Смерть Гитлера
Часть 24 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Генерал-майору А. СИДНЕВУ
Центральная комендатура,
Луизенштрассе, 58, Берлин
Начиная с союзников, уже в мае 1945 года. В то время в Берлине англо-американо-французские штабы пытались задобрить своих советских «коллег», чтобы получить от них информацию о Гитлере. Они щедро предлагали им секретные документы. С надеждой получить что-то взамен.
Подчеркнуто дружелюбный тон письма, направленного одним руководителем спецслужбы другому, не вписывается в тогдашнюю реальность. В Берлине отношения между союзниками и советскими представителями ухудшились уже в начале 1946 года. Русские отказываются делиться своими данными по делу Гитлера, и окончательная точка разрыва неотвратимо приближается. Американский полковник Кениг не может этого не знать. Его письмо выглядит как последняя попытка примирения, как протянутая рука.
Примирения, которое нисколько не волнует сурового Алексея Сиднева. Этот советский генерал тридцати девяти лет, представитель Смерша, а затем НКВД в Берлине, уже отчасти знаком с документами, переданными американцами. В частности, с завещаниями Гитлера. Англичане ему прислали их неделю назад. Вероятно, это была инициатива, о которой англичане не поставили в известность своих американских друзей.
Главный штаб,
Контрольная комиссия по Германии
Британский сектор
Группа разведки
31-12-1945
Берлин
Назначение: генерал-майору СИДНЕВУ
Начальнику главразведуправления,
Генеральный штаб Красной армии
БЕРЛИН.
Содержание: завещание Гитлера.
Прилагается ксерокопия обнаруженного завещания Гитлера. Передано в британскую прессу 30 декабря 1945 года.
Подпись: капитан ВОЛИС
Скоро такие «подарки» союзников прекратятся. 5 марта 1946 года Уинстон Черчилль произносит в штате Миссури США, в Вестминстерском колледже, свою знаменитую фултонскую речь в присутствии президента США Гарри Трумэна. После поражения на парламентских выборах в июле 1945 года Черчилль уже не премьер-министр Великобритании, но он остается политиком международного масштаба. Он будет первым, кто публично выразит беспокойство по поводу агрессивной политики Советского Союза.
На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников, пала тень. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистских и верообратительных тенденций […] От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес […] Если сейчас Советское правительство попытается сепаратными действиями создать в своей зоне прокоммунистическую Германию, это вызовет новые серьезные затруднения в британской и американской зонах и даст побежденным немцам возможность устроить торг между Советами и западными демократиями. Какие бы выводы ни делать из этих фактов, – а все это факты, – это будет явно не та освобожденная Европа, за которую мы сражались. И не Европа, обладающая необходимыми предпосылками для создания прочного мира[65].
Сталин тут же ухватился за возможность углубить разрыв с западным лагерем. В интервью советской газете «Правда» 14 марта 1946 года он беспрецедентно резко выражает свое отношение к бывшим союзникам:
Вопрос журналиста. Можно ли считать, что речь господина Черчилля причиняет ущерб делу мира и безопасности?
Ответ. Безусловно, да. По сути дела, господин Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок – у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.
Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей […] Несомненно, что установка господина Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР[66].
Сравнить англо-американцев с Гитлером?! Сталин переступает то, что сегодня называется «точкой Годвина»[67], с ошеломляющей быстротой, выходя на уровень невозврата в отношениях между двумя лагерями. Поэтому теперь любые контакты между советскими и западными спецслужбами разорваны. Знаменитый «железный занавес» опустился и на дело Гитлера.
Однако расследование обстоятельств смерти фюрера продолжается. Каждый лагерь старается выжать все возможное из находящейся в его распоряжении информации. В этой игре русские всегда на шаг впереди. В апреле – мае 1945 года они первыми вошли в Берлин. Они не ждали англо-американцев, чтобы заполучить в свои руки тысячи документов и взять в плен большинство тех, кто до последнего оставался с Гитлером. В западной части Германии союзники также захватили в плен несколько свидетелей и обнаружили документы, представляющие большую ценность. В числе пленных – это врачи Гитлера, а среди документов – его медицинская карта и даже рентгеновские снимки его головы. В настоящее время информация об этом рассекречена, а значит доступна. Шанс, который мы не упустим.
Набор из пяти рентгеновских снимков головы Гитлера находится в американских архивах. На этих снимках, датированных концом 1944 года, четко просматриваются челюсти и зубы фюрера. Благодаря этому историческому источнику мы имеем возможность проверить идентификацию зубов, которые нам показали в ФСБ в декабре 2016 года. Но прежде нам хотелось бы узнать, откуда взялись эти рентгеновские снимки, и убедиться, что они подлинные.
Хуго Йоханнес Блашке был личным стоматологом Гитлера с 1934 года по 20 апреля 1945 года. Этот выходец из Пруссии человек образованный, в совершенстве владеющий как немецким, так и английским языками. Кроме того, он убежденный нацист. Окончив филадельфийский стоматологический институт при Пенсильванском университете, он вернулся на родину и принял участие в Первой мировой войне как «полевой врач». В 1931 году он вступил в НСДАП, а затем в 1935 году поступает на службу в СС в звании майора. По рекомендации Геринга он становится дантистом нацистской элиты. В числе его пациентов Гиммлер, Геринг, Геббельс, Борман, Шпеер и, конечно, Гитлер, а также Ева Браун. В награду за свою верность и добрые услуги он получает звание почетного профессора и чин оберфюрера (бригадного генерала) ваффен СС. Американцы взяли его в плен 20 мая 1945 года в Берхтесгадене. Допрашивали его в ноябре и декабре того же года. Цель была – получить от Блашке максимум подробностей о зубах Гитлера, чтобы, если представится случай, иметь возможность опознать его труп.
В распоряжении стоматолога нет ни рентгеновских снимков, ни медкарты пациента, зато память у него безупречная. Он-то и предоставил информацию, имеющую первостепенное значение для нашего расследования, в частности, он сообщил о том, что у Гитлера было множество стоматологических проблем. Так, у него был обширный кариес зубов. Он также был склонен к гингивиту (воспаление десен) и страдал галитозом (дурной запах изо рта). Чтобы сохранить зубы, на них были установлены мостовидные зубные протезы.
Несмотря на заботливый уход, сильные зубные боли не проходили. «В конце сентября 1944 года меня вызвали в ставку, – рассказал доктор Блашке. – Гитлер жаловался на боли в десне верхней челюсти. Он был прикован к постели. Как сообщил мне его врач доктор Морелль, он страдал воспалением носоглотки»[68]. В январе 1945 года Гитлер продолжает жаловаться на зубные боли и просит дантиста переехать в бункер бомбоубежища. Но фюрер придет к нему на прием только единожды, в феврале, для общего осмотра.
Советские войска стремительно и неотвратимо приближаются к Берлину, и тогда дантист просит и получает разрешение покинуть бункер в ночь с 19 на 20 апреля 1945 года. Все его медицинские записи, в том числе и те, что касаются Гитлера, погибнут вместе с самолетом, перевозившим их в Оберзальцберг. Дантист, летевший другим рейсом, сумел добраться до Баварии целым и невредимым.
К счастью, американцы скоро находят медицинские документы, относящиеся к Гитлеру. В частности, это пять рентгеновских снимков головы, сделанных после попытки покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Из них три снимка сделаны 19 сентября 1944 года доктором Гизингом в военном госпитале в Растенбурге, в Восточной Пруссии. Эрван Гизинг был личным отоларингологом Гитлера. Рентгеновские снимки представляют лобные пазухи (положение нос – лоб), клиновидные пазухи (положение рот – подбородок) и гайморовы пазухи, клиновидную и лобную (положение подбородок – нос).
Еще два снимка, датированные 21 октября 1944 года, были найдены в документах личного врача-терапевта Гитлера, доктора Морелля, который заявляет американцам, что не помнит, при каких обстоятельствах они были сделаны. Это снимки верхнечелюстных пазух, клиновидной и лобной (положение подбородок – нос). Чтобы убедиться, что на обеих сериях снимков один и тот же человек, следователи сравнивают форму лобных пазух. Ответ положительный. Околоносовые пазухи Гитлера расширены, что указывает на то, что он часто был подвержен синуситам.
В течение двадцати трех лет эти сведения были никому не нужны. Русские так и не позволяли американцам осмотреть предполагаемые трупы Гитлера и Евы Браун, которые были в их распоряжении. Впрочем, как они могли разрешить им ознакомиться с тем, чего, согласно официальной версии, у них не было.
В 1968 году эта версия будет поколеблена одной сенсационной публикацией. Лев Безыменский, бывший военный переводчик, а ныне журналист, издает в Западной Германии книгу под названием Der Tod des Adolf Hitler («Смерть Адольфа Гитлера»). Впервые со времени падения Берлина в мае 1945 года раскрыта тайна об обнаружении трупов советскими военными, а в доказательство в книге приведены фотографии. В том числе фотографии челюстей, приписываемых Гитлеру: мост верхней челюсти с девятью зубами и нижняя челюсть с пятнадцатью зубами.
Благодаря этой книге показания Блашке и рентгеновские снимки, наконец-то, смогут пригодиться.
В 1972 году двое норвежцев, Рейдар Фааск Согнас, декан Гарвардской школы стоматологии в Бостоне (США), и Фердинанд Стрём, пионер в области судебно-медицинской одонтологии (идентификация личности по зубам) решают провести первое всестороннее изучение зубов Гитлера.
Изучение было проведено заочно, поскольку у обоих ученых не было прямого доступа к зубам, которые все еще были засекречены и рассматривались Москвой как «государственная тайна». Норвежские стоматологи работают исключительно по документальным материалам. С одной стороны, это материалы американских спецслужб: допросы личного дантиста Гитлера и пять рентгеновских снимков. С другой стороны, фотографии, опубликованные в книге бывшего переводчика Красной армии. В то время было невозможно проверить надежность сведений, представленных Безыменским. Априори они воспринимаются как сомнительные.
Но какое это имеет значение? Согнас и Стрём считают, что для начала есть с чем поработать. Они убеждены, что смогут положить конец самым бредовым версиям о побеге Гитлера и о том, что он выжил при падении Третьего рейха. Их исследование проходит в особом контексте. В начале 1970-х о нацистах вспомнили. Это произошло благодаря усилиям «охотников за нацистами» (такими как супруги Кларсфельд), а также израильской секретной службы «Моссад».
Именно благодаря им широкая общественность узнает, что многие бывшие высокопоставленные чиновники гитлеровского режима спокойно проживают в некоторых авторитарных республиках Латинской Америки. Некоторые из них будут арестованы, такие, как Эйхман, а позже Барбье. Другим, в том числе Менгеле, прозванному «ангелом смерти» за свои садистские медицинские эксперименты на заключенных, удастся уйти от расплаты. Если этим людям удалось бежать из Германии в 1945 году и найти убежище, так почему бы такое не получилось у Гитлера?! Вот в такой атмосфере загадок и слухов и ведут свое исследование ученые-одонтологи Согнас и Стрём.
Рентгеновские снимки указывают на то, что внизу справа зубов не хватает. На нижней челюсти слева хорошо просматриваются вставные зубы.
На нижней челюсти четко видны с левой стороны три корня, на которые установлен длинный мост. Всего у Гитлера только четыре своих зуба, не покрытых мостом: нижнечелюстные резцы с правой и левой стороны зубной дуги.
Заметим, что когда исходный материал позволяет сделать окончательные выводы, то выявляется полное соответствие между американскими и советскими данными в вопросе идентификации отдельных зубов. В зависимости от конкретного случая это касается как наличия зубов, так и их отсутствия, как зубов вставных, так и покрытых коронками и мостами. Отметим и отдельные признаки, такие как наличие уникального стержня зубного моста, установленного на нижней челюсти справа на клыке и втором малом коренном зубе, а также альвеолярную резорбцию костной ткани у корней резцов.
Исходя из сравнительного анализа одонтологических материалов, мы можем утверждать, что индивидуум, который на основе документальных свидетельств 1945 года и находящихся в 1972 году в Национальном архиве США был идентифицирован как Гитлер, является тем же человеком, что и тот, чей труп был вскрыт в 1945 году, о чем сообщалось в публикации 1968 года, в которой были использованы материалы неизвестных советских архивных документов[69].
Впервые за послевоенный период научный отчет, сделанный иностранными, а не советскими учеными, подтверждает тезис о смерти Гитлера. В свое время их доклад наделал немало шума. Но по причине того, что прямого доступа к останкам ученые не получили, сомнения остались.
Сорок пять лет спустя после работы Согнаса и Стрёма, в свою очередь, и Филипп Шарлье может попытаться сделать анализ зубов Гитлера. Как и два норвежских специалиста, сам он их не видел. Но он имеет в своем распоряжении фотографии и видео, сделанные нами в декабре 2016 года. Таким образом, он может сравнить записи с рентгеновскими снимками головы Гитлера. Его выводы не оставляют и тени сомнений.
Морфологическое сравнение зубных протезов и костных останков с прижизненными рентгеновскими снимками Адольфа Гитлера:
Зубные и костные элементы имеют повреждения от карбонизации, среза, дробления, стертость и набор элементов вверху и внизу полностью совпадают с представленными снимками (рентгеновские снимки головы и прилегающих частей тела). При данном изучении анатомических подробностей невозможно определить пол и возраст субъекта (можно только утверждать, что принадлежат они взрослому человеку) […]
Заключение: полное соответствие рентгеновских снимков, представленных как прижизненные Адольфа Гитлера, и видеоизображений фрагментов челюсти и зубов […]
Итак, экспертиза доктора Шарлье подтверждает выводы его знаменитых предшественников. Действительно, речь идет о зубах Гитлера. На этом мы можем поставить точку в своем расследовании. Не приставать больше к Александру. Отказаться от всякой надежды еще раз побывать в здании ФСБ, на этот раз с Филиппом Шарлье, который мог бы внимательно изучить куски челюсти, тщательно скрываемые с 1945 года. Это было бы так просто.
12 июля 2017 года. Погода в Москве далеко не летняя. Затянутое хмурыми тучами небо сливается с мокрым асфальтом улиц, навевая унылую печаль. Проливной дождь прогнал с улицы редких прохожих. Мы с Филиппом Шарлье в Москве. С маленьким чемоданчиком. Внутри бинокулярная лупа нового поколения. Лубянка, ее тяжелые двери, проверка документов, дежурный с его подозрительным взглядом… Будто повтор кадров того же фильма, в котором мы снимались в декабре прошлого года.
Александр любит резкие развороты. Две недели назад он нам передал ответ ФСБ. «Вы можете прийти еще раз. С доктором Шарлье. Вы получили разрешение. Но знайте, больше экспертиз не будет. Откажем». Почему это передумали и согласились? Об этом спрашивать не будем. Не будем давать повода для нового разворота.
Внутри здания Лубянки, на контрольно-пропускном пункте, возле дежурного в военной форме нас ожидает довольно молодой человек со светлой бородкой. Его зовут Денис, и он заменяет Дмитрия, офицера ФСБ, который сопровождал нас в декабре. Только имя. По фамилии тут не представляются. Если только это их подлинные имена? Оба имени начинают на ту же букву «Д», ну, конечно, это просто совпадение. Денис понимающе улыбается дежурному. Тот проверяет наши паспорта. У нас все в порядке. Тот же лифт. Тот же этаж. Третий. Такая же маленькая комната, кабинет 344, справа по коридору без окон.
В кабинете 344 без перемен. Только маленькая рождественская елочка исчезла. Столько же сотрудников ФСБ, чтобы следить за нами. Среди них та же высокая молодая светловолосая женщина, та самая, что была так подозрительна по отношению к нам. На этот раз она в нейлоновом цветастом платье. Сосредоточенное лицо не гармонирует с яркой расцветкой ее платья. Мы приветливо улыбаемся, но это ее не трогает. Разве нет у нее сегодня занятия получше, нежели принимать каких-то иностранцев?
Лана представляет Филиппа Шарлье пятерым сотрудникам и молодой женщине, которые будут присутствовать при нашей экспертизе. Их интерес вызывает маленький чемоданчик судмедэксперта. Они выражают желание осмотреть его содержимое. По нашему договору с Александром никаких проб произведено не будет. Это безусловное требование. Подчиняясь ему, Филипп Шарлье вооружился только бинокулярной лупой. Этот прибор уж точно не повредит изучаемый объект и позволит наблюдать его при увеличении в тридцать пять раз. Кроме того, эксперт имеет право фотографировать и снимать на интегрированную цифровую камеру.
Лана перечисляет своим соотечественникам технические характеристики лупы. Денис спрашивает, есть ли на ней осветительный прибор. «Фонарик? Да, слабенький…» Мы еще и фразу не закончили, как тут же раздается хор «нет». Все возбуждены. Освещение их беспокоит. «Нет, лазерное нет». Я бросаюсь к Лане и прошу ее объяснить. Речь идет о маленькой лампе-лупе, а не о лазерной подсветке. Переводить быстро и точно. Лана исполняет. Прибор на столе. Освещение включено. Не лазерное! Оно не лазерное! Все трое мы хором утверждаем это. Денис сначала наклоняется над прибором, а потом отходит и подтверждает своим коллегам. Нормально! Филипп Шарлье спрашивает взглядом меня и Лану. Сейчас 14 часов, после полутора лет ожидания мы все-таки имеем право осмотреть останки, приписываемые Гитлеру.
Несмотря на приказы руководства ФСБ, женщина в летнем платье не может удержаться от того, чтобы не выразить свое недовольство, прежде чем допустить нас до зубов. Она хватает коробочку из-под сигарильос, в которой лежат зубы, и резко отодвигает ее от Шарлье. Тот спокойно и добродушно просит Лану перевести: «Скажите ей, что я буду работать с зубами только в стерильных медицинских перчатках. Я принес их с собой. Посмотрите, они совершенно новые. Кладу их перед вами…» Он берет медицинский пакет, разрывает его и вынимает перчатки. Он аккуратно натягивает их на руки, глядя прямо в глаза сотруднице ФСБ.
«Теперь, когда я полностью экипирован, было бы хорошо, если бы она выложила один за другим фрагменты челюсти на стерильную бумагу, которую я кладу перед собой. Так ничего постороннего не попадет на изучаемые объекты». Филипп Шарлье говорит медленно. По тону голоса чувствуется, что говорит профессионал. В конечном итоге это производит должный эффект на молодую женщину. Неожиданно она подчиняется.
Гробовое молчание. Слышится только шелест бумаги, на которой раскладывают зубы. Эксперт изучает их с осторожностью, разглядывая со всех сторон. Прежде всего нужно удостовериться в подлинности зубов. Установить, что это не подделка. Ведь сотрудникам ФСБ вполне под силу соорудить копию по рентгеновским снимкам и описанию зубов из медкарты Гитлера.
Сомневаться и все проверять – такую установку Шарлье мы с Ланой полностью разделяем. Ведь мы находимся в сердце одной из самых мощных и самых неоднозначных секретных служб планеты. Так что любая манипуляция возможна. Не учитывать это было бы профессиональной ошибкой. Итак, необходимо найти признаки стертости, то есть износа, следы зубного налета и камней, указывающие на возраст и подлинность зубов. «Это действительно любопытно, – бормочет судмедэксперт, меняя фокус изображения. – На этом протезе особенно заметны отложения зубного камня. Я даже вижу органические остатки, немного десны, возможно, частично обугленные слизистые и мягкие ткани. Много мелких царапин на желтом металле протеза. Это следы, оставленные кристаллами, содержащимися в твердых продуктах питания. Для меня нет никаких сомнений: эти зубные протезы подлинные. Их достаточно долго носили, так что на нем образовался зубной налет. Их возраст совпадает со временем Второй мировой войны. Я могу утверждать, что это не подделка!»
Так что получается, что эти зубы не были изготовлены КГБ или его преемником ФСБ. Они подлинные и идентичны тем, что зафиксированы на рентгеновских снимках головы Гитлера. По форме, по расположению протезов, так что сомнений нет. Значит, эти зубы принадлежали… нацистскому диктатору.
Центральная комендатура,
Луизенштрассе, 58, Берлин
Начиная с союзников, уже в мае 1945 года. В то время в Берлине англо-американо-французские штабы пытались задобрить своих советских «коллег», чтобы получить от них информацию о Гитлере. Они щедро предлагали им секретные документы. С надеждой получить что-то взамен.
Подчеркнуто дружелюбный тон письма, направленного одним руководителем спецслужбы другому, не вписывается в тогдашнюю реальность. В Берлине отношения между союзниками и советскими представителями ухудшились уже в начале 1946 года. Русские отказываются делиться своими данными по делу Гитлера, и окончательная точка разрыва неотвратимо приближается. Американский полковник Кениг не может этого не знать. Его письмо выглядит как последняя попытка примирения, как протянутая рука.
Примирения, которое нисколько не волнует сурового Алексея Сиднева. Этот советский генерал тридцати девяти лет, представитель Смерша, а затем НКВД в Берлине, уже отчасти знаком с документами, переданными американцами. В частности, с завещаниями Гитлера. Англичане ему прислали их неделю назад. Вероятно, это была инициатива, о которой англичане не поставили в известность своих американских друзей.
Главный штаб,
Контрольная комиссия по Германии
Британский сектор
Группа разведки
31-12-1945
Берлин
Назначение: генерал-майору СИДНЕВУ
Начальнику главразведуправления,
Генеральный штаб Красной армии
БЕРЛИН.
Содержание: завещание Гитлера.
Прилагается ксерокопия обнаруженного завещания Гитлера. Передано в британскую прессу 30 декабря 1945 года.
Подпись: капитан ВОЛИС
Скоро такие «подарки» союзников прекратятся. 5 марта 1946 года Уинстон Черчилль произносит в штате Миссури США, в Вестминстерском колледже, свою знаменитую фултонскую речь в присутствии президента США Гарри Трумэна. После поражения на парламентских выборах в июле 1945 года Черчилль уже не премьер-министр Великобритании, но он остается политиком международного масштаба. Он будет первым, кто публично выразит беспокойство по поводу агрессивной политики Советского Союза.
На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников, пала тень. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистских и верообратительных тенденций […] От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес […] Если сейчас Советское правительство попытается сепаратными действиями создать в своей зоне прокоммунистическую Германию, это вызовет новые серьезные затруднения в британской и американской зонах и даст побежденным немцам возможность устроить торг между Советами и западными демократиями. Какие бы выводы ни делать из этих фактов, – а все это факты, – это будет явно не та освобожденная Европа, за которую мы сражались. И не Европа, обладающая необходимыми предпосылками для создания прочного мира[65].
Сталин тут же ухватился за возможность углубить разрыв с западным лагерем. В интервью советской газете «Правда» 14 марта 1946 года он беспрецедентно резко выражает свое отношение к бывшим союзникам:
Вопрос журналиста. Можно ли считать, что речь господина Черчилля причиняет ущерб делу мира и безопасности?
Ответ. Безусловно, да. По сути дела, господин Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок – у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.
Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей […] Несомненно, что установка господина Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР[66].
Сравнить англо-американцев с Гитлером?! Сталин переступает то, что сегодня называется «точкой Годвина»[67], с ошеломляющей быстротой, выходя на уровень невозврата в отношениях между двумя лагерями. Поэтому теперь любые контакты между советскими и западными спецслужбами разорваны. Знаменитый «железный занавес» опустился и на дело Гитлера.
Однако расследование обстоятельств смерти фюрера продолжается. Каждый лагерь старается выжать все возможное из находящейся в его распоряжении информации. В этой игре русские всегда на шаг впереди. В апреле – мае 1945 года они первыми вошли в Берлин. Они не ждали англо-американцев, чтобы заполучить в свои руки тысячи документов и взять в плен большинство тех, кто до последнего оставался с Гитлером. В западной части Германии союзники также захватили в плен несколько свидетелей и обнаружили документы, представляющие большую ценность. В числе пленных – это врачи Гитлера, а среди документов – его медицинская карта и даже рентгеновские снимки его головы. В настоящее время информация об этом рассекречена, а значит доступна. Шанс, который мы не упустим.
Набор из пяти рентгеновских снимков головы Гитлера находится в американских архивах. На этих снимках, датированных концом 1944 года, четко просматриваются челюсти и зубы фюрера. Благодаря этому историческому источнику мы имеем возможность проверить идентификацию зубов, которые нам показали в ФСБ в декабре 2016 года. Но прежде нам хотелось бы узнать, откуда взялись эти рентгеновские снимки, и убедиться, что они подлинные.
Хуго Йоханнес Блашке был личным стоматологом Гитлера с 1934 года по 20 апреля 1945 года. Этот выходец из Пруссии человек образованный, в совершенстве владеющий как немецким, так и английским языками. Кроме того, он убежденный нацист. Окончив филадельфийский стоматологический институт при Пенсильванском университете, он вернулся на родину и принял участие в Первой мировой войне как «полевой врач». В 1931 году он вступил в НСДАП, а затем в 1935 году поступает на службу в СС в звании майора. По рекомендации Геринга он становится дантистом нацистской элиты. В числе его пациентов Гиммлер, Геринг, Геббельс, Борман, Шпеер и, конечно, Гитлер, а также Ева Браун. В награду за свою верность и добрые услуги он получает звание почетного профессора и чин оберфюрера (бригадного генерала) ваффен СС. Американцы взяли его в плен 20 мая 1945 года в Берхтесгадене. Допрашивали его в ноябре и декабре того же года. Цель была – получить от Блашке максимум подробностей о зубах Гитлера, чтобы, если представится случай, иметь возможность опознать его труп.
В распоряжении стоматолога нет ни рентгеновских снимков, ни медкарты пациента, зато память у него безупречная. Он-то и предоставил информацию, имеющую первостепенное значение для нашего расследования, в частности, он сообщил о том, что у Гитлера было множество стоматологических проблем. Так, у него был обширный кариес зубов. Он также был склонен к гингивиту (воспаление десен) и страдал галитозом (дурной запах изо рта). Чтобы сохранить зубы, на них были установлены мостовидные зубные протезы.
Несмотря на заботливый уход, сильные зубные боли не проходили. «В конце сентября 1944 года меня вызвали в ставку, – рассказал доктор Блашке. – Гитлер жаловался на боли в десне верхней челюсти. Он был прикован к постели. Как сообщил мне его врач доктор Морелль, он страдал воспалением носоглотки»[68]. В январе 1945 года Гитлер продолжает жаловаться на зубные боли и просит дантиста переехать в бункер бомбоубежища. Но фюрер придет к нему на прием только единожды, в феврале, для общего осмотра.
Советские войска стремительно и неотвратимо приближаются к Берлину, и тогда дантист просит и получает разрешение покинуть бункер в ночь с 19 на 20 апреля 1945 года. Все его медицинские записи, в том числе и те, что касаются Гитлера, погибнут вместе с самолетом, перевозившим их в Оберзальцберг. Дантист, летевший другим рейсом, сумел добраться до Баварии целым и невредимым.
К счастью, американцы скоро находят медицинские документы, относящиеся к Гитлеру. В частности, это пять рентгеновских снимков головы, сделанных после попытки покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Из них три снимка сделаны 19 сентября 1944 года доктором Гизингом в военном госпитале в Растенбурге, в Восточной Пруссии. Эрван Гизинг был личным отоларингологом Гитлера. Рентгеновские снимки представляют лобные пазухи (положение нос – лоб), клиновидные пазухи (положение рот – подбородок) и гайморовы пазухи, клиновидную и лобную (положение подбородок – нос).
Еще два снимка, датированные 21 октября 1944 года, были найдены в документах личного врача-терапевта Гитлера, доктора Морелля, который заявляет американцам, что не помнит, при каких обстоятельствах они были сделаны. Это снимки верхнечелюстных пазух, клиновидной и лобной (положение подбородок – нос). Чтобы убедиться, что на обеих сериях снимков один и тот же человек, следователи сравнивают форму лобных пазух. Ответ положительный. Околоносовые пазухи Гитлера расширены, что указывает на то, что он часто был подвержен синуситам.
В течение двадцати трех лет эти сведения были никому не нужны. Русские так и не позволяли американцам осмотреть предполагаемые трупы Гитлера и Евы Браун, которые были в их распоряжении. Впрочем, как они могли разрешить им ознакомиться с тем, чего, согласно официальной версии, у них не было.
В 1968 году эта версия будет поколеблена одной сенсационной публикацией. Лев Безыменский, бывший военный переводчик, а ныне журналист, издает в Западной Германии книгу под названием Der Tod des Adolf Hitler («Смерть Адольфа Гитлера»). Впервые со времени падения Берлина в мае 1945 года раскрыта тайна об обнаружении трупов советскими военными, а в доказательство в книге приведены фотографии. В том числе фотографии челюстей, приписываемых Гитлеру: мост верхней челюсти с девятью зубами и нижняя челюсть с пятнадцатью зубами.
Благодаря этой книге показания Блашке и рентгеновские снимки, наконец-то, смогут пригодиться.
В 1972 году двое норвежцев, Рейдар Фааск Согнас, декан Гарвардской школы стоматологии в Бостоне (США), и Фердинанд Стрём, пионер в области судебно-медицинской одонтологии (идентификация личности по зубам) решают провести первое всестороннее изучение зубов Гитлера.
Изучение было проведено заочно, поскольку у обоих ученых не было прямого доступа к зубам, которые все еще были засекречены и рассматривались Москвой как «государственная тайна». Норвежские стоматологи работают исключительно по документальным материалам. С одной стороны, это материалы американских спецслужб: допросы личного дантиста Гитлера и пять рентгеновских снимков. С другой стороны, фотографии, опубликованные в книге бывшего переводчика Красной армии. В то время было невозможно проверить надежность сведений, представленных Безыменским. Априори они воспринимаются как сомнительные.
Но какое это имеет значение? Согнас и Стрём считают, что для начала есть с чем поработать. Они убеждены, что смогут положить конец самым бредовым версиям о побеге Гитлера и о том, что он выжил при падении Третьего рейха. Их исследование проходит в особом контексте. В начале 1970-х о нацистах вспомнили. Это произошло благодаря усилиям «охотников за нацистами» (такими как супруги Кларсфельд), а также израильской секретной службы «Моссад».
Именно благодаря им широкая общественность узнает, что многие бывшие высокопоставленные чиновники гитлеровского режима спокойно проживают в некоторых авторитарных республиках Латинской Америки. Некоторые из них будут арестованы, такие, как Эйхман, а позже Барбье. Другим, в том числе Менгеле, прозванному «ангелом смерти» за свои садистские медицинские эксперименты на заключенных, удастся уйти от расплаты. Если этим людям удалось бежать из Германии в 1945 году и найти убежище, так почему бы такое не получилось у Гитлера?! Вот в такой атмосфере загадок и слухов и ведут свое исследование ученые-одонтологи Согнас и Стрём.
Рентгеновские снимки указывают на то, что внизу справа зубов не хватает. На нижней челюсти слева хорошо просматриваются вставные зубы.
На нижней челюсти четко видны с левой стороны три корня, на которые установлен длинный мост. Всего у Гитлера только четыре своих зуба, не покрытых мостом: нижнечелюстные резцы с правой и левой стороны зубной дуги.
Заметим, что когда исходный материал позволяет сделать окончательные выводы, то выявляется полное соответствие между американскими и советскими данными в вопросе идентификации отдельных зубов. В зависимости от конкретного случая это касается как наличия зубов, так и их отсутствия, как зубов вставных, так и покрытых коронками и мостами. Отметим и отдельные признаки, такие как наличие уникального стержня зубного моста, установленного на нижней челюсти справа на клыке и втором малом коренном зубе, а также альвеолярную резорбцию костной ткани у корней резцов.
Исходя из сравнительного анализа одонтологических материалов, мы можем утверждать, что индивидуум, который на основе документальных свидетельств 1945 года и находящихся в 1972 году в Национальном архиве США был идентифицирован как Гитлер, является тем же человеком, что и тот, чей труп был вскрыт в 1945 году, о чем сообщалось в публикации 1968 года, в которой были использованы материалы неизвестных советских архивных документов[69].
Впервые за послевоенный период научный отчет, сделанный иностранными, а не советскими учеными, подтверждает тезис о смерти Гитлера. В свое время их доклад наделал немало шума. Но по причине того, что прямого доступа к останкам ученые не получили, сомнения остались.
Сорок пять лет спустя после работы Согнаса и Стрёма, в свою очередь, и Филипп Шарлье может попытаться сделать анализ зубов Гитлера. Как и два норвежских специалиста, сам он их не видел. Но он имеет в своем распоряжении фотографии и видео, сделанные нами в декабре 2016 года. Таким образом, он может сравнить записи с рентгеновскими снимками головы Гитлера. Его выводы не оставляют и тени сомнений.
Морфологическое сравнение зубных протезов и костных останков с прижизненными рентгеновскими снимками Адольфа Гитлера:
Зубные и костные элементы имеют повреждения от карбонизации, среза, дробления, стертость и набор элементов вверху и внизу полностью совпадают с представленными снимками (рентгеновские снимки головы и прилегающих частей тела). При данном изучении анатомических подробностей невозможно определить пол и возраст субъекта (можно только утверждать, что принадлежат они взрослому человеку) […]
Заключение: полное соответствие рентгеновских снимков, представленных как прижизненные Адольфа Гитлера, и видеоизображений фрагментов челюсти и зубов […]
Итак, экспертиза доктора Шарлье подтверждает выводы его знаменитых предшественников. Действительно, речь идет о зубах Гитлера. На этом мы можем поставить точку в своем расследовании. Не приставать больше к Александру. Отказаться от всякой надежды еще раз побывать в здании ФСБ, на этот раз с Филиппом Шарлье, который мог бы внимательно изучить куски челюсти, тщательно скрываемые с 1945 года. Это было бы так просто.
12 июля 2017 года. Погода в Москве далеко не летняя. Затянутое хмурыми тучами небо сливается с мокрым асфальтом улиц, навевая унылую печаль. Проливной дождь прогнал с улицы редких прохожих. Мы с Филиппом Шарлье в Москве. С маленьким чемоданчиком. Внутри бинокулярная лупа нового поколения. Лубянка, ее тяжелые двери, проверка документов, дежурный с его подозрительным взглядом… Будто повтор кадров того же фильма, в котором мы снимались в декабре прошлого года.
Александр любит резкие развороты. Две недели назад он нам передал ответ ФСБ. «Вы можете прийти еще раз. С доктором Шарлье. Вы получили разрешение. Но знайте, больше экспертиз не будет. Откажем». Почему это передумали и согласились? Об этом спрашивать не будем. Не будем давать повода для нового разворота.
Внутри здания Лубянки, на контрольно-пропускном пункте, возле дежурного в военной форме нас ожидает довольно молодой человек со светлой бородкой. Его зовут Денис, и он заменяет Дмитрия, офицера ФСБ, который сопровождал нас в декабре. Только имя. По фамилии тут не представляются. Если только это их подлинные имена? Оба имени начинают на ту же букву «Д», ну, конечно, это просто совпадение. Денис понимающе улыбается дежурному. Тот проверяет наши паспорта. У нас все в порядке. Тот же лифт. Тот же этаж. Третий. Такая же маленькая комната, кабинет 344, справа по коридору без окон.
В кабинете 344 без перемен. Только маленькая рождественская елочка исчезла. Столько же сотрудников ФСБ, чтобы следить за нами. Среди них та же высокая молодая светловолосая женщина, та самая, что была так подозрительна по отношению к нам. На этот раз она в нейлоновом цветастом платье. Сосредоточенное лицо не гармонирует с яркой расцветкой ее платья. Мы приветливо улыбаемся, но это ее не трогает. Разве нет у нее сегодня занятия получше, нежели принимать каких-то иностранцев?
Лана представляет Филиппа Шарлье пятерым сотрудникам и молодой женщине, которые будут присутствовать при нашей экспертизе. Их интерес вызывает маленький чемоданчик судмедэксперта. Они выражают желание осмотреть его содержимое. По нашему договору с Александром никаких проб произведено не будет. Это безусловное требование. Подчиняясь ему, Филипп Шарлье вооружился только бинокулярной лупой. Этот прибор уж точно не повредит изучаемый объект и позволит наблюдать его при увеличении в тридцать пять раз. Кроме того, эксперт имеет право фотографировать и снимать на интегрированную цифровую камеру.
Лана перечисляет своим соотечественникам технические характеристики лупы. Денис спрашивает, есть ли на ней осветительный прибор. «Фонарик? Да, слабенький…» Мы еще и фразу не закончили, как тут же раздается хор «нет». Все возбуждены. Освещение их беспокоит. «Нет, лазерное нет». Я бросаюсь к Лане и прошу ее объяснить. Речь идет о маленькой лампе-лупе, а не о лазерной подсветке. Переводить быстро и точно. Лана исполняет. Прибор на столе. Освещение включено. Не лазерное! Оно не лазерное! Все трое мы хором утверждаем это. Денис сначала наклоняется над прибором, а потом отходит и подтверждает своим коллегам. Нормально! Филипп Шарлье спрашивает взглядом меня и Лану. Сейчас 14 часов, после полутора лет ожидания мы все-таки имеем право осмотреть останки, приписываемые Гитлеру.
Несмотря на приказы руководства ФСБ, женщина в летнем платье не может удержаться от того, чтобы не выразить свое недовольство, прежде чем допустить нас до зубов. Она хватает коробочку из-под сигарильос, в которой лежат зубы, и резко отодвигает ее от Шарлье. Тот спокойно и добродушно просит Лану перевести: «Скажите ей, что я буду работать с зубами только в стерильных медицинских перчатках. Я принес их с собой. Посмотрите, они совершенно новые. Кладу их перед вами…» Он берет медицинский пакет, разрывает его и вынимает перчатки. Он аккуратно натягивает их на руки, глядя прямо в глаза сотруднице ФСБ.
«Теперь, когда я полностью экипирован, было бы хорошо, если бы она выложила один за другим фрагменты челюсти на стерильную бумагу, которую я кладу перед собой. Так ничего постороннего не попадет на изучаемые объекты». Филипп Шарлье говорит медленно. По тону голоса чувствуется, что говорит профессионал. В конечном итоге это производит должный эффект на молодую женщину. Неожиданно она подчиняется.
Гробовое молчание. Слышится только шелест бумаги, на которой раскладывают зубы. Эксперт изучает их с осторожностью, разглядывая со всех сторон. Прежде всего нужно удостовериться в подлинности зубов. Установить, что это не подделка. Ведь сотрудникам ФСБ вполне под силу соорудить копию по рентгеновским снимкам и описанию зубов из медкарты Гитлера.
Сомневаться и все проверять – такую установку Шарлье мы с Ланой полностью разделяем. Ведь мы находимся в сердце одной из самых мощных и самых неоднозначных секретных служб планеты. Так что любая манипуляция возможна. Не учитывать это было бы профессиональной ошибкой. Итак, необходимо найти признаки стертости, то есть износа, следы зубного налета и камней, указывающие на возраст и подлинность зубов. «Это действительно любопытно, – бормочет судмедэксперт, меняя фокус изображения. – На этом протезе особенно заметны отложения зубного камня. Я даже вижу органические остатки, немного десны, возможно, частично обугленные слизистые и мягкие ткани. Много мелких царапин на желтом металле протеза. Это следы, оставленные кристаллами, содержащимися в твердых продуктах питания. Для меня нет никаких сомнений: эти зубные протезы подлинные. Их достаточно долго носили, так что на нем образовался зубной налет. Их возраст совпадает со временем Второй мировой войны. Я могу утверждать, что это не подделка!»
Так что получается, что эти зубы не были изготовлены КГБ или его преемником ФСБ. Они подлинные и идентичны тем, что зафиксированы на рентгеновских снимках головы Гитлера. По форме, по расположению протезов, так что сомнений нет. Значит, эти зубы принадлежали… нацистскому диктатору.