Следы со свастикой

- Никита Сергеевич, кажется я что-то видел, - задумчиво изрёк Шаламов. – Могу, конечно и ошибиться.

- Что ты видел? - спросил Брагин.

- Не знаю, товарищ майор. Что-то нехарактерное. Там в ущелье, которые мы только что прошли на северной стороне.

- И что теперь делать? - осведомился Богуславский. - Мы вроде прошли ущелье. Это не авто, на месте не развернёмся. А если тебе почудилось Серёга? Только время потеряем.

- Что ты видел, Сергей? - майор подался вперёд. – Думай, вспоминай.

- Не знаю, товарищ майор. Чертовщина какая-то, вроде скалы тёмные, а эта штука светлее, выбивалась из антуража, на пару секунд мелькнула - не запомнил ни черта.

- Давай по малому кругу обратно, Никита Сергеевич, - скомандовал Брагин. - Сделаешь половину окружности против часовой стрелки, заходи в долину с юга и дуй по пади, тогда мы точно засечём, что там померещилось твоему бортмеханику.

Он нервничал, кусал губы. Если пустышка, то они потеряют десять минут, которые никто не вернёт. Тогда придётся несолоно хлебавши направляться в Прошев, а с рассветом возобновлять поиски.

Транспортник запыхтел, Богуславский заложил новый вираж, снова крен при заходе на круг, блеснула узкая речушка, между отвесными скалами пропала за каменным месивом, сменился ракурс. Теперь долина была перед глазами: лесистые горы стояли почти вплотную, между ними долина шириной не более ста метров, поверхность сравнительно ровная и пара перелесков, несколько каменных кучек, словно сметённых веником, кручи уступами, спускались в долину, на участках свободных от растительности поблёскивали отложения минералов. Самолёт перевалил через кучу, заградившую вход в долину, стал снижаться, теперь он шел на предельно малой высоте. Ничего необычного внизу не наблюдалось, только природа, да пара неглубоких балок, заросших травой, островок чёрных скал, впереди по курсу крутой обрыв, словно дверца закупоривавшая северный выход из долины.

- Товарищ майор, там точно что-то есть, - заявил Шаламов. Будь я проклят, если это не самолёт.

- Проявили, теперь надо закрепить, - сказал Богуславский и надрывно засмеялся.

Шаламову не почудилось, на северном краю долины скалы громоздились в хаотичном беспорядке, среди них явственно проглядывали очертания самолёта, лежащего на брюхе. Хвост, задранный в небо, кабина, сплющенная о каменную глыбу, правое крыло было надломлено. Лёгкие сумерки не препятствовали обзору, людей поблизости не было. Немецкому летчику не хватило дистанции для посадки и самолёт врезался в скалу. ЩЕ-2 пролетел над местом аварии, теперь в глаза людям неслась монолитная серая скала. Засмотрелись, чёрт возьми! Они заорали дружно, в три перепуганные глотки. Богуславский резко потянул штурвал на себя. «Эх, вдавить бы педаль акселератора в пол», - подумал Влад.

Самолёт круто пошёл вверх, едва не коснувшись гребня скалы, под кабиной проплыли остроконечные зубцы, похожие на шпили готических церквей, криворукие деревья, бог весть как питаемые своей корневой системой. Распахнулось сереющее небо с разбросанными ватными облаками. Все трое облегчённо вздохнули.

- Товарищ майор, отпустите моё плечо, оно не железное, - простонал Шаламов.

- Да, извини, - спохватился Брагин. - А ты молодец, парень, глазастый. Быть тебе прославленным бортмехаником Отечественной авиации. Действуй, Никита Сергеевич. Как садиться будем? Время пока есть, хорошенько всё обдумай, ты же ас.

- Однако ни разу не сталкивался с такими аттракционами, - Богуславский заметно побледнел. - Проще всего, товарищ майор, сделать ещё один полукруг, опять зайти с юга и посадить колымагу в долине.

- Справишься?

- Постараюсь, но там рельеф не самый подходящий. Видели же балки, скалы. А нам и одного камешка хватит, чтобы разбиться в лепёшку.

- Вот немцам, например, не повезло, - сказал Шаламов. - Хотя у них машина тяжелее. Полоса для торможения должна быть длиннее. Они снижались и тормозили уже в долине, когда половина пространства, пригодного для посадки, осталась позади. Если мы не допустим такую же ошибку, то…

- Всё ясно, Серёга, без сопливых скользко.

Лицо пилота было мокрым от пота, он заводил самолёт на очередной вираж.

- Минуем южный гребень и сразу идём на посадку, тогда вся долина будет в нашем распоряжении.

Вспотели ладони Влада, вцепившиеся в кронштейны. Другого выхода не было, посадка необходима. Чёрт с ним с самолётом, появилась хоть какая-то возможность добраться до Шломберга. Уйти на ночёвку, это потерять время, а каждый час как ножом по горлу.

Чудо отечественного авиапрома проследовало вдоль долины в южном направлении, снова завалилось на борт, входя в вираж. В салоне покатилась штанга, гомонили люди, пилот намеренно уходил подальше от долины, чтобы заранее выбрать курс. Вираж закончился, теперь самолёт двигался прямо, перед глазами людей распахнулась долина, проплыл зубастый утёс и Богуславский начал снижение. Шаламов быстро глянул через плечо и заявил:

- Товарищ майор, вы, конечно, герой, но не до такой же степени. Что вы здесь делаете? Сейчас будет жёсткая посадка.

- Товарищ майор, в салон! - запоздало опомнился Богуславский. - Держитесь там крепче за что-нибудь, через полминуты мы сядем и молитесь, чёрт побери.

Брагин вывалился из кабины, упал на колени к крайнему автоматчику, парню это почему-то не понравилось, но отталкивать майора контрразведки СМЕРШ он не стал. Влад сам оторвался от него, перелетел через проход на своё место. Запищала Франтишкова, он отдавил ей ногу. Женщина держалась двумя руками за кронштейн над головой, остальные тоже искали за что схватиться. Перед глазами Брагина мелькали перекошенные лица, люди не понимали, что происходит, слишком уж круто снижался самолёт.

- Товарищ майор, мы падаем, - хрипло выкрикнул Коломиец.

- Надеюсь садимся.

Говорить уже было невозможно, салон вибрировал, а вместе с ним и всё тело Влада.

- Мы обнаружили немецкий самолёт, товарищи. Садимся в долину. Не надо переживать, пилоты говорят, что посадка будет мягкой, но всё равно держитесь крепче.

Он хотел добавить что-то ещё, успокоить товарищей, всё же не каждый день происходит такое. В этот момент колёса коснулись или толчок был страшный, те люди, которые плохо держались, покатились по салону, извивался предатель Капустин, он как-то ухитрился приклеится к кронштейнам, Ханна оторвалась от сидения, Брагин схватил её за куртку, бросил себе на колени. Самолёт уже не просто вибрировал, он бешено трясся, стучали зубы, сотрясались внутренности. Шасси, видимо, переломились, борт накренился.

«Может погорячились мы с посадкой», - подумал Влад. А потом самолёт провалился в канаву, развернулся и застыл. Часть пассажиров покатилась в носовую часть, другие размазались по бортам.





Глава 5






Влад, как ни странно, не потерял сознание, хотя от толчка чуть зубы не посыпались. Чувство реальности вернулась к нему не сразу, ориентация тоже хромала. Майор остался на откидном сидении, только само оно почему-то сменило положение в пространстве, оторвалось вместе с балкой, туловище Брагина было скрючено, острая боль сверлила спину, он увидел, что внутренняя часть фюзеляжа почти не пострадала, болталась дверь, ведущая в кабину пилотов.

- Пристрелите меня, пожалуйста, - простонал Виталий Зацепин, придавленный штангой.

- Командир, это называется мягкая посадка? - прокряхтел Коломиец, сбрасывая с себя икающего Марецкого.

- Да уж совсем мягонькая, товарищ майор. У вас женщина на коленях, вы знаете об этом? - осведомился Филимонов, ощупывая голову.

Та самая штанга, прежде чем придавить Зацепина, огрела Макара по макушке. На коленях у Влада действительно была женщина, точнее между ними. Она пыталась выбраться, отдувалась, волосы её растрепались.

- Вы в порядке, Ханна?

Она сказала что-то по-чешски, видимо забыла русский язык. У Милоша Горана на лбу зеленела шишка, он помогал Франтишковой освободится, без всякой доброжелательности поглядывал на майора. В хвосте салона сидел Капустин, стонал сжимая виски, он тоже получил по голове. Ползал на коленях, растрёпанный, боец искал свой автомат.

- Байкалов, прекращай маячить, - прокряхтел Звягинцев, когда боец отдавил ему ногу. - Никуда твой ППШ отсюда не денется.

Собственный автомат Брагина оказался под рукой, его ремень намотался на кронштейн, попробуй догадаться как это произошло. Майор поднялся и, пошатываясь, направился в кабину. Головная часть самолёта тоже не особо пострадала, остекление и панель остались целыми, разбилась пара приборов, стонали пилоты прижатые к приборной панели. Все живы.

Влад схватил под локти Богуславского, тот крепко саданулся грудью о штурвал.

- Товарищ майор, не трогайте, я сам, - просипел лётчик. - Со мной порядок, тряхнуло малость, рёбра ушиб.

Он выбрался из кресла и, тяжело дыша, принялся осторожно массировать грудь. Переломов не было, иначе пилот орал бы, а не шипел. А вот бортмеханик Шаламов взвыл, когда они совместными усилиями попытались стащить его с кресла. С этим парнем было что-то не так.

- Товарищ майор, я, кажется, рёбра себе переломал, - прошептал Шаламов. - Пошевелиться не могу, боль лютая. Как же я так, мать мою, не уберегся?

- Эх, Серёга, - сказал Богуславский. – Ладно, посиди. Мы пока покурим.

- Я тоже хочу покурить, Никита Сергеевич.

- Эй, народ! Покинуть борт и осмотреться! - крикнул Брагин. - Да держитесь подальше от самолёта, он может загореться.

- Не загорится, - успокоил его пилот. – Удара, как такового, не было, мы просто неудачно в канаву сверзились. Бензобак цел, протечек не было, иначе я почувствовал бы запах, но вы правы, пусть народ валит от сюда.

Он нервно пошарил по карманам комбинезона, выудил пачку, вытряс папиросу, другую предложил майору, тот не отказался. Руки дрожали, пламя трофейной зажигалки обжигало пальцы. Офицеры жадно затягивались, утирали пот с лица. Пилот не докурил, сунул дымящийся окурок в зубы Шаламову.

- Давай, Серёга, дёрни. Только сильно не затягивайся, а то тебя вообще переклинит.

Тот успокоился, втягивая в себя дым. Потом они опять попытались вытащить его, Шаламов выл и матерился, несколько рёбер были сломаны, но это полбеды. Обломки костей могли поранить органы, это было бы уже куда серьёзнее. Брагин взял его под мышки, Богуславский за ноги, они вытащили бедолагу в салон, двое бойцов помогали им снизу, положили парня на плащ палатку, отнесли подальше. Он стонал пускал пену. Влад спрыгнул на землю, помог спуститься Богуславскому. Все уже были здесь, покрякивал Звягинцев, ещё не вышедший из ошалевшего состояния. Автоматчики прихрамывая держась за животы, разошлись, приступили к несению караульной службы. Серьёзно пострадавших больше не было, так незначительные ссадины. Ханна слегка покачивалась, дышала полной грудью, прислоняясь к уцелевшей стойке шасси, возле неё вился Горан, спрашивал про самочувствие. Офицеры курили, с интересом поглядывали на командира.

- Звягинцев, посади человека вон туда, - Брагин ткнул пальцем в ближайшую террасу на склоне. - Пусть и спрячется и смотрит во все стороны. Есть у тебя такой глазастый?

Покатились камни, боец по фамилии Карпович вскарабкался на уступ. Брагин добрёл до ближайшего булыжника размером с человеческий рост, присел за него. Уже смеркалось, но пока ещё не критично. Самолёт приземлился в средней части долины, с двух сторон от него вздымались горы, заросшие бурной растительностью. Май в этом году выдался тёплым, всё позеленело за считанные дни. Узкий распадок просматривался в оба конца, никаких живых существ помимо экипажа и пассажиров ЩЕ-2 поблизости не наблюдалось. Горный мир казался вымершим, самолёт почти не пострадал, не считая подломившейся ноги. Кучка людей склонилась над пострадавшим Шаламовым, в стороне на камне сидел Капустин с мучнистым лицом, красноармейцы рассредоточились, следили за обстановкой.

Вражеский самолёт отсюда едва просматривался, а бинокль остался в вещмешке, тащиться за ним Владу не хотелось, да он и не требовался. Различались очертания летательного аппарата, пилот не успел затормозить, самолёт врезался в небольшую скалу - туда ему в сущности и дорога. Люди не показывались, скорее всего их там не было, Карпович бы заметил их с террасы, парень молодой, зрение острое. Влад вернулся к самолёту, вокруг ЩЕ-2 уже бродил Богуславский, морщился, зачем-то принюхивался.

- Всё в порядке? - спросил Брагин.

- Не взорвётся, - ответил пилот. - Давно бы уже грохнул. Беда у нас, товарищ майор, серьёзная. Аппарат почти не пострадал, стойку можно просто заменить на новую, но как скажите на милость, поднять его отсюда в воздух.

- Как вы сели, так и поднимите, Никита Сергеевич. Расчистить полосу, устранить неровности и вперёд - заре навстречу. Честно говоря, не знаю, сейчас не до этого. Вашей вины в случившемся нет, за свою судьбу можете не беспокоиться. По прибытии я составлю подробный отчёт, объясню, что вы вели себя достойно.

- Как полный кретин я себя вёл.

- Ладно, товарищ майор, чего уж теперь. Проверьте, Никита Сергеевич, состояние рации, если работает - отправьте сообщение в эскадрилью, пусть свяжутся с нашим управлением, дополнительные сведения передадим позднее, в том числе насчёт пострадавшего.

Старший лейтенант Шаламов выглядел неважно. На корточках перед ним сидел боец по фамилии Чернышев, этот парень имел среднее медицинское образование, он разрезал комбинезон бортмеханика и осторожно ощупывал грудную клетку. Шаламов кривился, выдавал сквозь зубы не самую лестную характеристику этому бойцу.

- Всё будет хорошо, товарищ старший лейтенант, - монотонно пробубнил Чернышев.

- Да куда там хорошо, - прохрипел Шаламов. - Сдохну сейчас к той то бабушке!

- Ничего страшного, товарищ старший лейтенант, после смерти тоже всё будет хорошо.

Автоматчики отворачивались, прятали улыбки.

- Эх, товарищ майор, - Сергей отыскал взглядом Брагина. - Ошиблись вы, не стать мне прославленным бортмехаником Отечественной авиации.

- Шаламов, прекрати, - Влад поморщился. - Сломал пару ребер, а такая драма. Ты как вообще летал? Неужели не падал никогда?

- Падал, товарищ майор. Парашют у самой земли раскрылся.

- Серьёзно, но не смертельно, - сказал Чернышев. - Рёбра лёгкое не проткнули, иначе он истек бы кровью, но они сломаны, сильный ушиб верхней части туловища. Надо в медсанбат товарища бортмеханика. Если протянуть с этим, то его состояние может ухудшиться.