Слуга Божий

– Ну и хватит об этом, – пожала она плечами. – Чего хочешь?

– Как всегда. Информации.

– Обычно-то ты хочешь кое-чего другого, – ответила Лонна с некоторой злостью; впрочем, она была права. – Какой информации?

– Кое-кто вчера у тебя играл. Какой-то нездешний шулер. Выиграл?

– Я что, слежу за всяким, кто играет? – спросила она нетерпеливо. – Вчера здесь было полно людей.

– Лонна. – Я встал и потянулся так, что хрустнули суставы. Налил себе вина. – Считаешь меня идиотом?

– Выиграл. Очень много.

– Сколько?

– Четыре, может, даже пять сотен. Но не жульничал, Мордимер. Я его проверяла.

– Есть разные способы жульничать, – сказал я.

– Ну, конечно. А может, вернемся к моему старому предложению?

– Нет, – засмеялся я.

Лонна когда-то предлагала, чтобы я занялся контролем игроков. Я ведь умею безошибочно узнавать, когда кто-либо начинает обманывать. Раскрою всякого мага или иллюзиониста, не говоря уж об обычных шулерах. А Лонна не любила шулеров. Среди прочего именно поэтому ее дом был столь популярен – здесь играли честно. По крайней мере, относительно честно.

– Во что играл?

– В «епископа», – рассмеялась она с легким презрением.

Я тоже удивился. «Епископ» был одной из самых глупых и примитивных игр. Выигрывал в нем тот, кто собирал рыцаря, оруженосца и туза, любой масти, но притом без дамы. Развлечение для фуражиров. Совершенно бессмысленное.

– И что потом?

– Ушел. Даже не попросил об охране.

У Лонны был хороший обычай провожать выигравших гостей специально подготовленными охранниками.

– Придет сегодня?

– Если не убили, придет. – Она снова пожала плечами. – А тебе зачем?

– Он сделал моих парней, поэтому хорошо бы, если б кто-нибудь на нем отыгрался.

Лонна не выдержала и схватила меня за руку:

– Будешь играть, Мордимер? – Я видел, как загорелись ее глаза. – Правда?

– Может быть, может быть… – ответил я, аккуратно высвобождая руку.

– Чувствуй себя как дома, – сказала Лонна с широкой улыбкой, которая сделала ее на пару лет моложе. – Оставлю тебя в покое, отдыхай до вечера. Хочешь еще чего-то? Вина, девочку?

– Пока нет. Спасибо, Лонна, но я должен поискать Курноса и близнецов. Где их дьявол носит?

– Только прошу, не приводи их, если в том нет необходимости. – Лонна сложила руки на груди. А там было на чем складывать. – В прошлый раз Курнос напугал моих гостей.

– Чему же удивляться. Не знай я его – сам бы испугался. Увидимся вечером.

Я вышел, слегка посвежевший после короткого сна, и решил отыскать парней. Получили работку у Хильгферарфа? Ну, тогда хотя бы понятно, откуда начать.

До зернохранилища от дома Лонны было недалеко, поэтому прогулка заняла у меня время, достаточное, чтобы прочесть не более половины молитвы. Уже издали видны были неказистые склады, теснившиеся на берегу реки. Стало их больше за последнее время, поскольку и торговля после завершения войны с югом расцвела как никогда.

Хильгферарф был одним из новых купеческих тузов. Молодой, полный задора и без капли совести. Начинал как докер, а теперь у него были четыре прекрасных склада. Зернохранилище звалось так лишь в силу привычки, теперь на тех складах держали десятки самых разнообразных товаров. Хильгферарф специализировался на торговле оружием, поскольку имел хорошие контакты в тех кругах, – но в принципе занимался всем. Один склад был специально перестроен для девушек с юга, на которых всегда высокий спрос. Сама Лонна купила у него нескольких прекрасных экземпляров, но те как-то слишком быстро померли. Видимо, не выдерживали жизни взаперти и такого количества клиентов. Хотя Лонна наверняка и так с лихвой вернула потраченное.

Подле зернохранилищ крутились охранники с палками в руках, было здесь также несколько человек из портовой стражи, как обычно, упившихся до положения риз. Контора Хильгферарфа примыкала к одному из складов, у самого берега реки. Точней – того пенного стока, который мы по привычке звали рекой.

– Чего тебе? – у дверей стояли двое стражников.

– Ищу господина Хильгферарфа.

– Вы договаривались? Если нет – вали отсюда.

Я глянул на него, и тот слегка смутился.

– Меня зовут Маддердин, сын мой. Мордимер Маддердин, инквизитор епископа Хез-хезрона. Ты хотел бы, чтобы я, если нам вдруг доведется свидеться, был к тебе приязнен?


– Простите, мастер Маддердин. – Стражник громко сглотнул. – Прошу прощения. Сейчас сообщу господину Хильгферарфу.

Я вошел внутрь, а самого Хильгферарфа не пришлось долго ждать. Весьма вежливо с его стороны. Бюро же у него – вполне милое – было обставлено мебелью из черного дуба. Слегка по-нуворишски, но вполне элегантно.

– Я рад, мастер Маддердин. – Рука его была сильной – ну так ведь когда-то он был докером.

– Прошу прощения, что отнимаю у вас время, – сказал я вежливо. – Дело в том, что вы наняли моих ребят. Двух близнецов и человека…

– А, того красавчика, – кивнул купец. – Верно. Была для них работка. Прошу садиться, господин Маддердин. Вина?

Я покачал головой.

– Взяли задаток, и только я их и видел, – сказал Хильгферарф спокойно, но я знал, что он в ярости.

– На них не похоже. – Я и вправду обеспокоился. Близнецы и Курнос никогда не позволили бы себе так обойтись с клиентом. По крайней мере – не в Хез-хезроне. – А могу ли я узнать, что за дело?

– Господин Маддердин. – Купец уселся за стол. – Будем откровенны. Я слышал, что помимо своих служебных обязанностей вы порой помогаете людям разобраться с их проблемами. Знаю, что вы – друг друзей. Потому, если заинтересованы…

– Говорите, прошу.

– Есть у меня должник. Речь о немалой сумме…

– Насколько немалой?

Он поднял руку:

– Сейчас, с вашего позволения. Этот человек – прелат Бульсани.

– Проклятие! – Я позволил себе выругаться.

Прелат Бульсани был бабником, пьяницей и азартным человеком. И притом – чертовски везучим сукиным сыном.

Хильгферарф бледно усмехнулся.

– Прекрасная реакция, господин Маддердин. Я сказал ровно то же самое, когда узнал, чьим кредитором стал.

– Когда вы узнали?.. О чем это вы?

– Бульсани получил наследство и вступил во владение, поскольку актив несколько перекрывал пассив. Но пассивами были векселя. На четыре с половиной тысячи дукатов. С оплатой до позавчера. Как вы понимаете, оплатой в моей конторе. А тем временем Бульсани продал дом и несколько обязательств, но по долгам платить и не думает. Вышел на пять тысяч чистыми, а значит – деньги у него есть…

– Зная его, это ненадолго, – проворчал я.

– Вот почему для меня такое значение имеет скорость. Я могу пожертвовать пятью процентами от суммы взятого долга.

– Двадцать пять, – ответил я машинально, – плюс десять процентов сверху, поскольку речь идет о Бульсани. И сто пятьдесят крон задатка.

– Да вы шутите, – он даже не дрогнул. С лица не сходила милейшая улыбка.

– Если вы не сумеете это решить за несколько дней, потеряете деньги раз и навсегда, – сказал я. – Понятно, что вы можете приказать его убить. Но, во-первых, это не вернет вам денег, а во-вторых, убийство Бульсани означает проблемы. Также вы можете обратиться в суд. Но это означает еще большие проблемы.

Хильгферарф постукивал пером по столу и все поглядывал на меня с усмешкой.

– Вы знаете, сколько выторговали ваши приятели? – спросил.

– И?

– Восемь процентов и десять дукатов задатка.

– Именно потому им не следует вести дела без меня, – вздохнул я. – Это печально, когда люди не могут ничему научиться.

– Но ваше предложение неприемлемо.

Некоторое время я смотрел на него. Чертовски хорошо выучился этот бывший докер. Что за словарный запас!

– Сил торговаться у меня не осталось, – сказал я ему. – Я измучен, и меня ждет тяжелая работа. Последнее, чего бы я желал, – это нажить себе проблемы из-за долгов Бульсани. Вот мое предложение: двадцать пять процентов от суммы долга и сто тридцать безвозвратного задатка. – Купец хотел что-то вставить, но я поднял руку: – И это действительно последнее слово.

Хильгферарф кивнул с пониманием:

– Пусть так и будет. Я слыхал о вас очень много хорошего, господин Маддердин. Вы недешевы, но славитесь добросовестным подходом к делу. И я надеюсь, что получу свои деньги.

– Откровенно? – скривился я. – Думаю, что вы потеряете еще и эти сто тридцать задатка для меня.

– Откровенность, достойная удивления, – сказал Хильгферарф без малейшей иронии в голосе. – Но все же я рискну. Быть может, – добавил осторожно, – потом, если все удастся, смогу предложить вам кое-что более серьезное. Кое-что намного более серьезное.