Скриба

28




Когда полдень миновал, Тереза решилась. Она закуталась в плащ, какие носят на судне, надвинула на глаза шерстяную шапку, взяла в качестве прикрытия мешок, воспользовалась тем, что Грац занялся починкой паруса, спустилась на берег и направилась к крепостным стенам. Первый караульный не обратил на нее внимания, но у самых ворот пришлось подождать, пока дотошный стражник отвлечется на проезжающие повозки.

Уже в крепости Тереза постаралась избежать открытых внешних дворов, намереваясь проникнуть в здание через кухонные лабиринты. Две собаки начали было лаять, но успокоились, стоило погладить их по голове. Она пересекла галерею и направилась к коридору, ведущему в покои Алкуина. Дверь оказалась заперта, и девушка поспешила в скрипторий, где и застала монаха за чтением украденной Библии. Увидев ее, Алкуин поднялся.

– Где тебя носит? Я все утро тебя ищу. – Он аккуратно закрыл книгу и отодвинул ее.

Тереза глубоко вздохнула и подошла поближе. Несмотря на страх, она решила во что бы то ни стало заставить этого монаха-убийцу вытащить ее отца из подземной камеры. Алкуин предложил ей сесть, после чего достал документ, над которым девушка работала, и как ни в чем не бывало положил перед ней на стол.

– Ты опаздываешь, нужно поторопиться, – сказал он и вернулся к Библии.

– Вы не хотите спросить меня об отце?

Алкуин смущенно кашлянул.

– Прости, но со всеми этими событиями я стал немного рассеянным. Не знаю, известно ли тебе, но вчера в крепости перерезали горло еще одному юноше.

Такой цинизм поразил Терезу. Она сглотнула и отодвинула от себя документ.

– Я не буду его переписывать, – заявила она.

Алкуин приподнял брови:

– Ты взволнованна, я понимаю, но…

– Я больше не притронусь к вашему проклятому документу! – закричала она и в ярости вскочила.

Алкуин с недоумением смотрел на нее.

– Да что с тобой происходит? – Он попытался взять ее за руку.

– Думаете, мне неизвестны ваши козни? Мой отец, девочки… этот несчастный стражник.

Алкуин окаменел, словно с ним заговорил призрак, затем, пошатываясь, подошел к двери, закрыл ее на засов, рухнул на стул и попросил Терезу продолжать. Девушка сунула руку в карман и вытащила палочку для письма.

– Я слышала, как вы разговаривали с Хоосом пару дней назад, в туннеле, и как предложили ему меня убить. Еще я слышала все о своем отце, шахте, подземной часовне и близнецах.

– Пресвятой Боже, Тереза! Что за чепуху ты несешь!

– Ах, значит, вы всё отрицаете? И насчет этой Библии тоже? – спросила она, поднимая книгу.

– Что именно? Что стряслось с этой Библией?

Тереза в ярости скрипнула зубами и объяснила, что из-за нее погиб стражник. Алкуин усмехнулся.

– Выходит, мы с Хоосом договорились, что, как только ты закончишь документ, тебя убьют…

– Да, – подтвердила девушка.

– Ах, вот в чем дело. – Алкуин медленно встал. – Но если всё так, как ты говоришь, почему бы не убить тебя прямо сейчас? – Он подошел к девушке, положил руку ей на плечо около шеи и почувствовал, что она дрожит.

– Предупреждаю: если со мной что-нибудь случится, вы не получите вовремя свой документ.

– Почему ты так в этом уверена? – Алкуин окунул перо в чернильницу, написал что-то на пергаменте и протянул его Терезе.

– Вы умеете писать по-гречески! – удивленно воскликнула она.

– Да, а еще по-арабски, на коптском и еврейском языках.

– Но тогда…

– Зачем я использовал тебя, если мог сам заняться документом? Это сложный вопрос, и ответ на него требует времени, которым мы, похоже, не располагаем. – Алкуин подошел к двери и отодвинул засов. – Если хочешь узнать правду, то должна мне доверять, а в противном случае можешь покинуть скрипторий.

Тереза сжала спрятанную под одеждой железную палочку. Она не верила Алкуину, но если ради спасения отца придется рисковать жизнью, она сделает это не задумываясь. Поэтому Тереза согласно кивнула и снова села. Алкуин, явно довольный, расположился по другую сторону стола и стал перебирать какие-то документы.

– Хочешь лепешку? – наконец спросил он.

Тереза отказалась. Тогда он сам торопливо сжевал ее, даже пальцы облизал, после чего передал Терезе документ, над которым она работала.

– Как ты знаешь, это копия пергамента с печатью Константина, к сожалению, потерянного, в котором говорится о передаче части земель и прав папе римскому.


Девушка кивнула, продолжая крепко сжимать палочку.

– Этот пергамент утверждал власть Рима над Византийской империей. Возможно, тебе неизвестно нынешнее положение папства, но сорок лет назад, когда лангобарды захватили Равенну, папа Стефан II попросил у Византии помощи в борьбе с этими язычниками. – Алкуин налил себе немного молока. – Однако, не получив ответа, он переправился через Альпы и явился к Пипину, тогдашнему королю франков, отцу Карла Великого. Стефан II совершил помазание Пипина и его сыновей, сделав их римскими патрициями, а взамен обратился к ним с той же просьбой. Ты точно не хочешь лепешку?

Тереза опять отказалась. Хотя она и не понимала, какая связь существует между этой историей и произошедшими убийствами, но все-таки решила дождаться конца.

– Пипин согласился, отправился с войском в Италию и разбил лангобардов, – продолжил Алкуин. – Благодаря этой победе папа получил Равеннский экзархат, который включал, в частности, города Болонью и Феррару; область Анкону, Пентаполис и собственно Рим, а также вернул захваченную лангобардами часть герцогства. Итак: лангобарды напали на Рим, который попросил помощи у Византии, а не получив ее, адресовал свою просьбу Пипину, тот победил лангобардов и возвратил Риму потерянные им территории. – Алкуин взглянул на Терезу, проверяя, следит ли она за его изложением. – И все было бы хорошо, если бы Византия не потребовала у папы Равеннский экзархат, до вторжения лангобардов принадлежавший ей. Рим предъявил документ Константина, согласно которому эти земли переходили к папству, однако Византия не обратила на него внимания и продолжала предъявлять свои требования. Более того, Константинополь поддерживал варваров в надежде, что те вновь захватят завоеванные королем франков территории.

– Неужели Византия помогала лангобардам, чтобы те победили римлян?

– Христиане против христиан… Нелепость, верно? Но что движет политикой, если не жажда власти, не зависть, из-за которой Каин убил своего брата? С помощью греков лангобарды нанесли папе поражение, оставив ему всего четыре акта земли. Но у Рима был пергамент, узаконивавший его права, и только что избранный папа Адриан I прибыл с ним во Францию к Карлу Великому.

Алкуин отошел и вернулся еще с двумя лепешками. Одну он начал есть сам, вторую опять предложил Терезе, и девушка наконец согласилась.

– Карл Великий двинул свое войско в Италию, наголову разбил лангобардов, вернул все захваченные земли и напомнил Византии о ее обязательствах по отношению к папе. Возвращенные территории включали Болонью, Феррару, города в нижнем течении реки По и на севере Тосканы – Парму, Реджо и Мантую, еще севернее – Венецию и полуостров Истрию, а также герцогства Сполето и Беневенто. Практически он отдал папе всю Южную Италию, кроме Апулии, Калабрии, Сицилии, Неаполя, Гаэты и Амальфи, находившихся под властью Византии, плюс острова Корсику и Сабину. Несколько лет спустя Карл добавил к папским владениям города Орвието и Витебро к югу от Тосканы и Акуино, Арпино и Капуа в Кампании. Все это, конечно, было совсем не по нраву Византии.

Тереза молчала, но по ее лицу Алкуин видел, что она еле сдерживается.

– Извини, – произнес он и сделал вид, будто просматривает какие-то записи. – Самое главное в этой истории то, что Карл Великий восстановил границы, указанные Константином, заслужив тем самым вечную благодарность папы.

Тереза в нетерпении постукивала пальцами по столу, и Алкуин прекрасно понимал ее состояние.

– Позволь мне закончить, и тогда, возможно, тебе станет ясно, что происходит. – Прежде чем продолжить, Алкуин глубоко вздохнул и зачем-то подергал себя за волосы. – Византия весьма неохотно, но все-таки смирилась с потерями – отчасти по причине бездействия своего императора Константина IV, отчасти из-за страха перед войсками Карла Великого. Однако примерно пару лет назад положение изменилось. Ирина, мать Константина IV, афинянка по рождению и настоящая дьяволица, приказала арестовать собственного сына и ослепить его, чтобы стать византийской императрицей.

– Она убила собственного сына?

– О нет! Всего лишь выколола глаза и посадила в темницу. Любящая мать, не правда ли? Ясно, что эта гарпия чуть не сразу стала плести интриги против папы. Вскоре после воцарения на троне она послала своего человека в Рим с наказом изъять документ, закреплявший владение территориями.

– Документ Константина.

– Именно так.

Тереза взглянула на пергамент, чувствуя, что разгадка тайны близка, но по-прежнему не понимая, какова роль в этом деле Алкуина. А он тем временем продолжал.

– С помощью подкупа посланный Ириной человек добрался до документа и уничтожил его за несколько мгновений до того, как был схвачен одним из папских стражников. Вора казнили, но документ сгорел в подвалах Ватикана. С тех пор Ирина не раз присылала миссии с целью оспорить документ, особенно после того, как узнала, что папа Леон III хочет сделать императором самого Карла Великого.

Тереза не могла скрыть удивления – всем известно, что императором всегда был византийский монарх.

– А вот папа хочет это изменить, – сказал Алкуин. – Рим желает видеть императором человека энергичного и лояльного, уже доказавшего свою храбрость и щедрость. Ирина усматривает в таком решении попытку лишить Византию власти и, естественно, хочет воспрепятствовать этому. Уничтожив документ, она уничтожила материальное доказательство того, что владения папы законны, и теперь ничто не помешает ей напасть на Рим и не допустить восхождения Карла Великого на императорский трон.

– И все-таки я не понимаю – неужели этот документ имеет такое вселенское значение? Ведь это всего лишь пергамент, – раздраженно заметила Тереза, которой были невыносимы подобные рассуждения, когда ее отец умирал в темнице.

– Тебе только так кажется. Рано или поздно Ирина умрет, и все мы умрем, и нам на смену придут другие, с теми же желаниями и устремлениями. На кону – не женский каприз, а будущее всего человечества. Выиграть эту битву значит обеспечить законную власть папы, а это, в свою очередь, обеспечит коронацию Карла Великого в качестве императора Священной христианской империи. Он поведет западный мир по пути, начертанному Господом, станет развивать культуру, бороться с еретиками, язычниками и неверными, распространять Истину, объединять верующих и наказывать богохульников. Вот почему необходимо закончить документ. В противном случае мы станем свидетелями бесконечных сражений, которые будут длиться веками, пока не уничтожат христианство.

Алкуин умолк, очень гордый собой, видимо, считая, что такая речь способна убедить любого упрямца, однако Терезу его порыв оставил равнодушной.

– Поэтому необходимо закончить копию до собора, который папа хочет созвать в середине июня, понимаешь?

– Я понимаю только одно – Рим не хочет отдавать Византии власть, а вы мечтаете видеть императором Карла Великого. А теперь скажите, почему я должна верить человеку, удерживающему моего отца в темнице? Человеку, который изворачивается, врет и убивает? Почему я должна помогать вам? – Тереза перевела дыхание. – Но если вы освободите моего отца, я закончу документ. И не думайте, будто вы напугали меня своими каракулями – рука у вас дрожит, и буквы получаются неровные, некрасивые. Никто не поверит, что документ с печатью императора доверили такому неумелому писаке.

Алкуин подошел к окну, выглянул наружу и с удовольствием вдохнул смолистый запах недалекого леса.

– Какой хороший день, – сказал он. – Конечно, я выбрал тебя сознательно. Ты знаешь столько же, сколько я, но не забывай о своей клятве, потому что, если ты осмелишься ее нарушить, я сотворю с тобой такое, что не приснится в самых жутких кошмарах.

Тереза осталась невозмутимой – спрятанное под одеждой острие, казалось, придавало ей душевных сил.

– Мой отец умирает… – напомнила она.

– Да, да… – Алкуин отошел от окна и начал медленно бродить по комнате, погруженный в свои мысли. – Прежде всего, ты должна знать, что мы с Горгиасом давно знакомы, – наконец произнес он, – и я испытываю к нему искреннее уважение и восхищение. Мы познакомились в Павии, когда ты была еще девочкой. Вы убежали из Константинополя, и твой отец обратился за помощью в аббатство, где я остановился по дороге из Рима. Твой отец – человек образованный, с обширными познаниями и очень далек от интриг двора или Ватикана. Он в совершенстве владел греческим и латынью, читал классиков, казался добрым христианином, и я – признаюсь, не без корысти – предложил ему сопровождать меня в Аквисгранум. Мне нужен был переводчик с греческого, ему нужна была работа, и мы отправились вместе. В ожидании, пока в Аквисгрануме закончится строительство придворных школ, он остановился в Вюрцбурге, где и познакомился с Рутгардой, твоей мачехой. Вскоре, видимо заботясь о твоем будущем, он предложил ей выйти за него замуж. Я бы предпочел, чтобы он жил при дворе, но у Рутгарды тут была семья, поэтому мы договорились, что он станет работать на Уилфреда – переводить и переписывать полученные от меня кодексы.

Теперь Тереза слушала с интересом, хотя по-прежнему не видела связи между рассказами Алкуина и произошедшими убийствами, а когда спросила об этом, монах попросил ее набраться терпения.

– Ну хорошо, перейдем к убийствам, – наконец сказал он. – Во-первых, Генсерик, потом кормилица и ее предполагаемый любовник и убийца Корне.

– Еще юный стражник, – добавила Тереза.

– Ах да, этот несчастный парень! – Алкуин неодобрительно покачал головой. – И это не считая заколотых молодых людей. О стражнике мы поговорим позже, а что касается Генсерика, то если исключить удар металлической палочкой как причину смерти, я склоняюсь к отравлению, к какому-нибудь смертельному яду, прописанному в качестве лекарства знающим человеком. Ценон говорил, его шатало, и руку жгло, что похоже на симптомы, которые мы наблюдали у пергаментного мастера, – насколько я помню, у него на руке тоже были непонятные следы. Я даже зарисовал их… – Алкуин вытащил пергамент с нарисованной на нем ладонью, в центре которой виднелись две маленькие круглые отметины. – Я сделал это сразу после его смерти, – уточнил он. – Взгляни, тебе это ничего не напоминает?

– Не знаю. Может быть, укол?

– С двумя дырочками? Вряд ли. Скорее, укус змеи.

– Змеи? Значит, их не убили?