Смутные времена Лепрозория

— Не интересно. Лучше бы рассказала о планах херувимов, — Райга проглотил последний кусочек кровавого лакомства и облизнулся.

— При всем желании — я просто выполняю приказы главы охотниц, — Нэм пожала плечами и прижалась к его руке щекой.

— Никакой политики? — Райга обогнул чету мешкающих медведей и пошел на голос, призывающий гостей. Может хоть там все перестанут обращать такое пристальное внимание на непутевую охотницу.

— Очень даже политика, но совершенно не связанная с кошками, — Нэм дернула за локоть, требуя идти медленнее. Она будто специально красовалась, чтобы у всех появилась возможность раскрыть ее.

— И ты расскажешь только после фестиваля?

— И только если ты выполнишь уговор, — усмехнулась она. — Сегодня ты — моя пара!

Они вышли на площадку, на маленькой сцене которой готовилось представление. Там стояла одна только арфа и маленький стул к ней в придачу.

По ступеням взошла осьминожиха в расшитом кружевом корсете — щупальца были в тон коже. Она расположилась на стульчике, тронула щупальцем одну струну и запела.

Щупальца перебирали струны, на осьминожьей юбке растекались узоры как будто бы в такт музыке, а голос разливался волной.

Но Райга не мог отделаться от мысли, как это, должно быть, было больно. Красиво, но больно. Щупальца для такого не приспособлены, и острые струны царапают их, режут и рвут.

Нэм дернула его за рукав и, встав на цыпочки, прошептала:

— Мы танцуем, не спи!

Он тут же встрепенулся и огляделся. Все медленно танцевали, кто парами, а кто просто встав кругом и взявшись за руки.

— Ну?

И он обнял ее за талию и взял за руку.

Последний раз это приходилось делать с бочкой на колесиках. Лигейя всегда хотела танцевать, как все нормальные — двуногие, но получалось только в бочке на колесиках или под водой.

У нее всегда были влажные прохладные ладони, а на талии начиналась золотая чешуя, которая от долгих танцев над поверхностью воды сохла и царапала кожу. От нее исходила прохлада, приятная и успокаивающая, а край бочки постоянно выплескивал воду на штаны и лапы.

Нэм же была совершенно другой. Теплые маленькие руки были шершавыми от грубой работы. На талии был такой же теплый хлопок, но даже если снять его… хотя зачем даже думать об этом?

От нее веяло чем-то теплым. Она не успокаивала, она как будто разжигала.

И этот взгляд… Не томный златоглазый, а какой-то слишком спокойный. Как будто ей не три десятка, а больше сотни.

Нэм улыбнулась, оголив крохотные клыки — единственное звериное, что осталось.

— Ты хоть слышишь, под что танцуешь, а то даже в такт не попадаешь?

— Задумался, — отмахнулся Райга, подхватив ее за талию и покружив.

И она не разлилась смехом, будто золото, нет… Она только прищурилась. Как будто бы тоже оценивала.

Осьминожья певица замолчала, и площадка тут же разразилась аплодисментами.

Но музыка и танцы никуда не исчезли. Заиграли музыкальные инструменты в руках лошадей — подарок округа Быка.

Один из волков подошел и протянул руку Нэм:

— Я могу забрать вас на танец?

Райга сжал ладонь Нэм и вопросительно посмотрел ей в глаза. Она мягко улыбнулась и кивнула волку:

— Да-да, конечно! — и выскользнула из объятий.

Ее закружили в танце в нескольких метрах — у сцены. А Райга стоял, не зная, что делать.

Просто смотреть? Как она танцует и хохочет, будто у нее здесь не задание, а охотничий отпуск. Но что вообще она рассчитывает в таком виде?

Как будто сама на неприятности напрашивается.

Райга повернулся на звук арфы, но за нее села пышногрудая телица, а не осьминожиха. Она тоже запела, но не так нежно, как морская дева. А когда Райга обернулся к Нэм, та исчезла.

Он подошел к тому месту, где танцевали волк и охотница, принюхался. Запахов было слишком много, тут и пот танцоров, и пролитый алкоголь, и звериная плоть. Но охотницы ни следа.

И можно было развернуться и отправиться отдыхать, чтобы после выследить охотницу и выяснить, за чем она пришла. Если она выживет.

Может потому она и просила побыть ей парой? Тогда ей стоило взять кого-нибудь из Волков, толку было бы больше.


Или же ей просто нужна была защита — подстраховка на фестивале. Кто-то, на кого можно все свалить, например. Или просто кто-то, кто может защитить. Ведь это и подразумевается, если ты в паре.

Наверное.

Райга глубоко вздохнул и побрел по единственной тропе вдоль шатров, ведущей от сцены. Протиснулся сквозь толпу и снова принюхался.

Нет, охотницей и не пахло.

Он шел все дальше по рядам, на каждой развилке и площадке выбирая тот путь, что был ближе к лесу. Предположим, что ей хватило ума держаться деревьев, чтобы иметь возможность сбежать.

Запахи менялись один за другим, будто бы волнами накатывали до и шлейфом стелились после. Влажный запах мокрого тряпья и дерева — какие-то фестивальные игры. Снова сладости — островок с угощениями пчел. Алкоголь, что-то горелое, мясо, ароматные фрукты — праздничный стол.

Райга внюхивался и вслушивался, бродя по фестивальным улочкам, пока не услышал ее голос. Встревоженный и будто бы даже напуганный. Не стоило ей уходить с Волком.

На деревьях что-то замелькало, и Райга вскинул голову, оглядываясь. Но не заметил никого. Точно слышал, и там точно кто-то был, но этот кто-то хорошо прятался.

Нэм коротко вскрикнула.

Дело дрянь.

Райга выбежал к шатрам, у которых была Нэм, ожидая увидеть Волчью охрану, но застал только Быков. И Нэм в их круге, беззащитно выставившую руки перед собой.

И не то что бы с ней просто беседовали — Быки при беседе не покачивают палицами и кистенями. И обычно они не дышат так, что кольца в их носу начинают качаться. Так делают Быки только собираясь убить.

Райга нырнул под руку одного из них и встал за спиной Нэм.

— А тебе всегда так везет? — бросил он через плечо, вынимая из ножен танто.

— Лучше бы ты не приходил, — процедила сквозь зубы Нэм и запустила руку под юбку. — Ты только что все испортил.

Она вытащила извитый нож и перекинула его обратным хватом.

Быки замерли, уставившись на оружие в ее руках.

Но лишь на мгновение.

Короткий взмах, и шипастая булава, описав дугу, обрушилась на нее. Нэм увернулась, скорректировав траекторию ножом. Пригнулась от следующего удара. Ушла от следующего. И следующего. Как и Райга, отбивший несколько ударов других Быков.

Самым разумным было бы просто сбежать. Против ударно-дробящего с ножом — самоубийство.

Использовать же огонь — слишком чревато. Он перекинется на шатры, они вспыхнут, как сухая листва, и весь фестиваль будет уничтожен быстрее, чем все успеют отреагировать. А потушить не сможет никто.

Нэм отскочила Райге под ноги и тут же встала спиной к спине.

— Надеюсь, ты быстро бегаешь, — хмыкнула она.

А после, сунув два пальца в рот, свистнула.

И то, что раньше было лишь мельканием на деревьях, осыпало стрелами Быков.

Нэм толкнула Райгу в спину.

— Давай, деру! — рыкнула она, срываясь на бег.

И Райга последовал за ней. В густую чащу леса. По виляющим тропам между кустов, пней и упавших деревьев.

Нэм остановилась только в овраге и, сев на один из пней, скинула обувь.

— Ненавижу туфли, — фыркнула она и, привстав, поправила юбку. — И платье я тоже ненавижу!

Райга медленно подошел и сел на камень напротив:

— Сама так вырядилась. Между прочим, если бы так не «замаскировалась», проблем бы не было.

Нэм удивленно вскинула брови, а потом засмеялась.

— Ты что, решил, что я там одна? И что я пытаюсь от кого-то прятаться? — сквозь смех спросила она и смахнула слезы. — Ты серьезно?!

Райга прищурился и снова оглядел ее с ног до головы. Дурацкое платье, в котором не спрячешь ничего, кроме ножа, неудобные туфли, прическа, показывающая, что даже звериных ушей нет. Это была самая наивная маскировка из всех, которые вообще можно было придумать. Если бы существовал конкурс на худшую маскировку, Нэм не было бы равных. Весь ее вид буквально кричал — смотрите, я Охотница Его Величества, и я одета как вы, но чтобы вы видели, что я не как вы.

— Я знаю, что я не похожа на них, — отсмеявшись, сказала она. — У меня дома есть зеркало, представляешь?

Райга фыркнул.

— И в нем не отражается вторая пара ушей и звериный нос. В том зеркале я обычная Охотница из старого поколения, до реформ в Имагинем Деи, — она усмехнулась и посмотрела куда-то в сторону. — А еще я ученица Алисы, и меня многие знают в лицо. Слишком оно узнаваемо.