След черного призрака

Глеб молча кивнул мне и поспешил за ним.

Начало встречи не предвещало ничего хорошего.

– А где Лиза? – Я не то хотела спросить.

Просто задать главный вопрос, честно говоря, побоялась.

– Обойдёмся пока без неё, нужно кое-что обсудить.

Алан сел в кресло и кивнул нам с Глебом на диван, расположенный напротив. Тут уж я не выдержала:

– Кто она?

– Ты о ком? – не понял спортсмен.

– О новой жертве, кого-то ещё убили, да?

Глеб и Алан удивлённо переглянулись:

– Пока нет. Я пару минут назад звонил Громову – утренние сводки в этом плане чистые. А почему ты…

– Вчера в «Мегаполисе» я кое-что почувствовала и была почти уверена, что он вышел на охоту…

– Я в курсе, Глеб вчера звонил. – Войнич задумчиво поскрёб подбородок. – Только почему ты считаешь, что это были именно ЕГО эмоции? Мало ли что кого могло взбесить?

– Примерно то же я чувствовала, подключаясь к воспоминаниям убитых девушек. А стопроцентной уверенности, конечно, нет.

– Она что, правда, всё это умеет? – недоверчиво уточнил молчавший до сих пор рыжий.

– Умеет. – Алан достал из большого кожаного кейса ноутбук, включил его и поставил на журнальный столик. – Насколько я понимаю, ты считываешь эмоции на близком расстоянии?

– Да, в радиусе двух метров и преимущественно очень сильные.

– В клубе ведётся видеозапись. Я её раздобыл. Хотел посмотреть, кто находился рядом с тобой, но это нереально. В танцевальном зале камера всего одна. Вот общий план – сцена и толпа зрителей. Разрешение маленькое. Разглядеть детали и лица не получится.

– Можно посмотреть? – Я подошла и заглянула ему через плечо.

Полумрак, разноцветные узоры лазерных проекторов и море возбуждённых, дёргающихся под музыку людей, причём со спины (видимо, камера направлена в сторону сцены).

Как там сказал Громов – не меньше трёхсот человек. М-да, задачка.

– Отмотай вперёд до выступления Жаклин, – попросила я. – Кстати, а почему вас с Никой не было? Вы же друзья семьи?

– Отец заболел – навещали, – снизошёл до объяснения спортсмен. Он нашёл нужный момент и остановил запись. – Это?

– Нет, здесь она только вышла на сцену. Чуть дальше. Да, тут. Можешь увеличить картинку? Я находилась рядом со сценой, кажется, справа.

Алан приблизил остановившийся кадр.

Картинка получилась нечёткой и размытой. Я себя-то узнала с большим трудом, а стоявших в непосредственной близости девушек и парней разглядеть тем более не смогла.

– Там ещё телевидение снимало, – напомнил Глеб.

Он скромно сидел на диване, не пытаясь посмотреть съёмку, и вообще выглядел как-то понуро.

– Они снимали Богдана и приглашённых «звёзд», а не массовку, – возразил Алан, закрыл ноутбук и повернулся ко мне: – Злата, сядь. Разговор есть.

Мне не понравилось, как это прозвучало, а Глеб погрустнел ещё больше.

– У меня есть ещё одна видеозапись – с камеры на входе. Я её посмотрел, так, на всякий случай. – В тихий голос спортсмена просочились холод и металл. – Глеб, объясни мне, пожалуйста, что за школьную самодеятельность вы вчера устроили? Почему Злата вошла в помещение одна, а ты появился только через сорок минут?! Ты хоть представляешь, что могло случиться за это время?!

– Виноват, этого больше не повторится, – тоном нашкодившего двоечника пробормотал Глеб, сверля взглядом паркет.

– Конечно, не повторится, потому что ты отстранён, – спокойно сказал Алан.

– За что? Ничего же не случилось? – слабо запротестовал Глеб.

– Ничего не случилось? – нехорошим голосом повторил Алан.

Я почувствовала захлестнувшие его раздражение и возмущение.

Вот только их разборок мне с утра пораньше не хватало!


Пришлось перевести огонь на себя:

– Мальчики, успокойтесь, пожалуйста. Алан, это я виновата: хотела пообщаться с Ингой без свидетелей, вот и уговорила Глеба уехать, можно сказать, заставила. Ты ведь знаешь, я умею убеждать.

Рыжий заступничества не оценил: покраснел и полыхнул в мою сторону сердитым взглядом, но промолчал.

– Его задача – охранять тебя, а не вестись на уговоры! – злился Войнич. – И ты тоже хороша! Сначала возмущаешься, что не обеспечена достойной защитой, а потом сама же отсылаешь охранника! Как я могу гарантировать твою безопасность при таком беспечном отношении?!

На это возразить было нечего, мне стало неловко.

– У нас тут что – детский сад на прогулке? – Алан нервно взъерошил волосы и смерил нас усталым взглядом родителя, горько разочаровавшегося в неблагодарных детях.

Теперь узорами паркета мы с Глебом любовались вдвоём.

– Говорю же, больше такого не будет, я от неё ни на шаг не отойду, – пылко заверил отстранённый телохранитель.

Войнич отрицательно покачал головой:

– Это не обсуждается. Я больше не могу на тебя положиться, тем более сейчас, когда дело приняло такой оборот. Ночью будешь дежурить как раньше, а днём обойдёмся без тебя.

– Кем обойдёмся? – настороженно уточнила я, вспомнив народную мудрость, не рекомендующую менять коней на переправе.

От Глеба я хотя бы уже знала чего ожидать, а к новому бодигарду придётся привыкать заново.

– Угадай с трёх раз, – тяжело вздохнул Алан и поднялся, посмотрев на часы, – всё, я звоню Лизе, через час выдвигаемся.

Вот это поворот!

– Стоп! Ты сам будешь меня сопровождать?!

– Что-то не устраивает? – нахмурился спортсмен. – Могу предложить кандидатуру Громова, правда, за сотню баксов он лично продаст тебя тому же маньяку.

Пожалуй, так и будет, разве что за большую сумму.

– Нет, нет, меня всё устраивает. С тобой – хоть на край света! – вполне искренне заверила я.

Алан порыва не оценил и предупредил:

– Не старайся зря. Я на твои провокации больше не поведусь!

Свежо предание, да верится с трудом! Я скромно промолчала, предпочитая не озвучивать сомнения.

В кафе «Наоми» сегодня было многолюдно. Некоторых посетителей я уже знала в лицо. Видимо, контингент здесь более-менее постоянный. Ольги Ворошилой не было, зато за столиком у окна обнаружился мой вчерашний лысоватый воздыхатель. Он меня сразу узнал, приосанился, снова извлёк из кармана платочек и начал усиленно промокать выступившую на лбу испарину. Большинство посетителей меня тоже узнали и, заметив смену кавалера, «обласкали» ещё более концентрированной неприязнью.

Алан, оказавшись в центре внимания, машинально потянулся к карману рубашки, из которого выглядывали тёмные очки, но, перехватив мой понимающий взгляд, опустил руку.

– Они всегда так смотрят? – тихо уточнил он.

– Да. Со скукой борются. В этом кафе других развлечений нет, а я слишком уж резко выделяюсь на общем фоне.

Он пробежал быстрым взглядом по моему лицу, украшенному броским макияжем и короткому открытому наряду (черный топ в виде корсета со шнуровкой и расклешённая красная юбка) и согласился:

– Да, пожалуй. Но я-то не выделяюсь.

– Выделился, когда пришёл со мной. Кстати, не боишься, что нас увидит кто-нибудь из твоих знакомых? Ты ведь не хотел светиться.

– Не хотел, а что остаётся? – неохотно признал спортсмен. – Насчёт знакомых не беспокойся. Увидят – поймут правильно.

– Это как же?

– Решат, что завёл игрушку на пару ночей – это не возбраняется, – буднично объяснил он, явно без желания поддеть или обидеть, но стало неприятно.

Разумеется, промолчать я не смогла:

– Мне жаль тебя разочаровывать, дорогой, но, учитывая, что кавалеров как перчатки меняю я, игрушкой на одну ночь сочтут тебя. Вернее, уже сочли. Оглянись вокруг – от большинства этих людей, особенно от женщин, просто фонит жалостью. Для них ты – мой очередной каприз, а не наоборот.

Алан поморщился, оценив ситуацию.

– А кто для них ты?

– О, всё согласно вашему гениальному плану, – я послала ему кокетливую улыбку роковой обольстительницы, – распутница, изменница, разлучница, ну и дальше по списку…

– Перестань со мной заигрывать! – предупредил он суровым шёпотом.

– Не могу, я в образе. – Я улыбнулась ему ещё нежнее и томно вздохнула, подперев щёку ладонью.