Смерть Гитлера

Итак, немолодой судмедэксперт дотошно и тщательно исследует помещение. Прихожая занимает всего несколько квадратных метров. Менее десяти. Освещение слабое, но его глаза к этому приспособились. Ему передают записи допросов Линге. Но не все. Только те, которые могут ему помочь понять топографию места происшествия. Место, где Гитлер находился на диване, в каком положении было его тело, где был произведен выстрел… Кровь, надо найти следы крови.

Судмедэксперт ищет. Если самоубийство произошло из огнестрельного оружия, то обязательно должны быть следы крови. Диван цел, он не испорчен, не разрушен. Это дает шансы. Семеновский приказывает снять подлокотники. На них хорошо видны темные потеки. На стенах он также обнаруживает следы, как он считает, от крови. Но, по его мнению, это не брызги, вызванные выстрелом в голову, а следы, оставленные во время перенесения тела.

Эксперт мысленно воссоздает сцену. Еще теплое тело диктатора. Из него обильно течет кровь. Конечно, его завернули в одеяло, но оно также быстро пропитывается кровью. Тело выносят в спешке, и капли крови попадают на пол, на стены. Семеновский выходит из прихожей, расталкивая солдат, которые к нему приставлены. Он даже не обращает на них внимания, будучи полностью поглощенным прошлым. Он прикрывает глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Итак, 30 апреля 1945 года, последние верные соратники фюрера переносят его тело в сад. И судмедэксперт обнаруживает кровь немного дальше, в коридоре, но не только. Ее следы от прихожей кабинета Гитлера идут до самого верха лестницы, ведущей к выходу из бункера.

Судмедэксперт перечитывает протоколы допросов тех, кто участвовал в переносе безжизненного тела Гитлера 30 апреля 1945 года.

Гюнше: Я сразу же отправился в конференц-зал бункера, чтобы сообщить собравшимся там о смерти Гитлера. Они последовали за мной к прихожей, где лежали два безжизненных тела – фюрера и его жены. Мы завернули их в одеяла. Затем тела были перенесены через конференц-зал, а потом через главную комнату до лестницы, которая ведет к выходу из бункера.

Линге: Тело Гитлера было завернуто в одеяло, а потом мы с Борманом понесли его. Я держал за ноги, а он за голову.

Свидетельства совпадают со следами, обнаруженными в бункере. Результаты анализов подтвердят, что это действительно следы крови.

Кроме следов крови участники дополнительного расследования отмечают еще одно важное вещественное доказательство: два куска черепа, извлеченные у входа в бункер Гитлера. Они находились именно в том самом месте, где год назад были обнаружены два предполагаемых трупа Гитлера и его жены. Костные останки были найдены на глубине 60 сантиметров. Семеновский анализирует их и приходит к выводу, что они являются фрагментами одного и того же свода черепа. Он складывает их в единое целое. По его мнению, кости принадлежат взрослому мужчине. Конечно, отверстие на макушке не ускользает от его внимания. Он тут же выдвигает предположение, что это отверстие от выстрела из огнестрельного оружия. Угол выходного отверстия говорит о том, что выстрел был произведен снизу вверх, справа налево и кзади. Скорей всего, в рот или под нижнюю челюсть. А не в висок, как говорил Линге.

А не солгал ли камердинер Гитлера по этому поводу? У советских следователей большие сомнения в надежности его показаний. Они уже нашли нестыковки в его показаниях о самоубийстве. В частности, в том, что касается выстрела в кабинете Гитлера. Это было во время допроса 28 февраля 1946 года.

Вопрос: В Ваших предыдущих заявлениях Вы указали, что 30 апреля Вы стояли перед апартаментами Гитлера и что около 16 часов Вы услышали выстрел и почувствовали запах пороха. Вы помните, сколько выстрелов Вы слышали, один или два?

Линге: Я должен признаться Вам, что мои предыдущие показания по этому поводу были неточными. Я не слышал выстрела. Я только почувствовал запах пороха. И, почувствовав этот запах, я отправился сообщить Борману, что произошло самоубийство.

К концу февраля 1946 года Линге почти полностью деморализован. Он похудел на десяток килограммов, по всему его телу следы от укусов насекомых. Вот уже несколько недель он почти не спал. Но именно этого добивались советские следователи. Именно поэтому его и допрашивали с краткими перерывами между 22 часами и 5 часами утра. Некогда горделивый камердинер Гитлера лишился всего своего лоска. От него так воняет, что даже ему самому это невыносимо противно. Такая специальная подготовка как раз и заточена на то, чтобы заставить его заговорить. И это приводит к успеху. После того как он в долгие бессонные ночи беспрестанно отвечал на вопросы советских следователей и слышал от них угрозы смерти, бывший эсэсовец просит пощады. Его глаза погасли, рот беспрерывно кривится в жалкой гримасе. Он больше не желает хранить эту тайну. Такую тяжелую тайну. Ту, что ставит под сомнение двойное самоубийство Гитлера: яд, а затем выстрел.

Следователи не могут прийти в себя. Еще одна уловка этого несчастного нациста? Вопросы сыплются без перерыва.

Вопрос: Как Вы можете объяснить то, что, находясь вблизи от кабинета, не смогли услышать выстрела? Особенно если это был выстрел из вальтера [оружие, широко используемое нацистами. – Прим. авт.], как Вы сами сказали.

Линге: Вероятно, выстрел прогремел, когда я на какое-то время отлучился и вышел в коридор. Когда через несколько минут я вернулся, то почувствовал запах пороха и тут же пошел в конференц-зал, где ждал Борман. Я сказал ему, что все кончено.

30 апреля 1945 года, около 16 часов, Линге клятвенно заверял последних обитателей бункера, что он слышал этот злосчастный выстрел. Так, по крайней мере, заявлял советским следователям Гюнше.

Вопрос: Кто первым узнал о самоубийстве Гитлера?

Гюнше: Линге. Он стоял перед дверью апартаментов Гитлера, недалеко от прихожей. Около 16 часов он услышал выстрел.

[…]

Вопрос: Как Гитлер покончил с собой?

Гюнше: По словам Линге, Гитлер застрелился в висок.



Значит, Линге солгал всем. Он только что в этом признался. Остается выяснить, лгал ли он только о выстреле… Действительно ли может быть такой сильный запах пороха, если выстрел был всего один, да и возможно ли почувствовать его через двери, специально предназначенные для защиты от химической атаки?



Допрос Линге продолжается.

Вопрос: Была ли в апартаментах Гитлера хорошая вентиляция?

Линге: Да. Все комнаты апартаментов Гитлера были оснащены вентиляцией, потому что он не выносил запаха табачного дыма. Впрочем, он вообще был очень чувствителен к запахам.

Вопрос: Какие двери были между Вами и его кабинетом и были ли они закрыты?

Линге: У обоих помещений были двери. Все они были двойные и в момент самоубийства они были закрыты.

Вопрос: Как Вы могли почувствовать запах пороха от выстрела из пистолета, если была хорошая вентиляция, было несколько дверей, все они были двойные, а кроме того закрытые?

Линге: Я могу лишь подтвердить, что почувствовал запах пороха. А как этот запах дошел до меня, этого не знаю.



Ответы камердинера становятся все более сбивчивыми. Их непоследовательность не ускользает от следователей.

Вопрос: Почему во время предыдущих допросов Вы неоднократно заявляли, что слышали выстрел, донесшийся из прихожей Гитлера, а затем сообщили Борману о его самоубийстве?

Линге: Я так сказал, потому что мое свидетельство о самоубийстве Гитлера могло Вам показаться недостоверным из-за всех этих неясных мест. И тем вызвать Ваши подозрения. Вот почему я утверждал, что все время находился у дверей апартаментов Гитлера и слышал выстрел.




Эта существенная ложь была обнаружена только за три месяца до начала дополнительного следствия в Берлине. Криминалист Семеновский отмечает это в своем отчете. И, не колеблясь, отвергает версию Линге о выстреле в висок. Тем не менее он поддерживает версию бывшего камердинера о том, что человек, сидевший на диване, получил пулю в голову.

Судя по очень большому количеству брызг и потеков крови на диване, следует признать, что ранение это сопровождалось обильным излиянием крови наружу и потому его должно отнести к разряду, по меньшей мере, опасных для жизни. Потерпевший в момент ранения сидел в правом углу дивана, около ручки, о чем свидетельствует наличие потеков и брызг крови только у правого бокового края дивана. Рана была нанесена в тот момент, когда жертва сидела в правом углу дивана, рядом с подлокотником […] Такое расположение брызг и потеков крови на диване, а также характерный вид их говорят о том, что ранение локализовалось на голове, а не в области грудной клетки или живота […]

Повреждение головы произошло от выстрела в голову, а не от удара по голове каким-либо тяжелым, твердым, тупогранным предметом, что доказывается отсутствием брызг крови на спинке, над диваном и на раме спинки дивана. После повреждения головы раненый потерял сознание и некоторое время оставался неподвижным с наклоненной в сторону правой ручки головой.

С помощью такого протокола Семеновский мог бы просто уничтожить результаты следствия, проведенные Смершем в июне 1945 года. Вот только нет доказательств, что эта кровь принадлежит именно Гитлеру. Анализы крови, взятой из потеков на ручках дивана, показали, что это кровь группы А. По заявлениям его личного врача доктора Морелля, именно этой группы была кровь у Гитлера. Но такая же группа крови у миллиона немцев. Из-за отсутствия возможности осмотреть труп, который находится в распоряжении Министерства госбезопасности, работа Семеновского остается незавершенной и неполной. Разгневанный пожилой криминалист берет на себя дерзость лично обратиться к министру Виктору Абакумову. Его докладная записка говорит о ситуации напрямую, без обиняков.

Учитывая то, что первое вскрытие было проведено небрежно – не исследованы костные изменения в области вхождения аорты, не произведены заборы ткани от жизненно важных органов на предмет обнаружения следов цианистого калия – и по причине того, что трупы были недоступны для повторного, более тщательного вскрытия, первый отчет, составленный в мае 1945 года, можно считать только предварительным. Соответственно, настоящая комиссия считает невозможным сделать окончательные выводы по данному делу.

Политическая система СССР не имеет обыкновение выставлять на обзор недочеты руководителей. Результаты берлинской миссии могут стать взрывоопасными. Особенно в конце весны 1946 года. Москва переживает новую серию чисток. Как всегда, Сталин действует в одиночку и жестко. Он свергает одних, продвигает других, разжигает обиды между своими соратниками, чтобы лучше их же и контролировать. В немилость попадают даже крупные фигуры, даже очень крупные, особенно крупные. Это не только генералы, но и видные представители интеллигенции.

Не избежал этой участи и столь популярный маршал Жуков. 3 июня 1946 года тот, кто стал победителем во многих битвах против нацистов, снят с должности главнокомандующего сухопутными войсками и заместителя министра обороны СССР. Его обвиняют в том, что он, в частности, «утерял всякую скромность и увлекся чувством личной амбиции». Такая напыщенная риторика, которая могла бы относиться и к самому Сталину. Есть только один человек, чье положение укрепилось в этой волне отставок, – это Абакумов.

Получив доклад доктора Семеновского, министр внутренних дел Круглов не представляет себе, что с ним делать дальше. По существу, выводы доклада его почти не удивляют, и при любой «умиротворенной» политической системе он был бы этим докладом удовлетворен. Его министерство хорошо потрудилось на ниве восстановления исторической правды. Но он по опыту хорошо знает, что нападать на любимчика Сталина рискованно, можно попросту потерять все, исчезнуть. Он не хочет закончить так, например, как его коллега, нарком авиационной промышленности Алексей Иванович Шахурин, который был сначала снят с должности, а затем приговорен 11 мая 1946 года к семи годам ГУЛАГа. Его преступление? Он разочаровал Сталина в качестве выпускаемой продукции, самолетов для ВВС.

Тщательно все взвесив и обдумав, Круглов решил сохранить благоразумие и осторожность. И старый судмедэксперт продолжит трудиться впустую. Его работа так и останется тщательно спрятанной на дне ящика стола, подальше от глаз советского тирана.

17 июня нацистские военнопленные возвращены в Советский Союз. Операция «Миф» подходит к концу. Тайна смерти Гитлера сохранится еще на долгие десятилетия.





Лето 2017 года




В Москве идет дождь.

Конец июня. Больше двух месяцев прошло с того провального визита в российскую столицу. Два месяца, в течение которых мы пытались уговорить Александра, нашего координатора из МИДа, помочь нам получить разрешение провести исследования зубов Гитлера. Но Александр улетучился. Нам не удается связаться с ним ни по телефону, ни по электронной почте. Мы заблокированы. Что ж, расследование закончено? Тупик после полутора лет отчаянных усилий?

Все это время наши собеседники постоянно кормили нас обещаниями. «Да, конечно, мы одобряем такие исследования, череп? зубы? Вы этого хотите? Приходите, мы вас ждем!» Таинственные аббревиатуры (ГА РФ, МИД, ЦА ФСБ…), административные тонкости, неясность иерархических порядков, мы-то думали, что приручили их всех. Мы терпеливо относились к разногласиям, возникавшим между ними, к проявлениям их корпоративных амбиций. Мы смиренно переживали даже неожиданные потери некоторых из тех, с кем были в контакте. Потери как в прямом, так и в переносном смысле, так как один из сотрудников, кто сочувствовал и помогал нам в ГА РФ, скончался от инфаркта зимой 2017 года.

Постоянно мы чувствовали, что, когда открывалась одна дверь, захлопывалась другая. Но это было не так уж и важно, ибо у нас не было выбора. Ведь последние останки Гитлера, или так называемые его останки, находятся в России. И нигде больше. Этот бесспорный факт делает их обладателей хозяевами положения и дает огромную власть руководителям российских ведомств. Власть решать, кто может их изучить. Кто и когда.

И так продолжается с 5 мая 1945 года, с того момента, когда в саду канцелярии Третьего рейха бойцы Красной армии обнаружили предполагаемый труп Гитлера. Мы догадываемся, что за эти более семидесяти лет мы далеко не первые, кто пытается уговорить Москву. Все эти ухищрения, чтобы расположить к себе тех, от кого зависит решение, мы с Ланой называем «танец живота». Как и в знаменитом восточном танце, при этом мы должны улыбаться, постоянно улыбаться, несмотря на бесцеремонное и необязательное отношение тех, с кем имеем дело. Несмотря на то что они систематически не соблюдают время назначенных встреч, то дают допуск, то отменяют его в последнюю минуту…

Нам остается лишь самим сохранять спокойствие, пытаясь при этом разогреть у представителей другой стороны желание, желание допустить нас к этим историческим артефактам. Это окольный путь, но ведь мы просители. Были другие до нас, кто прошли через это Кавдинское ущелье[63]. И гораздо более знаменитые.

ВОЕННАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ В ГЕРМАНИИ(США)

Начальник разведывательной службы АПО[64]

742

8 января 1946 года



Дорогой генерал!

Имею честь передать Вам фотокопии следующих документов:

письмо Мартина Бормана адмиралу Дёницу;

свидетельство о браке Гитлера и Евы Браун;

личное завещание и политическое завещание Гитлера.

Эти документы были недавно обнаружены в американской зоне. Наши эксперты по документам установили, что они, несомненно, подлинные.

Я уверен, что эти документы будут интересны Вам и Вашим сотрудникам.

Примите заверения в сердечной дружбе,

Искренне Ваш,

Т.Д. Кениг

полковник, временно исполняющий обязанности начальника разведслужбы Управления главного штаба