Скриба
Часть 52 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Проклятый ученик лекаря…
– Это даже любопытно: действия Хооса вы оправдываете, а меня ругаете. Но если серьезно, ваша рана могла бы принести вам много неприятностей. А теперь вставайте и попробуйте пройтись.
Павел нехотя подчинился и вскоре уже неуклюже бродил среди своих вещей, переставляя ноги так, будто они закованы в цепи. Вдруг он заметил струящуюся по палубе воду, а затем обнаружил, что один из его тюков намок, и поднял крик не хуже женщины. С помощью Алкуина тюк перенесли на корму, на более высокое место, и только убедившись, что он в безопасности, Павел вздохнул с некоторым облегчением.
– Судя по вашему лицу, там хранится что-то очень важное, – заметил Алкуин, ощупывая тюк.
– Lignum cruсis… одна старинная реликвия, – недовольно пояснил Павел.
– Lignum cruсis? Часть креста с Голгофы? Реликвия, перевезенная из иерусалимского храма Гроба Господня в Рим и хранившаяся там в Сессорианской базилике?
– Вижу, вы знаете, о чем идет речь.
– Конечно, хотя отношусь к этому скептически.
– Как? Неужели вы полагаете…
– Нет, ради Бога, простите, – вовремя сдержался Алкуин. – Конечно же я верю в подлинность и lignum crucis, и мощей Гервасия и Протасия, и мантии святого Мартина Турского, но согласитесь, что слишком уж во многих аббатствах и епископатах находили разные священные останки.
– Breve confinium veratis et falsi60. Я не собираюсь обсуждать подлинность реликвий, если благодаря им все новые и новые души начинают верить в Царствие Небесное.
– Не знаю, но возможно, в деле привлечения душ все-таки важнее заповеди Господни.
– Вижу, вы склонны к пререканиям, – заметил Павел, пытаясь высушить тюк с помощью сырой тряпки. – Обычно люди, обладающие подобной наклонностью, зря тратят свой пыл, не понимая сути спора. Разве вам известна истинная сила реликвии? Известна разница между копьем Лонгина, священным саваном и кровью мученика?
– Да, эти различия мне известны, но в любом случае я еще раз приношу вам свои извинения. Я не собирался оспаривать…
– А не собирались, так и не оспаривайте! – Павел сорвался на крик.
– Простите, ваше преосвященство. – Алкуин был немного обескуражен. – Но, если позволите, последний вопрос.
Павел с сомнением посмотрел на него.
– Задавайте, – наконец разрешил он.
– Зачем вы везете реликвию в Вюрцбург?
Прелат, похоже, задумался, отвечать или нет, но все-таки снизошел до ответа.
– Насколько вам известно, Карл Великий уже много лет пытается обратить в истинную веру язычников Абодрии, Паннонии и Баварии, но, несмотря на постоянные военные кампании и показательные наказания, их души остаются глухи к слову Господню. Саксы – народ грубый, приверженный политеизму, погрязший в ереси и греховных связях… С такими людьми без оружия не обойтись, но этого не всегда бывает достаточно.
– Пожалуйста, продолжайте. – Алкуин не во всем был согласен с прелатом.
– Проклятая рана! – Павел поправил повязку. – Восемь лет назад Карл Великий и его войско по просьбе святого понтифика прибыли в Италию. Вероятно, вам известно, что лангобарды, которым показалось мало старых византийских герцогств, захватили города Фаэнцу и Комаччио, осадили Равенну и покорили Урбино, Монтефельтро и Синигалию.
– Вы имеете в виду Дезидерия, короля лангобардов?
– Короля? Ради Бога, не смешите меня. Да, он действительно так себя величает, но если он и король, то коварный король-змея, вот его истинное прозвище.
– Разве одна из его дочерей не вышла замуж за самого Карла Великого?
– Да, это так, и трудно представить себе большее вероломство. Он породнился с Карлом Великим, чтобы потом, чувствуя себя неуязвимым, напасть на владения Ватикана. Однако папа Адриан убедил Карла Великого в необходимости его вмешательства, и тот, преодолев со своим войском перевал Гранд Сан-Бернар, окружил предателя в его логове в Павии.
– Поистине христианский поступок.
– Конечно, но я бы не торопился с выводами, поскольку Карл Великий не меньше папы был заинтересован в том, чтобы сдержать агрессивные устремления Дезидерия. В случае победы не только папа восстановил бы власть над захваченными территориями в соответствии с liber pontificalis61, но и Карл Великий приобрел бы лангобардские герцогства Сполето и Беневенто.
– Очень интересно. Прошу вас, продолжайте.
– Остальное вам, наверное, известно. Дезидерий укрылся в Павии, принудив Карла Великого к осаде. Спустя девять месяцев осаждавшие стали волноваться, возможно, опасаясь за свои урожаи, а тут еще пришло известие о новом мятеже в саксонских землях. И пока Дезидерий спокойно ждал дальнейшего развития событий, Карл Великий решил снять осаду.
– Однако он все-таки победил.
– Да, но не военным путем. Узнав о положении дел, папа Адриан повелел доставить в лагерь Карла Великого lignum crucis, и через неделю после прибытия реликвии среди лангобардов началась страшная эпидемия. Дезидерий сдался, и Карл Великий захватил крепость без единой капли крови.
– И теперь Карл Великий хочет использовать lignum cru-cis в борьбе против саксов.
– Именно так. Монарх попросил помощи у папы, и тот без колебаний отправил ему реликвию.
– Странно. Простите меня за возможную бестактность, но если вам доверили такую ценную реликвию, зачем вы отправились в столь опасное, а главное – ненужное путешествие? Разве нельзя было хранить ее в Аквисгрануме до следующей военной кампании Карла Великого?
– И отдать жителей Вюрцбурга на милость саксам? Не знаю, как по-вашему, а по-моему, это не соответствует христианскому милосердию.
– С этой точки зрения вы, вероятно, правы. Кстати, не хотите ли проверить, не пострадала ли реликвия? – И Алкуин начал поднимать крышку сундука, в котором она хранилась.
Павел бросился к нему и с силой захлопнул крышку.
– Думаю, в этом нет необходимости, – быстро произнес он. – Изнутри сундук обшит промасленной кожей, а сама реликвия находится в свинцовой шкатулке.
– Ну что ж, значит, беспокоиться не о чем, особенно если упомянутая вами шкатулка достаточно просторная и с прочными стенками.
– Так и есть, а теперь, с вашего позволения, я бы немного отдохнул.
Алкуин смотрел, как Павел устраивается рядом с сундуком. Возможно, странное поведение прелата объясняется усталостью и недостатком сна, но все равно это не объясняет, почему при наличии внутри свинцовой шкатулки сундук такой легкий.
К середине дня вода уже так быстро наполняла трюм, что гребцы не успевали ее вычерпывать, и Исам приказал немедленно бросать якорь. Расставив дозорных, он разделил гребцов на две группы: одна должна была остаться на судне, другая – высадиться. Потом он пошел проведать Павла.
– Мы простоим примерно четыре часа, пока немного залатаем дыры, – сообщил Исам. – Как рана?
– Еще болит, – ответил Павел.
– Если хотите, можете побыть здесь, а нам придется сойти на берег.
– Я тоже сойду, и вам советую последовать моему примеру, ногой нужно двигать, – сказал Алкуин, обращаясь к прелату.
– Я лучше подожду, – жалобно произнес Павел.
Тереза присоединилась к остальным, так как ей нужно было без посторонних глаз привести себя в порядок, а на судне это не получалось. По приказу Исама одни сразу занялись починкой, другие встали в караул. Первые заделывали пробоины досками, оторванными от палубы, и конопатили прихваченным из Фульды дегтем, вторые оберегали их от возможного нападения. Тереза отошла подальше и спокойно занялась туалетом, чего не делала с самого отплытия. Она еще сидела на корточках, когда внезапно появился Хоос, заставив ее в смущении вскочить. Молодой человек попытался обнять ее, но Тереза увернулась, и он, глупо смеясь, предпринял вторую попытку, а когда и эта не удалась, неосторожно толкнул девушку. И тут перед ними возник Исам.
– Дозорные тебя ждут, – сухо сказал он Хоосу.
Тот неприязненно взглянул на него и нехотя повиновался, но перед уходом все-таки сорвал у Терезы поцелуй и хлопнул ее по мягкому месту. Тереза, очень сердитая, оправляла юбку, когда Исам поднял с земли заколку и подал ей. Девушка поблагодарила и извинилась за Хооса, будто была виновата в его поведении. Некоторое время они шли молча, и Тереза заметила, что Исам чем-то встревожен.
– Мы никогда об этом не говорили, но ты ведь родом не отсюда, – наконец произнесла она.
– Нет, не отсюда. Я родился в Падове, в Италии, – сказал он, обрадовавшись, что девушка заговорила.
– Не знаю, поверишь ты или нет, но я так и думала, – рассмеялась Тереза. – Я была знакома с несколькими римскими монахинями-паломницами в Константинополе. Их латинский был похож на твой, но я хуже их понимала. Я ведь родилась в Константинополе, представляешь?
– В Константинополе? Ну и ну! Прекрасный город, клянусь святым Януарием!
– Не могу поверить! Ты там бывал? – Тереза была поражена.
– Да, я прожил там несколько лет. Родители послали меня туда изучать военное искусство. Замечательный город для торговли и любви, но не для размышлений – нигде больше не встречал таких болтунов.
– Ты прав, – рассмеялась девушка. – Считается, что византиец даже после смерти способен проговорить еще несколько часов. А тебе разве не нравятся интересные беседы?
– Даже не знаю, что тебе ответить. Мне хватит пальцев одной руки, чтобы сосчитать, когда подобные беседы оказывались для меня полезными.
– В таком случае извини за беспокойство. – Тереза покраснела.
– Да нет, я не тебя имел в виду, – поторопился загладить свою оплошность Исам. – А ты что делаешь здесь – в Саксонии вообще и на этом судне?
Тереза взглянула на Исама – волосы убраны под бобровую шапку, удачно оттеняющую его зеленые глаза, – и сама себе удивилась: разглядывает его, вместо того чтобы отвечать, а потому быстро-быстро заговорила. О том, как она оказалась в Вюрцбурге и на судне, девушка умолчала, рассказала лишь о детстве и бегстве из Константинополя. Да Исам ее особенно и не слушал, беспрестанно оглядываясь по сторонам, точно загнанный зверь.
– Беспокойная у тебя жизнь, – рассеянно произнес он, когда Тереза закончила.
И вдруг Исам бросился к ней и резко толкнул на землю – девушка не успела даже вскрикнуть, лишь услышала свист стрел и почувствовала удар в висок. Исам подал сигнал тревоги, но несколько человек уже были сражены. Он поднялся, насколько мог, и приготовил лук, однако новый смертоносный шквал заставил его пригнуться. Юноша видел, что, падая, Тереза ударилась головой, – теперь она была без сознания. Вокруг раздавались крики раненых.
Исам попросил прикрыть его, и, когда все одновременно выстрелили, схватил Терезу на руки и со всех ног бросился к судну. Павел и Алкуин подняли ее на борт, остальные карабкались, кто как мог. Потом все дружно налегли на весла, и судно, похожее на огромное решето, медленно стронулось с места, но постепенно набрало ход и под градом стрел двинулось вверх по реке.
23
Благодаря неимоверным усилиям гребцов, злосчастное судно все-таки добралось до порта Вюрцбург, неуклюже обогнуло пирс и, пару раз сильно качнувшись, проскребло брюхом по дну неподалеку от пристани. Сразу же целая толпа крестьян бросилась в воду, чтобы помочь снять его с мели.
Исам, стоя на носу, руководил действиями команды и добровольных помощников, которые толкали судно сзади. Когда же оно наконец пришвартовалось, ликующие крики заглушили приветственный звон колоколов.
Мало-помалу ручеек стекавшихся к причалу оголодавших людей, готовых убить любого за кусок хлеба, превратился в бушующую реку. Люди скапливались на берегу, стараясь занять место повыше, мальчишки залезали на деревья, а старики ругали тех, кто бесцеремонно сгонял их. Кое-кто пел от радости, и все благодарили Господа. Казалось, горестные и голодные дни наконец-то ушли в прошлое.
Какой-то парень слишком близко подошел к выгруженной провизии, но один из гребцов тут же оттолкнул его; другой паренек засмеялся над приятелем и немедленно получил от него камнем в бок. Вскоре прибыли воины Уилфреда. Люди расступались, давая им пройти, лишь кто-то громко выругался, но, будучи замечен, спешно ретировался.
– Это даже любопытно: действия Хооса вы оправдываете, а меня ругаете. Но если серьезно, ваша рана могла бы принести вам много неприятностей. А теперь вставайте и попробуйте пройтись.
Павел нехотя подчинился и вскоре уже неуклюже бродил среди своих вещей, переставляя ноги так, будто они закованы в цепи. Вдруг он заметил струящуюся по палубе воду, а затем обнаружил, что один из его тюков намок, и поднял крик не хуже женщины. С помощью Алкуина тюк перенесли на корму, на более высокое место, и только убедившись, что он в безопасности, Павел вздохнул с некоторым облегчением.
– Судя по вашему лицу, там хранится что-то очень важное, – заметил Алкуин, ощупывая тюк.
– Lignum cruсis… одна старинная реликвия, – недовольно пояснил Павел.
– Lignum cruсis? Часть креста с Голгофы? Реликвия, перевезенная из иерусалимского храма Гроба Господня в Рим и хранившаяся там в Сессорианской базилике?
– Вижу, вы знаете, о чем идет речь.
– Конечно, хотя отношусь к этому скептически.
– Как? Неужели вы полагаете…
– Нет, ради Бога, простите, – вовремя сдержался Алкуин. – Конечно же я верю в подлинность и lignum crucis, и мощей Гервасия и Протасия, и мантии святого Мартина Турского, но согласитесь, что слишком уж во многих аббатствах и епископатах находили разные священные останки.
– Breve confinium veratis et falsi60. Я не собираюсь обсуждать подлинность реликвий, если благодаря им все новые и новые души начинают верить в Царствие Небесное.
– Не знаю, но возможно, в деле привлечения душ все-таки важнее заповеди Господни.
– Вижу, вы склонны к пререканиям, – заметил Павел, пытаясь высушить тюк с помощью сырой тряпки. – Обычно люди, обладающие подобной наклонностью, зря тратят свой пыл, не понимая сути спора. Разве вам известна истинная сила реликвии? Известна разница между копьем Лонгина, священным саваном и кровью мученика?
– Да, эти различия мне известны, но в любом случае я еще раз приношу вам свои извинения. Я не собирался оспаривать…
– А не собирались, так и не оспаривайте! – Павел сорвался на крик.
– Простите, ваше преосвященство. – Алкуин был немного обескуражен. – Но, если позволите, последний вопрос.
Павел с сомнением посмотрел на него.
– Задавайте, – наконец разрешил он.
– Зачем вы везете реликвию в Вюрцбург?
Прелат, похоже, задумался, отвечать или нет, но все-таки снизошел до ответа.
– Насколько вам известно, Карл Великий уже много лет пытается обратить в истинную веру язычников Абодрии, Паннонии и Баварии, но, несмотря на постоянные военные кампании и показательные наказания, их души остаются глухи к слову Господню. Саксы – народ грубый, приверженный политеизму, погрязший в ереси и греховных связях… С такими людьми без оружия не обойтись, но этого не всегда бывает достаточно.
– Пожалуйста, продолжайте. – Алкуин не во всем был согласен с прелатом.
– Проклятая рана! – Павел поправил повязку. – Восемь лет назад Карл Великий и его войско по просьбе святого понтифика прибыли в Италию. Вероятно, вам известно, что лангобарды, которым показалось мало старых византийских герцогств, захватили города Фаэнцу и Комаччио, осадили Равенну и покорили Урбино, Монтефельтро и Синигалию.
– Вы имеете в виду Дезидерия, короля лангобардов?
– Короля? Ради Бога, не смешите меня. Да, он действительно так себя величает, но если он и король, то коварный король-змея, вот его истинное прозвище.
– Разве одна из его дочерей не вышла замуж за самого Карла Великого?
– Да, это так, и трудно представить себе большее вероломство. Он породнился с Карлом Великим, чтобы потом, чувствуя себя неуязвимым, напасть на владения Ватикана. Однако папа Адриан убедил Карла Великого в необходимости его вмешательства, и тот, преодолев со своим войском перевал Гранд Сан-Бернар, окружил предателя в его логове в Павии.
– Поистине христианский поступок.
– Конечно, но я бы не торопился с выводами, поскольку Карл Великий не меньше папы был заинтересован в том, чтобы сдержать агрессивные устремления Дезидерия. В случае победы не только папа восстановил бы власть над захваченными территориями в соответствии с liber pontificalis61, но и Карл Великий приобрел бы лангобардские герцогства Сполето и Беневенто.
– Очень интересно. Прошу вас, продолжайте.
– Остальное вам, наверное, известно. Дезидерий укрылся в Павии, принудив Карла Великого к осаде. Спустя девять месяцев осаждавшие стали волноваться, возможно, опасаясь за свои урожаи, а тут еще пришло известие о новом мятеже в саксонских землях. И пока Дезидерий спокойно ждал дальнейшего развития событий, Карл Великий решил снять осаду.
– Однако он все-таки победил.
– Да, но не военным путем. Узнав о положении дел, папа Адриан повелел доставить в лагерь Карла Великого lignum crucis, и через неделю после прибытия реликвии среди лангобардов началась страшная эпидемия. Дезидерий сдался, и Карл Великий захватил крепость без единой капли крови.
– И теперь Карл Великий хочет использовать lignum cru-cis в борьбе против саксов.
– Именно так. Монарх попросил помощи у папы, и тот без колебаний отправил ему реликвию.
– Странно. Простите меня за возможную бестактность, но если вам доверили такую ценную реликвию, зачем вы отправились в столь опасное, а главное – ненужное путешествие? Разве нельзя было хранить ее в Аквисгрануме до следующей военной кампании Карла Великого?
– И отдать жителей Вюрцбурга на милость саксам? Не знаю, как по-вашему, а по-моему, это не соответствует христианскому милосердию.
– С этой точки зрения вы, вероятно, правы. Кстати, не хотите ли проверить, не пострадала ли реликвия? – И Алкуин начал поднимать крышку сундука, в котором она хранилась.
Павел бросился к нему и с силой захлопнул крышку.
– Думаю, в этом нет необходимости, – быстро произнес он. – Изнутри сундук обшит промасленной кожей, а сама реликвия находится в свинцовой шкатулке.
– Ну что ж, значит, беспокоиться не о чем, особенно если упомянутая вами шкатулка достаточно просторная и с прочными стенками.
– Так и есть, а теперь, с вашего позволения, я бы немного отдохнул.
Алкуин смотрел, как Павел устраивается рядом с сундуком. Возможно, странное поведение прелата объясняется усталостью и недостатком сна, но все равно это не объясняет, почему при наличии внутри свинцовой шкатулки сундук такой легкий.
К середине дня вода уже так быстро наполняла трюм, что гребцы не успевали ее вычерпывать, и Исам приказал немедленно бросать якорь. Расставив дозорных, он разделил гребцов на две группы: одна должна была остаться на судне, другая – высадиться. Потом он пошел проведать Павла.
– Мы простоим примерно четыре часа, пока немного залатаем дыры, – сообщил Исам. – Как рана?
– Еще болит, – ответил Павел.
– Если хотите, можете побыть здесь, а нам придется сойти на берег.
– Я тоже сойду, и вам советую последовать моему примеру, ногой нужно двигать, – сказал Алкуин, обращаясь к прелату.
– Я лучше подожду, – жалобно произнес Павел.
Тереза присоединилась к остальным, так как ей нужно было без посторонних глаз привести себя в порядок, а на судне это не получалось. По приказу Исама одни сразу занялись починкой, другие встали в караул. Первые заделывали пробоины досками, оторванными от палубы, и конопатили прихваченным из Фульды дегтем, вторые оберегали их от возможного нападения. Тереза отошла подальше и спокойно занялась туалетом, чего не делала с самого отплытия. Она еще сидела на корточках, когда внезапно появился Хоос, заставив ее в смущении вскочить. Молодой человек попытался обнять ее, но Тереза увернулась, и он, глупо смеясь, предпринял вторую попытку, а когда и эта не удалась, неосторожно толкнул девушку. И тут перед ними возник Исам.
– Дозорные тебя ждут, – сухо сказал он Хоосу.
Тот неприязненно взглянул на него и нехотя повиновался, но перед уходом все-таки сорвал у Терезы поцелуй и хлопнул ее по мягкому месту. Тереза, очень сердитая, оправляла юбку, когда Исам поднял с земли заколку и подал ей. Девушка поблагодарила и извинилась за Хооса, будто была виновата в его поведении. Некоторое время они шли молча, и Тереза заметила, что Исам чем-то встревожен.
– Мы никогда об этом не говорили, но ты ведь родом не отсюда, – наконец произнесла она.
– Нет, не отсюда. Я родился в Падове, в Италии, – сказал он, обрадовавшись, что девушка заговорила.
– Не знаю, поверишь ты или нет, но я так и думала, – рассмеялась Тереза. – Я была знакома с несколькими римскими монахинями-паломницами в Константинополе. Их латинский был похож на твой, но я хуже их понимала. Я ведь родилась в Константинополе, представляешь?
– В Константинополе? Ну и ну! Прекрасный город, клянусь святым Януарием!
– Не могу поверить! Ты там бывал? – Тереза была поражена.
– Да, я прожил там несколько лет. Родители послали меня туда изучать военное искусство. Замечательный город для торговли и любви, но не для размышлений – нигде больше не встречал таких болтунов.
– Ты прав, – рассмеялась девушка. – Считается, что византиец даже после смерти способен проговорить еще несколько часов. А тебе разве не нравятся интересные беседы?
– Даже не знаю, что тебе ответить. Мне хватит пальцев одной руки, чтобы сосчитать, когда подобные беседы оказывались для меня полезными.
– В таком случае извини за беспокойство. – Тереза покраснела.
– Да нет, я не тебя имел в виду, – поторопился загладить свою оплошность Исам. – А ты что делаешь здесь – в Саксонии вообще и на этом судне?
Тереза взглянула на Исама – волосы убраны под бобровую шапку, удачно оттеняющую его зеленые глаза, – и сама себе удивилась: разглядывает его, вместо того чтобы отвечать, а потому быстро-быстро заговорила. О том, как она оказалась в Вюрцбурге и на судне, девушка умолчала, рассказала лишь о детстве и бегстве из Константинополя. Да Исам ее особенно и не слушал, беспрестанно оглядываясь по сторонам, точно загнанный зверь.
– Беспокойная у тебя жизнь, – рассеянно произнес он, когда Тереза закончила.
И вдруг Исам бросился к ней и резко толкнул на землю – девушка не успела даже вскрикнуть, лишь услышала свист стрел и почувствовала удар в висок. Исам подал сигнал тревоги, но несколько человек уже были сражены. Он поднялся, насколько мог, и приготовил лук, однако новый смертоносный шквал заставил его пригнуться. Юноша видел, что, падая, Тереза ударилась головой, – теперь она была без сознания. Вокруг раздавались крики раненых.
Исам попросил прикрыть его, и, когда все одновременно выстрелили, схватил Терезу на руки и со всех ног бросился к судну. Павел и Алкуин подняли ее на борт, остальные карабкались, кто как мог. Потом все дружно налегли на весла, и судно, похожее на огромное решето, медленно стронулось с места, но постепенно набрало ход и под градом стрел двинулось вверх по реке.
23
Благодаря неимоверным усилиям гребцов, злосчастное судно все-таки добралось до порта Вюрцбург, неуклюже обогнуло пирс и, пару раз сильно качнувшись, проскребло брюхом по дну неподалеку от пристани. Сразу же целая толпа крестьян бросилась в воду, чтобы помочь снять его с мели.
Исам, стоя на носу, руководил действиями команды и добровольных помощников, которые толкали судно сзади. Когда же оно наконец пришвартовалось, ликующие крики заглушили приветственный звон колоколов.
Мало-помалу ручеек стекавшихся к причалу оголодавших людей, готовых убить любого за кусок хлеба, превратился в бушующую реку. Люди скапливались на берегу, стараясь занять место повыше, мальчишки залезали на деревья, а старики ругали тех, кто бесцеремонно сгонял их. Кое-кто пел от радости, и все благодарили Господа. Казалось, горестные и голодные дни наконец-то ушли в прошлое.
Какой-то парень слишком близко подошел к выгруженной провизии, но один из гребцов тут же оттолкнул его; другой паренек засмеялся над приятелем и немедленно получил от него камнем в бок. Вскоре прибыли воины Уилфреда. Люди расступались, давая им пройти, лишь кто-то громко выругался, но, будучи замечен, спешно ретировался.