Скриба

– Если мы столкнемся со льдами, нам придется буксировать их, – сказал суженый Терезы.

Наконец остановились на двух тяжелых весельных судах и одном легком, которое можно в случае необходимости протащить волоком.

В полдень начали погрузку, затем все вместе поели в ближайшем амбаре и два часа спустя уже плыли по Майну с животными, воинами и священниками на борту.





22




Алкуин Йоркский даже не предполагал, что уста прелата могут извергать такие ругательства, и тем не менее Павел Диакон выругался, и не раз, когда услышал, как льдины стучат в борта остановившегося судна.

– Не нужно было пускаться в это путешествие! – заявил Павел, сходя на лед; он сгибался под тяжестью пожиток. – Чего хочет этот грешник? Погубить нас?

Исам презрительно взглянул на него и выплюнул непрожеванный кусочек мяса. Он и так достаточно натерпелся, пытаясь освободить судно, чтобы еще обращать внимание на каких-то изнеженных священников. Он глянул вперед и содрогнулся – перед ним простиралась замерзшая река.

После отплытия из Франкфурта никаких происшествий не было, лишь изредка попадались небольшие куски льда, но, к счастью, всем трем судам удалось избежать столкновения с ними, и вот теперь одно из них застряло. После остановки Исам сразу послал двух караульных осмотреть ледяную пустыню впереди, велел освободить трюм и убедился, что запасы провизии и животные находятся там, где лед наиболее прочный. Хоос с несколькими людьми отправился к берегу.

– Пусть мне отрежут руки, если я понимаю, что происходит! Чем занимается этот человек? – возопил Павел.

– Не знаю, наверное, пытается вытащить нас отсюда, на то он и главный, – ответил Алкуин, перебирая книги. – Будьте добры, передайте мне ту Библию, только осторожно, это очень ценный экземпляр.

Павел схватил Библию и бросил на какие-то тюки. Спокойствие Алкуина выводило его из себя.

– Возможно, мы повернем назад, – предположил он.

– Не думаю, более того, я уверен, Исам хочет вытащить судно из воды и дальше везти его по льду.

– Вы что, с ума все посходили? Разве можно дотащить его отсюда до Вюрцбурга?

– Дорогой Павел, оглянитесь по сторонам, – сказал Алкуин, не поднимая головы. – Если бы он хотел вернуться, то воспользовался бы другим судном, а он прицепил канаты, причем к носу, не к корме, и впряг волов, что может означать лишь одно – он хочет его вытащить.

– Чушь какая-то! Разве могут тридцать или сколько там человек вытащить судно?

– Тридцать один, ваше преосвященство, – поправил Алкуин, указывая на себя.

– И вы собираетесь участвовать в этом безумии?

– Если мы все хотим попасть в Вюрцбург, конечно собираюсь, – сказал он, пытаясь спасти какие-то пузырьки. – А вы, если не собираетесь, по крайней мере помогите мне с перьями. Положите их сюда, рядом с чернильницами.

– Но ведь это невозможно, – повторял Павел, выполняя указание Алкуина. – Тридцать человек тянут судно… пусть даже тридцать один, если вы хотите погибнуть за этим занятием… но вы только взгляните на его размеры – больше двадцати шагов. А провизия? Что станет с ней?

– Я бы мог вам ответить, но лучше спросите у Исама.

– У Исама из Падовы? Возможно, с вами этот спесивец и разговаривает, а со мной после отплытия из Франкфурта не сказал ни слова. – Павел перестал перебирать письменные принадлежности и уставился на Алкуина. – Знаете, что я думаю? Что ваши слова – бред старого монаха, воображающего себя умнее прелата. Нужно идти пешком вдоль реки, ведь у нас есть и волы, и хорошо вооруженные люди.

– А я думаю, если бы вы меньше болтали и больше работали, мы бы уже давно разгрузили эти вещи.

– Алкуин, не забывайтесь и относитесь ко мне с уважением, которого я заслуживаю.

– А вот я заслуживаю отдыха. Как вы верно подметили, я уже не мальчик, и прежде чем толкать судно, должен передохнуть.

– Так вы не отказались от этой мысли? Но тридцать один человек…

– Возможно, и больше. Пока вы тут разглагольствовали, со второго судна спустили трап и десять человек пытаются добраться сюда.

– Значит, вы не единственный, кто понимает, что делать дальше. Если судно не удастся освободить ото льда, мы перенесем свой багаж на другое, вернемся во Франкфурт и подождем конца ледохода. Эти люди, по-видимому, хотят помочь нам перенести вещи.

– И потому направляются сюда со своими? Конечно, они помогут, но совсем в другом деле, а если вам такое развитие событий не нравится, можете перебираться на второе судно.

– Вы не хуже меня знаете, что я должен попасть в Вюрцбург.

– Тогда кончайте спорить и снимайте ваш багаж. Смотрите-ка, – указал он на берег, – двое пошли вверх по реке, наверняка хотят посмотреть, далеко ли простирается лед, а остальные уже начали рубить деревья и обтесывать их.

– Хотят починить судно?

– Скорее, делают жерди, которые будут служить рычагами при его перетаскивании. Обратите внимание, течение здесь очень медленное, что вкупе с тенью, отбрасываемой этой огромной горой, и является наиболее вероятной причиной внезапного оледенения. Однако выше, где таких гор нет и берег более пологий, река наверняка уже освободилась ото льда.

В это время вернулся Хоос, судя по выражению лица, с хорошими новостями. Он оставил оружие на льду и направился к Исаму.


– Как вы и предполагали, нам придется протащить его всего пару миль. Дальше лед уже ломается, и можно продолжать плавание.

– А берега? – спросил Исам.

– В двух или трех местах сужаются, но в остальных трудностей быть не должно.

– Хорошо. Где дозорный?

– Наверху, как вы и велели.

– Значит, осталось только вытащить эту чертову деревяшку и доволочь ее до открытой воды.



Члены команды, сжав зубы, одновременными рывками тащили судно из воды. После первой попытки оно заскрипело, потом застонало, наконец киль с трудом вполз на лед и судно начало потихоньку продвигаться вперед, похожее на умирающее животное. За волами шли двенадцать гребцов, которые тянули за носовые канаты, еще восемь, по бортам, удерживали его в равновесии. Остальным четырем было приказано вместе с командой второго судна охранять провизию и багаж.

После каждого выкрика, когда люди, чертыхаясь, изо всех сил натягивали канаты, судно содрогалось и перемещалось на едва заметное расстояние. Однако по мере того как корпус вытаскивали из воды, действия становились все более слаженными, и вот уже судно заскользило по льду, оставляя за собой белый матовый шрам.

Ближе к вечеру, сквозь непрекращающиеся ругательства измученных людей, раздался громкий треск ломающегося льда.

– Остановитесь, да остановитесь же, иначе мы все утонем!

Несчастные побросали канаты и отбежали. Лед здесь был уже тоньше, а чуть дальше между льдин вообще виднелась чистая вода.

– Заберите канаты и животных. Проделайте во льду дырку, пусть немного попьют, а потом вы двое отправляйтесь за провизией, – приказал Исам.

Павел, не помогавший тащить судно, отошел немного в сторону. Вскоре появился Алкуин с налитым кровью лицом. Он хотел что-то сказать, но лишь тихо застонал, лег и, закрыв глаза, попытался отдышаться.

– Зря вы им помогали, – упрекнул его Павел. – Теперь на меня смотрят как на какое-то мерзкое насекомое.

– В небольших количествах физические упражнения успокаивают душу, – сказал Алкуин, все еще прерывисто дыша.

– Вот тут вы ошибаетесь. Пусть физическим трудом занимаются те, кому положено им заниматься, а мы, oratores57, должны молиться, ибо именно это повелел нам Господь. – И Павел помог Алкуину передвинуть самый легкий мешок.

– Ах, да… законы, по которым живет весь мир: oratores молятся о спасении людей, bellatores58 сражаются за святую церковь, а operarius59 должны за всех за них трудиться. Простите, я об этом позабыл. – И Алкуин криво усмехнулся.

– Но вы не обязаны работать, – повысил голос Павел.

– Однако крестьяне тоже иногда молятся, думаю, вы не будете это отрицать. Подайте мне, пожалуйста, воды.

– Конечно, и даже не иногда.

– И вы также не будете отрицать, что у bellatores есть не только воинские, но и духовные обязанности. – Алкуин сделал глоток.

– Несомненно…

– Тогда почему мы не можем иногда поработать? – спросил он уже более твердым голосом.

– Вы, наверное, забыли, что я не монах вроде вас, а начальник папской канцелярии и регент церкви Святого Иоанна Латеранского.

– Но с двумя ногами и двумя руками, – сказал Алкуин, поднимаясь. – А теперь простите, но дело еще не закончено.

Он взглянул на берег, потом на Исама, прислонившегося к борту судна.

– Его наверняка беспокоит дозорный, – сказал он Павлу, указывая на Исама. – Он должен быть там, но его нигде не видно.

– Ради Бога, Алкуин, прекратите. Где-нибудь облегчается или осматривает окрестности.

– Хотелось бы так думать, но Исам не сводит глаз с леса и очень взволнован.

Павел вынужден был признать его правоту. Молодой человек метался, словно зверь в клетке, без конца отдавал приказания и держал наготове лук. Алкуин подошел к нему.

– Нам осталось примерно полтора дня пути, я не ошибаюсь? – осторожно спросил он.

Исам искоса взглянул на него.

– Простите, но сейчас я не склонен к исповеди, – сказал он и слегка отодвинулся.

– Понимаю, я бы тоже беспокоился, куда подевался этот дозорный.

Исам бросил на него удивленный взгляд. Он ни с кем не делился своими опасениями, но этот монах, похоже, прочитал его мысли. Задумчиво поглаживая подбородок, молодой человек в который раз посмотрел в сторону леса.

– Не понимаю, почему они не нападают. Может быть, ждут темноты, – наконец произнес он без всяких объяснений, так как оба знали, о чем речь.