Снимай меня полностью

— Ты что там вбил? — опешил Рома. — Хоть бы посоветовался… Дай проверю… Чего?! Юля Кулешова? Моя фамилия? Совсем охренел? Как я ей это объясню?

— А чего тут объяснять? Хотела псевдоним? Нате. В следующий раз будет сама придумывать. Давай-давай, шнелле!

Рома все же подчинился, потому что физически больше не мог слушать эти завывания одинокого волка. Нет, из тысяч фамилий дать Юне именно его, Ромину! Это чем надо было думать? И что она теперь решит? Что он заявил на нее права? Что это какой-то намек? Очередное предложение? И ладно бы только Юна. А если история с конкурсом вскроется — а она вскроется, пройди никому неизвестная Юля Кулешова в финал. С журналистов станется: вывесят фотографию на обложку журнала, и любой, кто хоть изредка проходит мимо газетного киоска или выходит из машины на заправке, увидит ее. Не Лебедев, так Игорь, не мама Юны, так кто-то из добрых дружков… Однокурсников, одноклассников… Да хоть кто! Как только человек становится медийным, в его жизни сразу всплывает масса старых знакомых. И как только информация дойдет до отца Юны, тот обязательно решит, что Рома — очередной прохвост, который гоняется за его любимой дочуркой. Да, девяностые прошли. Но Рома не был уверен наверняка, что способы заставить человека исчезнуть резко забылись с наступлением нового тысячелетия. Яды, снайперы, киллеры, несчастные случаи… Почему-то при взгляде на густые брови господина Лебедева Роме казалось, что этот человек разбирается в подобных тонкостях. А нет — так просто выхватит шашку — и прервется славная династия Кулешовых.

Ладно. Если уж помирать — то рыцарем. Ну, или на худой конец — на родительскую дачу. Окопаться под домом, вырыть землянку в парнике — чем не выход? И дождаться пока на лице отрастет такая борода, что родная мать спутает с Марксом и не пустит на порог квартиры.

Вадик, этот неисправимый подхалим, притащил всю компанию на романтическую комедию. Лиза тут же повисла у него на шее, а Катя принялась рассказывать Роме, как ужасно подвел ее мастер в салоне красоты. Слов «архитектура бровей» оказалось достаточно, чтобы перекрыть все голливудские шуточки. Рома устроился в кресле поудобнее, представлял, как загадочный архитектор корпеет над чертежами бровей, рассчитывая нагрузку на череп, утверждает документацию в бровестроительной комиссии, и глупо улыбался. Кате же, чтобы она не возмущала остальных зрителей свистящим шепотом, пришлось купить здоровенное ведро попкорна. Правда, тогда девушка начала хрустеть так, словно вместо челюстей у нее была дробилка для щебня.

Да, возможно, Рома отнесся к Кате слегка предвзято. И если бы не Юна и не подъем в семь утра, все сложилось бы иначе. Встретился бы Рома с Катей на неделю раньше, он бы оценил и трогательную улыбку с чуть выпирающими клыками, как у Киры Найтли. И аккуратный вздернутый носик, и светлые, как ванильный пудинг, волосы. Но сейчас он подсознательно сравнивал девушку с Юной — и результаты оказывались неутешительными. В Кате не было этой глубокой, мягкой женственности, этого полувопросительного взгляда. И улыбалась она слишком просто, не скромничала, не краснела от каждого комплимента. И то, что раздражало Рому сначала в Юне, теперь он отчаянно пытался рассмотреть в Кате. Но, к вящему сожалению, не находил. Он был бы рад отвлечься, переключиться на девушку, не обремененную ревнивым женихом и густобровым родителем, — вот уж кому не помешал бы специально обученный архитектор! — но не мог. Только слышал, как перемалывает Катя попкорн и мечтал заткнуть себе уши. А когда сеанс закончился, с облегчением выдохнул и, сославшись на головную боль, отчалил восвояси.





ГЛАВА 11





ЮНА Лебедева

10 минут

Три недели до свадьбы. Счет уже даже не на месяцы. Один плюс — сессия уже позади, и хотя бы учеба не отвлекает. Но… Какие-то сплошные «но».

У вас было такое: все вокруг бегают, суетятся, что-то говорят, спрашивают, информация мощным потоком? А ты стоишь, разинув рот, и кажется, что все это происходит не с тобой. Мозги скрипят, вот честно.

Я — и выхожу замуж? До сих пор не переварила. Эй, может, кто-нибудь меня разбудит?

Слишком много всего. И время быстрее, быстрее, быстрее… Мамочки, ведь только вчера Игорь сделал мне предложение! Я думала: полгода — это когда там еще будет! Доживу, привыкну. А нет, ничего подобного. Как это я проснусь вдруг — и стану женой? Я, Юна. Не понимаю. Ну что, никто не ущипнет?

Ладно, побежала планировать рассадку гостей. У нас такая огромная доска, что я чувствую себя генералом, который хочет завоевать маленькое государство. Хорошо хоть, что от девичника отказалась, его бы я точно не осилила!

— Ты меня совсем забросила. Так нечестно, — Ирке не хватало только деревянного молоточка, чтобы вынести окончательный приговор.

— Я в запарке. Серьезно… Давай как-нибудь потом… — обессилено простонала Юна, глядя на доску, уклеенную разноцветными стикерами с именами гостей.

— Потом?! — возмутилась Ирка. — Когда ты уже будешь мадам Головкина?

— Головкова, — поправила Юна и добавила шепотом, чтобы не обидеть Игоря: — И то я еще сомневаюсь, что буду менять фамилию…

— Что значит «сомневаюсь»?! — Гоша оскорбленно повернулся к Юне, сжимая в руках желтый листочек с Ивинскими.

Удивительное свойство человеческого слуха! Иногда можно орать, разрывая легкие — и до собеседника не дойдет ничегошеньки. Но стоит только перейти на шепот, как люди начинают ловить каждое слово. Юна закатила глаза. Она не имела ничего против старой доброй традиции носить фамилию мужа, да и к Игорю с его семьей относилась уважительно. Но вот чтобы ее всю жизнь путали с Головкиной? Все же Лебедева — единственный намек на изящность, которой был у Юны.

— Конечно, она возьмет твою фамилию, не обращай внимания, — вмешалась вездесущая мама.

В свое время она выходила замуж наспех, на третьем месяце беременности, хотела успеть, пока талия умещалась в узкое платье. Да и времена были попроще. Перед брачующимися стояла лишь одна главная задача: грамотно проставиться перед родней и друзьями. Теперь же у Елены Геннадьевны появилась возможность вкусить блага всей свадебной индустрии, ни в чем себе не отказывая, поэтому за подготовку она взялась едва ли не более рьяно, чем невеста. Правда, не упускала шанса при случае упомянуть, что смертельно устала заниматься чужими обязанностями.

— Ты не могла отключить телефон? — произнесла Елена Геннадьевна с укором. — Такое ощущение, что мне одной здесь все это нужно.

Юна не посмела ответить, что так оно и есть, вместо этого прикрыла гаджет ладонью и сказала:

— Мам, это Ира! Соскучился человек, что я сделаю?

— Ах, Ира… Ну вот раз соскучилась, передай, чтобы приезжала и помогла лучше.

— Мам! — Юна хмыкнула, качнула головой и снова обратилась к подруге: — Говорю же: полная задница!

— Еще какая полная! — снова вмешалась Елена Геннадьевна. — Думаешь, я не вижу, как ты сачкуешь с диетой?

Юна закатила глаза и отошла в дальний угол гостиной. Если уж самой не спастись от беспощадной материнской любви и ласки, то уж хотя бы перед Иркой не позориться.

— Узнаю тетю Лену, дай Бог ей здоровья, — саркастично протянула Ира. — В общем, так. Считай, это эвакуация. И отказ не принимается, нам срочно нужно вмазать по «космополитену» и посидеть, как в старые добрые. Ясно?

— И-и-ир… — Юна зажмурилась, представляя уютный ресторанчик, веселую подругу и уже чувствуя на языке вкус любимого коктейля. — Не, я не могу.

— Ответ неверный, — отрезала Ирка. — Я хочу тебя, женщина. И прямо сейчас.

— Но свадьба…


— До свадьбы еще вагон времени. Раньше вон люди шли — и расписывались. А вместо музыки и тамады — сосед с баяном.

— Раньше люди в поле рожали.

— Что?! Ты еще и беременна?

— Нет! — Юна покосилась на Игоря. — Еще было бы, с чего…

— Тогда тем более! Ты и я, пьяненькие, веселые — и никаких мужиков. А то потом твой Голованов…

— Головков.

— Да хоть Головастиков! Игорь твой тебя окольцует, посадит под замок — и все. Прощай, молодость. Свадьба, медовый месяц, дети, пеленки… Или что, ты меня больше не любишь?!

— Люблю, конечно, — вздохнула Юна. — Просто момент не самый удачный…

— Да что там она от тебя добивается?! — всплеснула руками мама. — Вот совести-то нет у людей!

— Просто предложила посидеть где-нибудь, — Юна прикрыла микрофон. — Я отказалась. Дай хоть поговорить!

— А знаешь, что? — вдруг подал голос Игорь. — Езжай. Тебе нужна небольшая пауза.

— Правда?! — Юна с надеждой подняла брови.

— Ну, конечно, — он ласково улыбнулся. — Развейся, любимая.

— Своими же руками сажаешь ее себе на шею, — неодобрительно покачала головой Елена Геннадьевна, но Юна ее уже не слушала.

Временами она вообще не понимала, как так вышло, что она согласилась стать женой Игоря. Когда он занудствовал, упрекал по мелочам в лучших маминых традициях, Юна начинала сомневаться, знает ли она вообще своего будущего мужа и не совершает ли непоправимую ошибку. И в те моменты, когда сомнения достигали критической отметки, Игорь вдруг делал что-то такое хорошее, доброе или милое, что Юна снова чувствовала себя на своем месте. Вот и сейчас получив от жениха временную амнистию, Юна подумала, что идея выйти замуж была не так уж плоха.

— Спасибо! — она подлетела к Игорю и в порыве нежности прижалась губами к его губам.

Он обнял ее, погладил по голове — и Юна, не помня себя от радостного предвкушения, вернулась к разговору с Иркой:

— Меня отпустили! Где встречаемся?

— Другое дело, — довольно отозвалась та. — Заеду за тобой на такси. Я тут недалеко, тебе много нужно времени, чтобы собраться?

— Дай мне десять минут! — и, перепрыгивая, через ступеньку, Юна рванула наверх в свою комнату.

— Только много не пейте, — крикнул вслед Игорь. Впрочем, оба понимали, что это всего лишь формальность.

Юна не обманула: по части сборов ей не было равных. Она стояла у подъезда в полной боеготовности уже через семь минут после того, как положила трубку. Так давно они не виделись с Ирой, столько всего хотелось рассказать, обсудить, что даже руки дрожали, как перед свиданием. И, едва завидев желтую машину с шашечками, Юна тут же кинулась к ней.

Ирка по своему обыкновению цвела и пахла. Вот уж из кого бы вышла идеальная модель! Добрая половина женского населения планеты убила бы за такой естественный оттенок рыжины, а сама Юна периодически завидовала ладной фигурке. Худая — но не плоская, подтянутая — но не чересчур мускулистая… Одним словом, ведьма.

— Куда едем? — клюнув подругу в щеку, Юна возбужденно сжала сумочку. — «Ламберджек»? «О2»? «Фаренгейт»?

— У, да у кого-то трубы горят, — усмехнулась Ирка. — Нет, дорогая, мы едем в «Тики».

Юна довольно откинулась на спинку сиденья, мурлыкая про себя танцевальную песенку. Вечер обещал быть чудесным. В «Тики» они раньше частенько зависали с Ирой и другими подружками. Яркое местечко в гавайском стиле как нельзя лучше подходило для девичьих посиделок. И сейчас, выйдя из такси и увидев знакомое здание, Юна почувствовала прилив ностальгии.

— Давай-давай, любоваться будешь внутри, — Ирка легонько подтолкнула ее в спину. — Шагай.

Юна послушно потянула на себя дверь, перешагнула через порог — и замерла в растерянности.

*************

Бар был совершенно пуст.

— Ир, а где… — начала Юна, но тут на нее обрушился шквал голосов:

— Сюрпри-и-из!!! — народ хлынул из-за углов, из-под столов, из-за барной стойки.

— Погодите… Вы чего…

— Де-вич-ник, де-вич-ник! — хлопая, скандировали подружки, одноклассницы и однокурсницы Юны.

— Ты же не думала, что отделаешься без вечеринки, — шепнула Ирка и нацепила на Юну ободок с маленькой фатой. — Вперед! Бар только наш до самой ночи.

— А Игорь…

— Да знал твой Игорь, успокойся, — ухмыльнулась коварная рыжая ведьмочка. — Не такой уж он пентюх.

Юна хотела было уточнить, с чего это ее будущий муж — пентюх, но не успела: хорошенько подогретые гостьи кинулись на нее со всех сторон. Кто с обнимашками, кто с поцелуями, все одновременно выкрикивали поздравления и напутствия, лишив Юну малейшего шанса разобрать слова. Она лишь кивала, улыбалась, стирала с щек очередные следы от помады, тут же получая новые отпечатки женской дружбы.