Скриба

Услышав такое умозаключение, Исам порадовался, что Тереза отошла в сторону и ничего не слышит.

– Если ему предстоит умереть, значит, ты вполне можешь с ним повидаться, – Исам позвенел монетами.

Наконец, он уговорил Ценона, пообещав заменить графского караульного одним из своих доверенных людей. Врач попросил плату вперед, но Исам дал ему всего пару монет, и когда Ценон протянул за ними руку, крепко схватил его за запястье.

– Смотри, не усердствуй с выпивкой, а то придется самому себе зубы вставлять.

Ценон лишь ухмыльнулся в ответ. Они договорились встретиться после сексты – к тому времени Исам собирался убедить Уилфреда усилить охрану подземной темницы. Затем молодой человек проводил Терезу в ее комнату, чтобы она захватила все необходимое и больше туда не возвращалась. Девушка взяла кое-что из одежды, восковые таблички и палочку для письма. Затем они отправились к Исаму.

– Что ты собираешься делать? – спросила Тереза, как только он закрыл за ними дверь.

Исам вынул из ножен меч и положил его на стол. Он собирается предложить Уилфреду для усиления охраны темницы своего человека, и если граф согласится, прежнего караульного под каким-нибудь предлогом нужно будет ненадолго убрать.

– Постараюсь, чтобы камеру твоего отца охранял Грац.

Исам попросил Терезу ждать его тут и ни в коем случае не отлучаться. Затем он спрятал под плащ кинжал и уже собрался уходить, однако девушка остановила его – ей страшно, вдруг Хоос нападет на нее, но молодой человек заверил, что ничего подобного не произойдет. Уже в коридоре он кликнул стражника – безбородого прыщавого юнца – и приказал никого сюда не впускать; тот с готовностью кивнул. После ухода Исама Тереза, свернувшись калачиком на постели, стала ждать его возвращения.



Какое-то время она смотрела в потолок, размышляя, зачем Уилфред заточил ее отца в темницу, однако от подобных размышлений снова начала кипятиться, а потому решила еще раз пролистать Библию, лежащую у нее в мешке. Поднеся книгу к окну и отыскав Первое послание к Фессалоникийцам, она стала внимательно рассматривать то, что ее отец написал разведенными чернилами. Всего она насчитала шестьдесят четыре предложения, вернее, шестьдесят четыре строки, поскольку это были не цельные фразы, а не связанные друг с другом, однако по смыслу связанные с документом Константина слова. В них, несомненно, скрыт какой-то смысл, поэтому Тереза аккуратно переписала все слова на вощеные таблички и разложила их на постели, после чего кинжалом, который оставил ей Исам, соскребла написанный отцом текст.

Не прошло и нескольких минут, как раздался стук в дверь. Тереза вздрогнула и вжалась спиной в стену так, что холодные камни впились в лопатки. Вдруг тишину прорезал жуткий вопль, и девушка похолодела от страха. Она зажала рот рукой, чтобы не выдать себя, и попыталась влезть на подоконник, а из-под двери уже показалась струйка крови и кто-то пытался открыть щеколду. Тереза выглянула наружу – под окном зиял ров, где ее ждала неминуемая гибель. В этот момент щеколда с грохотом отскочила – Тереза перекрестилась, выбралась за окно и уцепилась за какие-то выступы. Пальцы скользили, ногти царапали камень… Неожиданно ладонь пронзила боль, и она потеряла одну из опор, но тут же схватилась за другую. Она висела над пустотой, умоляя Бога помочь ей, а тем временем внутри кто-то громил комнату. Руки начали дрожать, и она поняла, что долго не выдержит. В отчаянии девушка огляделась и увидела под окном гвоздь, на который обычно вешают провизию, предохраняя от порчи. Чтобы дотянуться до него, придется отпустить одну руку, зато она сможет зацепить за него одежду. Тереза пыталась и так, и этак, однако рука постоянно соскальзывала, но в тот момент, когда и вторая рука потеряла опору, передняя часть сутаны наконец-то зацепилась за гвоздь. На мгновение возникло ощущение полета, сменившееся резким рывком. Девушка взглянула на грудь и удостоверилась в прочности сутаны. Отдышавшись, она постаралась опять схватиться за выступ, и тут кто-то сжал ей запястье. Тереза закричала и попыталась вырваться, но ее уже втянули в окно, и она ждала, что с минуты на минуту полетит вниз. Каково же было ее изумление, когда перед ней возникло перепуганное лицо Исама. Он крепко обнял ее и постарался успокоить.

Сконфуженная, она собирала разбросанные по полу вещи, в то время как Исам занялся лежащим у порога стражником. Тереза думала, он ранен, но достаточно было взглянуть на лужу крови, чтобы понять, что он мертв. От пережитых волнений девушка расплакалась. На вопрос Исама, кто тут был, она ничего не смогла ответить. Обшарив всю комнату, девушка поняла, что Библию украли.

Двое слуг занялись телом, а Исам и Тереза решили перебраться в какое-нибудь более надежное место. Конечно, девушке было жаль Библию, но, благодарение Господу, грабители не обратили внимания на таблички, куда она переписала бессмысленный на первый взгляд набор слов. По пути она высказала предположение, что за нападением стоит Алкуин, поскольку только ему она показывала скрытые в Библии надписи.

– Это наверняка он, – убеждала она Исама.

Было решено потребовать объяснений у него самого, однако дверь в скрипторий оказалась заперта.

Они долго просидели в одном из внутренних двориков, пытаясь проникнуть в тайный смысл послания, но в конце концов Тереза призналась, что ничего не понимает.

– Отец поможет нам, я уверена, – произнесла она.

Исам согласился. Во время разговора он заметил, что сквозь прорехи в сутане просвечивают груди, и сказал ей об этом. Девушка покраснела, будто он взглядом раздел ее, и молодой человек поспешил перевести разговор на другое. Он посмотрел на небо, определяя, который час, и сообщил, что скоро должен появиться врач, и они попытаются проникнуть к Горгиасу.

Спустя несколько минут после назначенного времени Ценон действительно появился. От него пахло вином, но не сильнее, чем утром, когда Исам договаривался с ним. Молодой человек заплатил ему обещанное, и все вместе они направились к темнице.

Терезу удивило, что заключенных содержат в ямах, выдолбленных в скале, которые обычно набивают снегом, и летом хранят в них продукты. Зимой же, когда в этом нет необходимости, их используют как амбары, а в случае надобности – и как тюремные камеры.

– В других местах в них обычно сажают воров, а у нас – убийц и разбойников, – объяснял Ценон, словно был тут главным. – Кидают их в яму, и они сидят там, пока не подохнут как последние твари. Иногда, в зависимости от преступления, им бросают хлеб, и тогда одно удовольствие смотреть, как они дерутся из-за каждой крошки.

Исам попросил его не вдаваться в подробности, но Ценон продолжал болтать, будто Терезы тут и не было, и только когда молодой человек схватил его за грудки, умолк.

Темница находилась в подвале, расположенном под кухней, и попасть туда можно было или из винных погребов, или через вход рядом с конюшней. Они воспользовались первым проходом, так как второй, по которому на лошадях подвозили снег, был слишком неудобен.

Уже на месте они встретились с Грацем, и тот велел им поторопиться, так как второй стражник, забавляющийся с проституткой, может в любой момент вернуться. Ценон и Исам спустились в камеру по принесенной Грацем деревянной лестнице, а Терезу оставили наверху, чтобы, по выражению врача, не путалась под ногами. Оттуда она видела, как Ценон, осмотрев культю, покачал головой. Отец еле ворочал языком, лишь громко застонал, когда Исам приподнял его перед осмотром. Врач дал ему чего-то выпить для бодрости, однако Горгиаса моментально вырвало. Выругавшись, Ценон вылез из ямы.

– Иди, если хочешь, – буркнул он Терезе.

– Как он? – спросила девушка.

Врач сплюнул, глотнул той же жидкости, которую предлагал больному, и молча ушел. Девушка в сердцах пожелала ему того же, что минуту назад произошло с отцом. Исам поторопил ее, и она спустилась.

Отец с изумлением взглянул на нее.

– Это ты? – выдохнул он.

Тереза обняла его, пряча залитое слезами лицо.

– Неужели это ты, малышка?

– Да, отец, это я, Тереза. – Не в силах сдерживаться, она поцеловала его, и лицо Горгиаса тоже стало мокрым. Однако отец почему-то почти не смотрел на нее, будто глаза ему не повиновались.

– Я вытащу тебя отсюда, все будет хорошо, – пообещала девушка, покрывая его щеки и лоб поцелуями.

– Документ…

– Что ты сказал, отец?

– Пергамент… – прошептал он, и глаза его закатились, превратившись в два мутных пятна.


Тереза забилась в рыданиях.

– Я слышу какой-то шум, – сказал Исам, однако девушка не обратила на него внимания, а когда он взял ее за руку, вырвалась.

– Sic erunt novissimi primi, et primi novissimi65… – еле слышно просипел Горгиас.

– Пойдем, или нас поймают! – выкрикнул Исам.

– Но я не могу оставить его здесь! – всхлипнула Тереза.

Исам заставил ее встать и вылезти наружу, пообещав, что обязательно вернется за отцом, а сейчас им пора уходить. Грац вытянул лестницу как раз в тот момент, когда, мурлыча себе под нос и почесывая причинное место, вернулся прежний караульный. Он удивился незваным гостям, однако несколько монет заставили его поверить, будто Исам и Тереза случайно забрели сюда с кухни. Покидая темницу, девушка понимала, что живым отец отсюда не выйдет.

Они решили укрыться на одном из судов, пришвартованных у пристани, где можно было рассчитывать на защиту верных Исаму людей. Поужинав вместе с ними, они ушли ночевать на корму. Девушка устроилась на лавке, Исам укрыл ее, дал глоток крепкого вина, чтобы согрелась, и нежно обнял. В его объятиях Тереза немного успокоилась и, сама не заметив как, склонила голову ему на грудь.



Тереза рассказывала Исаму об отце: о его преданности своему делу; о ночах, когда она вставала и разогревала ему еду, а он писал при свете свечи; о его стараниях привить дочери любовь к чтению, научить не только латинскому, но и греческому, познакомить с заповедями и Священным писанием; о том, как часто он вспоминал Константинополь, чтобы дочь тоже не забывала родной город.

Девушка опять заплакала и стала умолять Исама освободить отца, поскольку в темнице его ждет неминуемая гибель. Молодой человек ответил, что должен поговорить с Алкуином, чем немало удивил Терезу.

– С Алкуином? А он-то здесь при чем?

Оказывается, Уилфред сказал Исаму, что, была бы его воля, он бы уже казнил Горгиаса.

– По-видимому, именно Алкуин воспрепятствовал этому, пока загадка не будет разгадана.

– Какая загадка? – Девушка опять устроилась у него на груди.

– Я задал тот же вопрос, однако граф пробормотал что-то невразумительное и сменил тему разговора. Самое главное, твой отец жив, и это настоящее чудо, если учесть, что пропавшие девочки были с ним.

– Но ты ведь понимаешь…

– Дело не в том, что понимаем мы с тобой, а в том, что думает по этому поводу Алкуин, так как распоряжается он, и убедить вытащить Горгиаса из темницы нужно тоже его.

Тереза даже не представляла, насколько велико могущество этого человека, но Исам открыл ей глаза.

– Выше него стоит только монарх, – объяснил он. – Простой в обращении худой и нескладный монах с утонченными манерами – это лишь образ, за которым скрывается человек, железной рукой управляющий всей церковью. А кто управляет церковью, контролирует и империю. Он руководит Карлом Великим, он – его светоч, его опора. Кто, если не он, подвиг короля на создание Admonitio Generalis66 – программного капитулярия, которому подчиняется любой подданный, неважно – священник или крестьянин? Именно он запретил кровную месть, не велел в воскресенье работать и торговать, а также устраивать охоты и даже казни, приказал кающимся грешникам прекратить свои безумства. Алкуин Йоркский – надежный союзник, но опасный враг.

Нарисованный Исамом портрет поразил Терезу, поскольку, несмотря на свою проницательность, она всегда считала Алкуина чуть выше обычного священника. Теперь девушка поняла, почему так легко получила приют, работу, а потом и земли в Фульде.

Когда Исам ушел расставлять ночных дозорных, Тереза свернулась калачиком под одеялом и сделала большой глоток вина, чтобы лучше думалось, но вместо этого у нее слегка закружилась голова. С момента знакомства с Алкуином ее мнение о нем менялось так же резко и часто, как меняет курс попавший в водопад орех. Иногда он ей помогал, гораздо чаще – смущал и запутывал, а в последнее время – пугал не хуже исчадия ада, уродливого олицетворения зла. Девушка была убеждена, что это он ради обладания Библией в изумрудном переплете убил юного стражника, ведь только ему она показала то место с таинственной записью.

Хоос – предатель, Алкуин – убийца… Или наоборот, это ничего не меняет.

Вернувшийся после обхода постов Исам показался ей как никогда привлекательным. Тереза допила вино и доверчиво взяла его за руку, сама не понимая, почему ей так хорошо рядом с ним. Молодой человек обнял ее, и она закрыла глаза, надеясь, что он справится со всеми ее трудностями, развеет все сомнения и страхи… Так, у него на груди, она и уснула, раскрасневшись от приятного тепла.

Утром Тереза проснулась с сильной головной болью, а от легкого покачивания судна ее затошнило, однако она сдержалась и, пробираясь между разными пожитками, отправилась на поиски Исама. На носу она встретилась с Грацем, и тот сообщил, что Исам пошел посмотреть, как обстоят дела на других судах.

– А мне наказал проследить, чтобы до его возвращения вы оставались тут.

Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться. Тереза вернулась на корму и, жуя данный Грацем черствый хлеб, немного полюбовалась крепостью, а потом решила еще раз взглянуть на свои восковые таблички.

Даже когда встало солнце и занятые работой люди стали ходить мимо, случайно задевая и толкая ее, она продолжала сосредоточенно всматриваться в переписанные из Библии странные строки. Слова обрывались, путались, казались бессмысленными, как скороговорка, но все так или иначе были связаны с документом Константина, в этом она была уверена.

Она разложила четыре таблички на крышке бочки в надежде, что созерцание их всех вместе поможет проникнуть в тайну. И вдруг ей на память пришли слова отца.

«Sic erunt novissimi primi, et primi novissimi».

Что он хотел этим сказать? Тереза попросила у Граца Библию, хранившуюся на судне для защиты от разных напастей во время плавания, и нашла двадцатую главу в Евангелии от Матфея: «Sic erunt novissimi primi, et primi novissimi» – «Так будут последние первыми, и первые последними». Девушка прочитала предыдущую и последующую главы, но не обнаружила ничего, что могло ей помочь. Она снова взглянула на таблички, потом – на библейский стих «Так будут последние первыми, и первые последними», повторила то же самое еще раз и провела пальцами по выступам на воске.

И вдруг Тереза все поняла. Она попробовала читать наоборот, от последнего слова к первому, и, будто по волшебству, слова сложились в ясные предложения, а те – в четкие параграфы. Теперь она знала, что удалось выяснить ее отцу. Торопливо спрятав таблички под скамью, она побежала к Грацу узнать, когда все-таки вернется Исам.

– Да уже должен был вернуться, – безмятежно ответил тот.

Прогуливаясь по судну, Тереза выучила наизусть содержание табличек, после чего опять отправилась к Грацу с просьбой проводить ее на берег, однако он напомнил ей о приказании Исама.

– А если он не вернется?

– Вернется. Он всегда возвращается.

Такой ответ Терезу не удовлетворил, и она решила: если к полудню Исам не придет, она одна отправится в крепость.