Следы со свастикой

- Да где тут медсанбат! - заявил Богуславский. - Ну ты даёшь парень. Чего неловкий-то такой? - сказал он своему бортмеханику.

- Я неловкий? - возмутился Шаламов. - Сами хороши. Могли нежнее самолёт посадить.

- Нежнее некуда, вполне нормально я его посадил. Все целые, один ты выделываешься.

- Ладно, хватит пререкаться! - прикрикнул Брагин. – Посмотрите, что есть в аптечке, дайте обезболивающее. Подумай, Чернышев, есть ли возможность обмотать ему торс и приделать корсет? Звягинцев, выдели двух людей, пусть они останутся с Шаламовым. Вот этого парня, Чернышева, и ещё кого-нибудь.

- Володырь, останешься с Чернышевым.

- А что сразу, я товарищ сержант? У жилистого парня от расстройства втянулась лицо. Я что вам, медсестра? Я вместе со всеми хочу.

- Разговорчики! Волдырь, выполняй приказ.

- Есть!

- Придумайте из чего соорудить носилки, надо вытаскивать его отсюда. Фонари не забудьте взять, лекарства, бинты. Мы сообщим по рации, что у нас есть один пострадавший. Может вышлют людей из Прошева.

Брагин сомнением уставился на темнеющий распадок, ещё одна безумная идея.

- Куда именно прикажете его выносить? Не один пилот, пребывающий в здравом уме, не сядет в этой долине.

Красноармейцы растерянно переминались с ноги на ногу. Удружил, конечно, товарищ старший лейтенант, но не бросать же его на произвол судьбы.

- Из южной части долины есть выход, - прозвучал вдруг трескучий голос. - Его не может не быть. Надо постоянно двигаться краем леса в юго-восточном направлении. Ориентир - двузубая гора Коничка, её невозможно не заметить, гору надо обходить по западному подножию, за ней предгорья, небольшая деревня Сосневице, немцев там нет, но есть телефон, можно дозвониться в Прошев и оттуда вышлют санитарную машину. До деревни отсюда можно дойти за два часа, если с грузом и по темноте, то за четыре.

Все присутствующие с подозрением уставились на человека, сказавшего это. Предатель, Капустин оторвал ладони от висков, смотрел на майора мутным взглядом, из рассечённого виска сочилась кровь, он треснулся головой о кронштейн.

- Товарищ майор, а этому существу кто-то давал слово? - осведомился Коломиец.

– Разрешите я ему в лоб двину! - заявил Макар Филимонов.

- Можете не верить, но это единственная безопасная дорога, - проговорил Капустин. - Я полгода нёс службу в этих местах, знаю некоторые тропы, неоднократно обследовал местность с воздуха. Там, где мы находимся отсутствуют рудники и шахты, но к югу есть несколько молибденовых и вольфрамовых месторождений, сейчас их немцы закрыли, там никто не работает.

- Товарищ майор, лично я остерёгся бы принимать на веру его слова, - с умным видом изрек Марецкий. - С этим человеком ещё надо разобраться.

«Но зачем тогда его навязало нам фронтовое управление? - подумал майор. - Неужто там не знали, что делают? Раскаялся, полностью признал и осмыслял свою вину. Предавший раз, предаст и дважды, с этим не поспоришь, но какой ему смысл врать сейчас? Капустин может и иуда, но не сумасшедший, такие люди до последнего цепляются за жизнь».

Он подошёл ближе, царапал взглядом изменника, тот не испугался, но был бледнее полотна.

- Вы в этом уверены, как вас там, Вадим Евгеньевич?

- Да, какой мне смысл вас обманывать? Я хочу помочь. Если вам не трудно, не могли бы вы приказать вашим людям дать мне бинт и обеззараживающее средство. Порез на виске глубокий, туда попала грязь.

- А можно взять немножко хлористого натрия и всыпать в рану, - заявил Марецкий. - Отличное обеззараживающее и успокаивающее средство.

- Что такое хлористый натрий? - спросил Филимонов.

- Поваренная соль.



Солдаты и офицеры заулыбались. Не маячь у них над душой майор контрразведки, они бы так и сделали.

- Вот ещё, будем лечить ещё эту падаль, - проворчал сержант Звягинцев. - Нас тут убивали вагонами, а он шнапс немецкий жрал. Сука!

- И на бочке с вареньем сидел, плохиш чёртов, - поддакнул невысокий, темноволосой еврей по фамилии Зимин.

Остальные энергично закивали.

- Категорически поддерживаю выше изложенные заявления.

- Вы уверены, что можно вынести раненого именно этим путём? - спросил Брагин.

- Да, я в этом не сомневаюсь. Но надо спешить, темнеет в этой местности медленно, но ночь придёт обязательно. Ещё примерно час можно будет передвигаться без фонарей, потом станет труднее, но гора Коничка обязательно будет выделяться на фоне неба. Двигаться надо вдоль подножия, не заходить в лес, за горой появятся тропы, станет легче. Их прокладывали местные жители, работавшие на рудниках.

- Звягинцев, командуете, соорудить носилки из жердин и плащ палатки, обеспечить Чернышева и Володаря всем необходимым, пусть не тянут резину. Мы сообщим по рации в Прошев, они пришлют машину в Сосневице. Эй, кто там, дайте этому человеку бинты и лекарства.

- Спасибо товарищ майор, - поблагодарил Капустин.

- Не товарищ, а гражданин, - сказал каламит, сплюнул и отвернулся.

Через десять минут раненого унесли. Шаламов ругался, жалобным стоном спросил у всех прощения, призывал бросить его к чёртовой матери и забыть о нём. Люди рассредоточились поперёк долины, укрытия естественного происхождения тут хватало. Франтишкова явно нервничала, ничто человеческое не было ей чуждо. Рядовому Трофименко – улыбчивому, ладно сбитому парню, сержант поручил следить за Капустиным. Он проявлял усердие, держал предателя на прицеле, тот никак не реагировал, проявлял безразличие. В кабине самолёта попискивала рация, Богуславский связывался с эскадрильей.

- Спокойной ночи пожелали, представляете, товарищ майор, - сказал пилот, спрыгнув на землю. – Юмористы, мать их за ногу! Им хорошо там, в тёплой и уже безопасной Праге, а нам тут без бутылки придётся разбираться, - Богославский посмотрел по сторонам и передёрнул плечами. - В общем, никто за нами не прилетит. Приказали разбираться своими силами. Из вашего управления приказ: обследовать вражеский самолёт, сообщить о ситуации и предполагаемых мерах. Вот так всегда - сперва мы сами создаём себе трудности, а потом их героически преодолеваем.


- Вы ведь останетесь у самолёта, да, Никита Сергеевич? Вы не входите в группу и должны принимать самостоятельное решение. По хорошему вам надо было уйти вместе с теми парнями. Я удивляюсь почему вы этого не сделали.

- Не по товарищески как-то, товарищ майор, - сказал Богуславский. - Я здоровый, крепкий мужик. У вас нехватка людей, а я в кусты? Разрешите остаться с вами? Я всё равно не смогу сегодня вернуться в свою часть.

Пилот смотрел на Влада исподлобья, тени ползали по широкому лицу, углубились лобные морщины с въевшейся грязью. Что-то начинало беспокоить майора контрразведки, это чувство было безотчётным, не поддавалась осмыслению. Сейчас его можно было списать на нервную почву.

- Конечно, Никита Сергеевич, оставайтесь. У нас каждый человек на счету.

Рядовой Карпович доложил с террасы о том, что в районе вражеского самолёта никакого движения. Завьялов и четыре его бойцов растянулись цепью и двинулись вперёд, используя укрытия. Группа СМЕРШ шла вторым эшелоном, за ними чехи, Богуславский, Трофименко с Капустиным, длинноногий рядовой Данилюк вырвался вперёд, пристроился за каменной горкой в паре десятков метров от самолёта, доложил, что всё в порядке. Люди перебежали, замыкая полукруг.

С момента жёсткой посадки Arado прошло почти двенадцать часов, если кто-то выжил, то давно ушёл. И, вряд ли у самолёта осталось засада. Немцы не могли предположить, что будет преследование.

- В атаку, товарищ майор! - сострил Зацепин. - Вперёд и с песней.

- Что поём?

- Да хоть «Боже царя храни», - проворчал Брагин. - Только осторожно ребята, немцы уходя могли оставить сюрпризы. Если есть тела, то переворачивайте их аккуратно, смотрите под ноги, не зацепите что-нибудь, на входе в самолёт включаем фонари. Звягинцев, ваши люди внутрь не суются. Уяснили? Занять круговую оборону, вести наблюдение, остальным тоже не лезть, работает СМЕРШ.

Самолёт при жизни напоминал стрекозу, а утолщённой передней частью ту самую многоножку. За передней стойкой обычного шасси располагались одиннадцать пар не больших колёс, призванных облегчить посадку на неподготовленные полосы. В данном случае они, вероятно помогли, но пилоты не рассчитали тормозной путь и впаяли самолет в одинокую скалу, вросшую в землю. Удар был настолько силён, что многовековой камень треснул и покрылся разводами, как лобовое стекло автомобиля. Кабина смялась в лепёшку, фюзеляж выглядел сравнительно целым, только в баку зияла вмятина от удара, отвалилась грузовая рампа, в задней части фюзеляжа зияло чёрное нутро, правое крыло надломилось висело как сломанная стреха, хвостовая балка заметно выгнулась, торчал задранный хвостовик, кресты на котором были действительно замазаны краской, с фюзеляжа на землю была переброшена оторвавшаяся балка с обломками грузоподъёмного устройства. Возможно по ней спустились люди, также можно было подняться внутрь.

Брагин подбежал к самолёту присел за балкой, в ухо ему уже дышал Коломиец.

- Ну и что, командир? Кто в теремочке живёт?

- Ты запашок чуешь? Сдаётся мне, что это не восточные сладости, почти двенадцать часов лежат, а день был тёплый. Вряд ли все погибли, удар был, конечно, сильный, но не такой, чтобы погубить два десятка людей, - подумал Влад, включил фонарь и по балке вскарабкался наверх.

Влад опустился на корточки, обвёл лучом пространство перед собой - никаких растяжек вроде не было. Неприятный запах щекотал ноздри, ему пришлось достать платок и зажать нос. Салон был достаточно вместителен, такие же откидные сиденья как в ЩЕ-2, кронштейны для крепления грузов, железный рифлёный пол, дверь в кабину была выломана, оторвались заклёпки и листы обшивки, рухнули потолочные балки, в салоне лежали несколько тел: трое эсэсовцев были в форменных куртках, касках и разгрузочных жилетах; двое в штатском, их убили листы железа, оторвавшиеся от корпуса самолёта.

- Можно заходить, товарищ майор? - приглушённо прошептал Марецкий.

По истерзанному салон у блуждали пятна света.

- Можно, только осторожно, мертвецов не касайтесь.

В кабину можно было не заходить, майор с порога осветил её и увидел, что приборная панель вырвана с мясом, а оба пилота раздавлены в лепёшку, вся кабина была залита кровью. Майор отступил, ещё раз освятил салон - Шломберга здесь не было, предателя Хрусталева, по-видимому тоже, одним из двух штатских был упитанный мужчина, с гладко выбритым лицом - для чего брился непонятно, макушку ему проломил крюк от тельфера. Коломиец напевал себе под нос «…Вы жертвою пали в борьбе роковой…» и перебирался от одного трупа к другому. Трогать тела он остерегался, просто проводил визуальный осмотр. В дальнем конце возился Зацепин, остальные не стали забираться внутрь их присутствие на этом летающем кладбище было излишним. Ничего похожего на архив шестого управления РСХА в салоне не осталось. Здесь валялась пора солдатских ранцев, распахнутых и пустых, оружие офицеры тоже не нашли, выжившие немцы забрали с собой всё, включая продукты, лекарства и прочие все необходимые вещи.

- Чёрт, в меня мёртвая баба вцепилась, - вдруг со страхом проговорил Зацепин. – Правда, не вру, у неё пальцы скрючены.

- Ой, мы прямо оцепенели от ужаса! - заявил Коломиец. – Виталий, а ты уверен, что она мёртвая?

- Да какая же ещё? - в горле у парня заклокотало.

Лучи фонариков перекрестились на покойнице: мёртвая женщина зацепилась скрюченным пальцем за отворот голенища сапога старшего лейтенанта. Бывает и такое, если хлопать ушами. Зацепин попятился, присел на корточки, пробормотал что-то невнятное про жуть и чертовщину. Женщина была в гражданской одежде, темноволосая, плотно сложённая, она носила штаны, от того офицеры и не сразу выявили, что это представительница прекрасного пола. Она лежала на боку, локтем прикрывала голову, другая рука поднялась и скрючилась, в глазах её застыл кромешный ужас.

- Как же её перекосабочило то, - прошептал Коломиец.

Видимых повреждений на теле не было, правильное лицо с ямочками на щеках покрыла посмертная синь. Тут сама собой заработала память Влада, в голове у него ожили слова советского агента о женщинах, сопровождающих Шломберга: «Анита Герстер – нет, та блондинка, любовница барона, сотрудница службы внутренней безопасности. Это её подруга, если память меня не подводит, мёртвую барышню звали Матильдой Шуппе, не повезло ей, бывает».

Брагин спрыгнул на землю, раздражено глянул на небо уже фактически тёмное. Его подчинённые тоже покинули самолёт. Ханна Франтишкова исподлобья смотрела на него, мол чем порадуете, пан майор. Увы, порадовать её было нечем.

- Внимание сюда! - сказал Влад. - В салоне пять трупов: трое солдат, некая фрау Матильда Шуппе, служащая СС и невысокие упитанный господин в штатском, документы у которого мы проверять не стали.

- Это не Шломберг и не Хрусталев, - подал голос Капустин. - Тот высокий и худой, он лишь немного ниже генерала Власова.

- Большое вам спасибо за справку, господин Капустин, - Влад почувствовал злость. - Это мы уже поняли. Впредь старайтесь не перебивать и просить разрешение всякий раз, когда хотите сообщить что-то важное.

- Борзеем, господин хороший - пробормотал Филимонов. - Товарищ майор, он своим норовит прикинуться, дескать я такой же как вы. Надо объяснить гражданину, что пока его не поставили к стенке он таким же не станет.

- Он и после стенки таким же не станет, - заявил Марецкий.

- В кабине два пилота, - продолжал майор. - Это нормально Никита Сергеевич?

- Это ненормально, - отозвался Богуславский. В таких аппаратах должно быть четыре члена экипажа, но видимо справлялись двое, людей не хватало, кабина всмятку. Не думаю, что кто-то мог оттуда выбраться.

- Остальные, выходит, серьёзно не пострадали, вышли, привели себя в порядок и пустились в бега. Хоронить погибших не стали, даже ничем не прикрыли. В числе сбежавших Отто фон Шломберг - крайне необходимый нам, господин Хрусталев, пара офицеров СС, ещё одна женщина и охрана из эсэсовцев. Точного числа сказать не могу, но предполагаю, что их от восемнадцати до двадцати человек, то есть больше чем нас. У противника как минимум десять часов преимущества по времени. Немцы шли весь световой день, у Шломберга одно направление – северо-запад. Господин Капустин, теперь вам предоставляется слово: что вы думаете по этому поводу?

- Согласен, - выдавил предатель, втягивая голову в плечи, он уже устал от постоянного присутствия над душой красноармейца со строгим взором. - Назад они не пойдут, там советские войска. Американцы отошли на запад. Шломберг двинется только на северо-запад, через границу. В Цвиккау стоят союзные войска, Шломбергу надо преодолеть расстояние в двадцать пять - тридцать километров, идти по горам занятия тяжёлое, можно двигаться в обход скал и прочих препятствий, но тогда потребуется ещё больше времени. Два десятка людей протопчут хорошо заметную тропу.

- Что на северо-западе?

- Местность безлюдная, там нет ни дорог, ни населённых пунктов, только горы и все преграды сопутствующие им. В данном районе не проводились изыскания и разработки. У Шломберга есть фора в десять часов и как минимум один раненый.

- С чего вы это взяли? - спросил Брагин.