да? — Рома задумчиво склонил голову набок.

— Да-да, — нетерпеливо отозвался Вадик. — Юля Сидорова. Блеск! Идем?

— А если она выиграет? Ну, чисто теоретически, — колебался Рома. — И захочет работать моделью… Юля Сидорова — как-то скучно…

— Тогда Каролина Вагнер. Доволен? — Вадик чуть ли не подпрыгивал у двери, как собака, которая услышала заветное «гулять».

— Ты дурак, что ли? Какой Вагнер?

— Пофиг, Рома!.. — Вадик страдальчески застонал, потом вдруг сорвался с места, торопливо постучал по клавишам, громко шарахнул по «энтеру» и хлопнул в ладоши. — Все. Давай, переодевайся — и едем!