Следы со свастикой

- Пейте, товарищ! - утробно проурчал капитан контрразведки. - За маму! За папу! За Верховного главнокомандующего!

- А что, всё правильно, - добродушно прокомментировал это Филимонов. - Доктор плохого не посоветует.

- Что здесь происходит? - Ларионов побагровел.

- Подождите, товарищ полковник. Не мешайте, - заявил Брагин.

«Вы охренели ребята!», - в сердцах вымолвил полковник, опустился на ближайший венский стул и стал ждать.

Лечение пошло на пользу, главное не перестараться, с медицинской точностью выверить дозу, но пока он проницал глубину веков, а не текущий временной отрезок.

- Пациент пошёл на поправку, - прошептал Коломиец, отстраняясь от Винса.

В стакане осталось немного спирта, офицер с заинтересованным видом понюхал его, собрался было допить, но разум победил. Капитан покосился на надувшегося полковника и поставил стакан на стол.

- Медики, мать вашу! - прошептал Ларионов. - Других лекарств, конечно, не существует?

Брагин приложил палец губам, ситуация требовала временного отступления от субординации.

- Всё в порядке, Карл Робертович. Вы у своих, - вкрадчиво проговорил Брагин. - Вы находитесь в управлении контрразведки третьей танковой армии, Первого Украинского фронта. Мы в Праге, перед вами начальник управления полковник Ларионов, а также начальник оперативного отдела майор Брагин и офицеры его группы. Вы в безопасности. Мы можем поговорить? Прошу простить, нам срочно требуются сведения, после чего вы сможете отдохнуть. Желаете закурить?

- Нет, спасибо. Давайте в другой раз, а то опять вырвет, - прохрипел агент.

-Всё в порядке, я вас понимаю.

- Спасибо вам.

Обрывки воспоминания мелькали в голове Клеста, но в единую хронологическую картину пока не выстраивались.

Контрразведчики терпеливо ждали, задавали наводящие вопросы. Винс понимал кто он такой и где находится, только спросил - какое сегодня число и который час. Он закрыл глаза, говорил медленно, с натугой, события переплетались, хронология хромала.

Сегодня утром Клёст вылез из подвала, расположенного на Гданинской улице, это район Свияжный, в окрестностях Малой страны. Он был в гражданском платье, но где и когда переоделся решительно не помнил. Город наводнили советские войска, он обратился к ближайшему патрулю на русском языке, это и стало его грандиозной ошибкой. Целое подразделение занимались отловом власовцев, не успевших покинуть город. Винс пытался объяснить кто он такой, но его не слушали, в память ему врезались злорадные лица красноармейцев, они куда-то волокли его за шиворот, осыпали проклятиями:

- Попался гадёныш власовский! Держись падла!

Били свирепо, удары по лицу сыпались без остановки. Он пытался защищаться, кричал, чтобы его отвели в контрразведку, но от этого солдаты только ещё больше заводились. Лицо его превращалась в сливу, но он до последнего не терял сознания.

- Живучий гад! - сказал кто-то и ударил Клеста прикладом по виску.

Собственно на этом он и отключился. Память его стала оживать, когда контрразведчики везли его на пикапе в управление.

- Вас чуть не расстреляли, - проговорил Брагин. - Скажите спасибо пани Франтишковой, это она вас заметила.

- Спасибо вам, Ханна!

- Не стоит. Какой пустяк, - женщина зарделась. - Вспоминайте дальше, Карл. Мы вас очень просим!

Картина выстраивалось тяжело и муторно. Пражский департамент шестого управления готовился к эвакуации. Винс до последнего имел связь с подпольем, общение осуществлялось через тайник, записками. Барон фон Шломберг планировал бежать к союзникам, в район Пльзеня, вслух он свои намерения не озвучивал, за это полагалась пуля, но Винс знал о его планах, причем Шломберг не спешил, штудировал сводки с фронтов. Про катастрофу в Берлине знали все, ставка делалась на противоречие между союзниками, да и группа армий Центр никуда не делась, это было немалая сила на фронте, протянувшемся между Дрезденом и Чески Будеевице. Теоретически она могла сдержать наступление русских, тем более что Первый Украинский фронт Конева, завязший в Берлине, ещё не развернулся, Советские армии распыляли силы на борьбу с армией Венка и уничтожение окружённых частей армии Бусе. Фон Шломберг надеялся, что время есть, он вёл тайные переговоры с американской разведкой, отправил к Паттону надёжного человека – штурмбанфюрера Эверста. Шломберг торговался, сильно нервничал, запирался в своём кабинете, мог сидеть там часами. Он до последнего верил в силу германского оружия. Начало пражского восстания СС, СД и гестапо проморгали. В городе начались бои, мятежники занимали квартал за кварталом. Чёткой договорённости с союзниками у Шломберга не было, он пытался бежать, но вынужден был вернуться в правительственный квартал. Потом в город вошла дивизия Буняченко и положение стало критическим. Это были те же русские, немцы, по крайней мере, разницы между ними и красноармейцами не замечали. Они дрались как черти и подготовлены были серьёзно, в отличие от мирных жителей, впервые взявших в руки оружие. Власовцы выдавливали немцев из правительственного квартала.

Примерно три десятка человек, среди которых были Шломберг и Клёст, нашли убежище в подвале заброшенной типографии. Власовцы прочесали её бегло, в потаённое уголки не лезли, что было потом агент помнил плохо. Ключевые события разбегались, в голову ему лезло что-то не нужное: перестрелка с людьми в штатском, несколько погибших. У Шломберга имелся план, он должен был куда-то пробраться, там его ждали, но на этом месте в памяти Клеста зияло белое пятно.

У беглецов были другие убежища, они передвигались на северо-запад, теряли людей в стычках. Винс вспомнил как стрелял, но в людей в эсэсовских мундирах. Значит Шломберг понял кто он такой, скорее всего Клёст пытался выкрасть важные документы, а потом делать ноги до ближайших представителей чешского сопротивления, в ряды которого, по иронии судьбы, теперь входили и солдаты РОА. Видимо, эта затея не удалась, но сам остался цел, пустился в бега, где-то сменил одежду, о чём совершенно не помнил.

- Минуточку, товарищ Винс, - без особого напора перебил его Брагин. - О каких документах вы говорите?

- Шломберг собирался вывезти весь свой архив, товарищ майор. По крайней мере самые ценные материалы. В этом случае есть предмет торга с союзниками, согласитесь. Бумаги были упакованы в солдатские ранцы, людей, способных их переносить хватало.

- То есть, больше вы Шломберга не видели?

- Получается так.

- Два дня назад вы приходили на явочную квартиру, расположенную на улице Рызваль, зачем?

- Да, я что-то помню. Ключ находился в стене, там была трещина и отслоилась штукатурка. Наверное я искал безопасное место, в городе шли бои, я ни разу не наткнулся на повстанцев, но несколько раз встречался с немецкими солдатами и военнослужащими РОА. Каждый раз мне приходилось спасаться бегством. Сомневаюсь, что власовцы сохранили бы мне жизнь, узнав кто я такой. Я рассчитывал, что в квартире на улице Рызваль встречу кого-нибудь из участников сопротивления, но там никого не было, поэтому я не стал задерживаться. Помню, тогда я неудачно упал, ударился виском и на какое-то время потерял ориентацию. Я просто не понимал, что происходит в городе и к кому можно обратиться.

Человеку не повезло, офицеры смотрели на него с сочувствием, полковник Ларионов покашливал и злился, но у него хватало благоразумия, он не встревал в допрос. Несколько раз Брагин ловил себя на мысли о том, что хочет отвесить Винсу затрещину, ускорить течение его мысли. Ему всякий раз становилось стыдно.

- Можете вспомнить, кто был Шломбергом? Когда он пустился в бега?

- Это была многочисленная группа, товарищ майор. Помимо Шломберга в не находились штурмбанфюреры Франц Шетелих и Генрих Эгельмейер, ещё некто Хрусталев - он русский, в последнее время не имел отношения РОА, вышел из окружения генерала Власова, был передан Шломбергу, который его обласкал и возвысил. В Красной армии Хрусталев был полковником, начальником дивизионной разведки, сдался в плен в 42м, когда наши войска попали в тяжёлое положение под Ржевом. В окружении барона он вроде эксперта по Красной армии, лично создавал агентурные сети из своих бывших соотечественников. В последних радиограммах Хрусталев назывался фигурой крайне важной для Советских органов. Шломберг ему настолько доверял, что делегировал ряд полномочий по ведению разведки и Советскому тылу.

Тут полковник Ларионов как-то забеспокоился, в глазах его проснулся интерес, а в пятой точке заработал моторчик.

- Когда я в последний раз видел Шломберга, эти люди были с ним, - предвосхитил вопрос агент Клёст.


- Что с ними случилось дальше я не знаю. В группе были две женщины - Анита Герстер и Матильда Шуппе. Первая работала в службе внутренней безопасности, вторая в отделе делопроизводства. Анита Герстер - это такая валькирия, роковая блондинка с холодным сердцем, но смазливым лицом. Барон в последнее время, когда всё рухнуло, даже не скрывал, что она является его любовницей. Матильда Шуппе абсолютно не нужна Шломбергу, но за неё попросила Анита, эта женщина имеет магическое влияние на сурового арийского волка. Шломберга сопровождали и военнослужащие элитного подразделения СС, ими командовал штурмбанфюрер Эгельмейер, эти люди никогда не сдадутся в плен, будут до конца верны своему командованию и идеалам Рейха. Если без пафоса, то они прекрасно понимают, что в плен таких упёртых психов никто не возьмёт.

Наступила колючая тишина, советники контрразведки СМЕРШ нашли советского агента, но ни на шаг не продвинулись в выполнении главной задачи. Надежда её решить с каждым часом всё больше превращалась в химеру. Разведчик пришёл в себя, но память его буксовала, события не связывались в неразрывную цепь.

- Подумайте, товарищ Винс, куда мог бежать Шломберг? - негромко проговорил полковник Ларионов.

- Да, его задача попасть к союзникам, он надеется переправить к ним свой архив. Американские войска не собираются наступать дальше Пльзеня, генерал Паттон явно увлекся, продвигаясь вглубь территории, которая, согласно ялтинским соглашениям, относится к зоне влияния Советского Союза. Эйзенхауэр уже отдал ему приказ - не зарываться, поэтому Паттон может фыркать сколько угодно, но приказ командования он выполнит. Американцы уже уходят на запад и им ни к чему осложнения с Советским Союзом. Товарищ Сталин явно дал им понять, что он думает по этому поводу. Чем дальше они уходят тем меньше у Шломберга шансов их догнать.

- Что он использует? Автомобильный транспорт? Воздушный? Напомню вам ваши же слова, товарищ Винс, - сказал Брагин. - Вы говорили, что Шломберг выдвигался с группой в северо-западном направлении, на этом маршруте пицца аэропорт Рузине, куда наши танки вошли сегодня утром, примерно в 08:30. Двумя часами ранее, из аэропорта ушло подразделение РОА, охранявшие его. Целых два часа там никого не было.

Что-то щёлкнуло в голове разведчика, он вздрогнул и уставился на майора широко открытым глазом, даже второй прорезался через фиолетовый кожаный мешок, память заработала, кусочки мозаики встали на места.

- Вы подтолкнули меня, товарищ майор, я вспомнил. Как молния в голове, чёрт возьми! Это было три дня тому назад, я ещё находился в группе Шломберга, мы сидели в каком-то подвале, работала рация, да техник-радист Альф Штайнер регулярно выходил в эфир, ловил какие-то сигналы. Очевидно, с уходом к американцам были сложности, если в СССР станет известно, что союзная держава приютила высокопоставленного чина СС, то может быть крупный скандал и последствия. На это американское командование не пошло бы. Другое дело, секретные спецслужбы, им не обязательно признавать факт, что они укрыли перебежчика, но им нужно всё сделать скрытно, выбрать место для посадки, обеспечить его надёжной охраной.

- Товарищ Винс, а нельзя ли без преамбулы? - полковник Ларионов сгорал от нетерпения. - Я помню, как беседовали офицеры Шетелих и Эгельмейер, место назначения - аэропорт Стружаны в окрестностях Карлсбада, это западная часть Чехословакии, местные жители называют этот город Карловы Вары, там находятся лечебные минеральные источники. Они говорили про утро девятого мая, мол именно в это время можно посадить в Стружанах самолёт, при этом на нём не должно быть опознавательных знаков, чтобы не дразнить систему ПВО.

- Какой ещё, к чёртовой матери, самолёт? - голос полковника Ларионова дрожал. - О чём вы говорите? К утру девятого мая у немцев в этом районе не осталось никакой авиации. Все самолёты, которые находились на аэродроме Рузине имели технические неисправности, в противном случае немцы перегнали бы их в другое место.

- На этом и строился расчёт, товарищ полковник, - агент понурился, как будто был виноват в этой драме. - Самолёт лишь внешне напоминал повреждённый, у него что-то было разобрано, вокруг громоздились горы ремонтного мусора и тому подобное. Это Arado AR 232, машина сравнительно небольшая, способная перевозить больше двух десятков людей или несколько тонн груза. Пилоты прятались в условленном месте на аэродроме, это были люди лично преданные Шломбергу, об этом говорил штурмбанфюрер Шетелих. Была получена обнадёживающая радиограмма, люди расслабились, у кого-то остался шнапс.

В воздухе повисло тягостное молчание, офицеры украдкой вздыхали.

- Позвольте мне подвести итоги? - проговорил полковник Ларионов. - Барон Шломберг направлялся в аэропорт Рузине, дошёл он туда или нет неизвестно, но будем исходить из самого неприятного. Его ждали на аэродроме Стружаны под Карлсбадом, примерно в первой половине дня. От Праги до Карлсбада километров 20, третья американская армия уйдёт из Пльзня, из Карлсбада тоже, но не сразу. У американской разведки имелись все шансы дождаться Шломберга. Барону, к утру девятого мая, то есть сегодняшнего дня, требовалось выдвинуться в район аэропорта Рузине он отсиживался в городских кварталах, группа стала меньше, значит незаметнее и мобильнее. Раньше он не мог войти в аэропорт, там стояли власовцы, но сегодня на рассвете они ушли. Наши танкисты туда прибыли только после восьми утра, то есть у Шломберга было почти два часа на то, чтобы добраться до самолёта, убрать мусор, завести двигатели, поправьте меня если я ошибаюсь, за упомянутые два часа он мог это проделать раз десять, верно?

Все молчали, отвечать на риторические вопросы не требуется.

- Система ПВО не работала, - развивал мысль полковник. - Ни наша, ни немецкая, их просто не было. Какова вероятность, что самолёт без опознавательных знаков пролетит над территорией, где ещё нет советских войск и сядет там, где ему нужно? Сейчас четыре часа пополудни, позвольте сакраментальный вопрос: где сейчас находится Шломберг? Вы делаете удручённые лица, товарищи офицеры. Хотите с умничать, товарищ Марецкий?

- Никак нет, товарищ полковник.

Явная мысль о том, что излишний ум подрывает она способность зависла в воздухе.

- Почему вы ещё здесь? - взорвался полковник. - На аэродром, живо! Все!





Глава 4





Черные мысли лезли в голову Влада. Задание, спущенное из фронтового управления, выполнить невозможно, на то имеются объективные причины. Личный состав контрразведки невиновен, но кто в этом будет разбираться? Есть приказ, выполняй его. Трибуналы работают круглосуточно и осуждают ли они невиновных? - Ещё один риторический вопрос.

Брагин угрюмо смотрел как мимо пробегают городские кварталы, на узких улочках стояла боевая техника, из дома выходили мирные жители, робко заговаривали с красноармейцами, женщины уже смеялись.

С седьмого по девятое мая могло случиться что угодно. Группа Шломберга могла попасть в переплёт, быть уничтожена, развеяться по ветру, барона могли захватить повстанцы или бойцы РОА и банально пристрелить. Кого волнует ещё один труп, их тысячи. Самолёт мог не взлететь, пилоты могли попасться на аэродроме тем же власовцам.

Влад знал, что такое закон подлости, не питал крупных надежд на успех. Ситуация, сложившаяся на данный момент, только подтвердила то, к чему он уже приготовился. Район Рузине занимал танковый полк подполковника Татарцева, бойцы установили блокпосты, шлагбаумы, взяли аэродром под круглосуточную охрану. На взлётно-посадочную полосу опускались советские транспортные самолёты, рычали грузовики въезжая на аэродромное поле, шла разгрузка. Бегать по пулю офицерам не пришлось, к ним подскочил лейтенант с красной повязкой, стал выяснять, что тут делают посторонние. Он, глянув в удостоверение майора Брагина, вытянул руки по швам, выслушал пожелания и умчался выполнять их.

Подполковник Татарцев был опытным боевым офицером, прошёл всю войну и лебезить перед контрразведкой не собирался, но отвечал быстро, грамотно и по существу.

- Да. Мы вошли сюда с двух направлений - с севера и востока.

- Примерное время?

- Да я вам точно я скажу, в 8:42 въехали на аэродромное поле, сначала пехота пошла, думали от фаустпатронов придётся отмахиваться, но никакой стрельбы, пустой аэродром. Власовцы немцев выдавили, а потом сами ушли, сообразили, что воевать с нами бесполезно и милости от нас не дождутся. Несколько трупов валялись в здании аэропорта, самолёты тут есть, сами видите. Полагаю, все они с техническими неисправностями, мы ещё на подходе были, когда сороконожка какая-то взлетела.

- Сороконожка говорите? - уточнил Брагин. Подтверждались его скверные предчувствия.

- Да. У самолёта много маленьких колёс для посадки на неподготовленную полосу, марку не скажу, но точно транспортник. Странная конструкция, монорельсовая балка между хвостом и фюзеляжем, смотрится непривычно, морда толстая, на борту никаких опознавательных знаков, фюзеляж светло серый, но видно, что кресты на хвосте и бортах замазаны. Да ещё примета у него была - монорельс окрашен как пограничный столб: светло-серые участки чередуются с тёмными, а ещё брюхо темнее, чем верхняя часть. Мы никак не могли воспрепятствовать, майор. Въезжаем, а он прямо по курсу ,разбегается и взмывает, сделали несколько выстрелов из танковых орудий, да разве попадёшь, несколько секунд и он уже надо облаками. А что, майор, важная шишка сбежала из Праги? Сочувствую, что поделаешь.

- Да ладно. Война окончена, он вреда уже не принесёт.

Полковник Ларионов был вне себя от ярости, буря в стакане воды разгулялась не на шутку, он вышагивал по кабинету мрачнее тучи, смотрел волком, искать виновных пустое занятие. Шломберг у летел, когда советских войск в Праге ещё не было. Офицеры СМЕРШа отбивались от эсэсовцев, агент Винс обретался в компании пленных власовцев. Сорвать зло было не на ком и это раздражало Ларионова больше всего. Наконец-то полковник выдохся, сел за стол, стал просматривать какие-то бумаги.

- Проворонили Шломберга, майор, - проворчал он в бессильной ярости. – Думаешь, нас теперь погладят по головке?

- Думаю не всё потеряно, товарищ полковник. Свяжитесь с разведкой, пусть поработают по своим каналам, могут пригрозить американцам. Тем не слишком понравится, если мы раструбим по всему миру, что наши союзники укрывают высокопоставленного эсэсовца, с одиозными личностями у которых за плечами преступления. Против человечности американцы стараются не связываться, могут и на свои спецслужбы повлиять, особенно если это сделают высокие чины.

- Да, они проработают все варианты, - раздражённо проговорил Ларионов. - Но результативность этих действий будет нулевая. Спецслужбы с делают круглые глаза, мол ничего не было, опять большевики мутят воду, как они всегда и делают - нагло лгут всему добропорядочному мировому сообществу. Вот полюбуйся, - он подтолкнул Владу листок. - Пришло в числе последних сводок. Около семи утра патруль повстанцев вступил в перестрелку с группой вооружённых лиц, инцидент произошёл в квартале к Галесин, на севере Праги. Группа прорвалась на север, явно в район Рузине. На шум прибежали повстанцы с соседней улице, дали отпор врагу, те в итоге прорвались, но потеряли трёх человек, повстанцы столько же. Основной массе удалось проскочить, их было не меньше двух десятков, кто-то одет в штатское, кто-то в военное. Видели пару женщин, преследовать не стали, людей было мало.