Скриба

И все-таки она сомневалась. Была суббота, а, по словам Хооса, миссия должна была отправиться утром в воскресенье. С одной стороны, ей хотелось последовать за Алкуином, у которого еще многому можно научиться; с другой – хотелось остаться в Фульде, заниматься своими владениями и завести семью. Хельга Чернушка права: если она возвратится в Вюрцбург, рано или поздно придется за это расплачиваться. Возможно, когда-нибудь она попадет в Аквисгранум и снова встретится с Алкуином – у Хооса ведь там земли, и ей удастся сочетать семейную жизнь с учебой.

Тереза шла вдоль широкой и спокойной реки, которая местами уже освободилась ото льда, и мечтала, что весной купит гвозди и велит Олафу построить барку.

Вскоре девушка дошла до букового леса, граничившего с ее владениями. Из этих деревьев она построит красивый дом, а Олаф с сыновьями будут охотиться тут на оленей.

Она любовалась снежными шапками на холмах, когда услышала какой-то шум, однако, обернувшись, ничего не увидела.

Тереза продолжила путь, но снова услышала треск и остановилась. Наверное, зверь, подумала она, сжала в одной руке скрамасакс, а другой подняла валявшийся под ногами камень.

Вдруг среди деревьев появился человек, и девушка узнала Видукинда. Хотя он по-прежнему выглядел пьяным, сразу было ясно, что он в ярости. В правой руке он держал кинжал, в левой – мех с вином. Тереза испугалась, но виду не подала и быстро огляделась. Слева – река, справа – лес. Если он действительно еще не протрезвел, то вряд ли ее догонит.

Не дожидаясь нападения, она метнулась к лесу и услышала, как Видукинд бросился за ней. Хоть бы он поскользнулся, молилась она.

Тропинка становилась все более узкой и неровной, теперь он наверняка ее схватит. Оглянувшись и не увидев своего преследователя, Тереза спряталась в кусты. И тут появился он – Видукинд несся, размахивая кинжалом и вопя во все горло, словно в него бес вселился.

На несколько секунд он остановился и, запрокинув мех, начал пить, пока вино не потекло по подбородку, затем снова вскрикнул и стал наносить удары по ближайшим кустам.

Девушка понимала, что рано или поздно он ее найдет, а потому приготовилась к бою. Видукинд был уже почти рядом, когда вдруг развернулся и побежал в противоположную сторону. Воспользовавшись этим, Тереза покинула свое укрытие в надежде, что он ее не заметит, однако Видукинд, выругавшись, опять устремился за ней. Теперь он казался почти трезвым, бежал быстрее и неумолимо приближался. Девушка неслась, продираясь сквозь колючие кусты. Свернуть было некуда, так как по обе стороны тропинки плотными рядами росли деревья. Ей казалось, затылком она чувствует дыхание Видукинда. Тереза прыгнула через пень, но поскользнулась, и Видукинд навис над ней. Мужчина попытался обогнуть препятствие, споткнулся о корень, и Тереза моментально вскочила и бросилась дальше. Справа она заметила откос и покатилась по нему, царапая руки и ноги, потом побежала в надежде добраться до реки. Видукинд последовал за ней, их разделяло всего несколько шагов. Она хорошо плавает и, возможно, ей удастся перебраться на другой берег. Только бы успеть, молилась девушка.

Оставалось совсем немного, как вдруг кто-то налетел на нее, и оба упали, заставив Видукинда застыть от изумления. Когда девушка пришла в себя, то поняла, что это Олаф – он лежал на земле, деревянная нога валялась в стороне. Она хотела помочь ему подняться, но Видукинд оттолкнул ее. Понимая, что они в опасности, Олаф велел Терезе встать позади него. Видукинд с улыбкой наблюдал за этими перемещениями, даже отошел немного, чтобы издали полюбоваться представлением.

– Калека и шлюшка… Я с удовольствием отрежу тебе и вторую ногу, а девицу поимею до самых печенок.

– Тереза! Скрамасакс!

Девушка не поняла его.

– Скрамасакс! – отчаянно выкрикнул Олаф.

Девушка протянула ему оружие.

Видукинд потешался над происходящим, но тут Олаф метнул скрамасакс, и он вонзился противнику в горло. Видукинд почувствовал струящуюся по шее теплую кровь и провалился в пустоту.

Приладив потерянную ногу, Олаф первым делом убедился, что враг не дышит, а потом предупредил Терезу, что во избежание неприятностей лучше держать рот на замке. Девушка согласилась. Слава Богу, Олаф услышал вопли Видукинда и пришел ей на помощь. Да и Хельга Чернушка может теперь не беспокоиться и спокойно рожать ребенка.

Олаф раздел Видукинда, собираясь сжечь одежду.

– Если мы его закопаем и потом тело найдут, сразу станет ясно, что это убийство, а так его съедят волки, и никаких следов.

Нанеся еще несколько ножевых ударов, чтобы привлечь животных, Олаф столкнул тело в ложбину и забрал обувь и одежду убитого. По дороге они почти не разговаривали, но уже у хижины Тереза поблагодарила его.

– Любой раб сделал бы то же самое для своего хозяина, – скромно сказал он.

Прежде чем бросить одежду в огонь, Олаф осмотрел ее. Себе он оставил башмаки, которые собирался перекрасить, а Терезе предложил кинжал, так как рабу не полагается иметь оружие, однако девушка отказалась.

– Затупи немного конец и пользуйся, никакой вины тут нет.

Кинжал был грубоват, но из хорошей стали, а после небольшой переделки никто его и не узнает. В знак признательности он поклонился Терезе, жена тоже. Поскольку близился вечер, Лусилия приготовила ужин.

Когда с ногой косули было покончено, уже светила луна, и Тереза решила остаться ночевать. Лусилия устроила ее между ребятишками, сама легла на полу, а Олаф – на улице, под шерстяным плащом.

Однако тоскливые мысли опять не давали девушке уснуть. Она гадала, где может быть ее отец, и хотя смерть его представлялась весьма вероятной, ей не хотелось в это верить. Еще она вспоминала те дни, когда Алкуин занимался с ней, вспоминала его мудрые слова и обширные познания. Потом стала перебирать, сколько человек погибли по ее вине: та девушка на пожаре, двое саксов в жилище Хооса, теперь вот Видукинд… После всего содеянного заслуживает ли она столь щедрого подарка, как земельные владения?

Волчий вой вызвал в памяти тело Видукинда, и она разрыдалась, представив на его месте своего отца.

Вдруг девушка вскочила, будто подброшенная какой-то силой. Лусилия тоже проснулась, но Тереза ее успокоила, оделась и вышла из хижины. Олаф, протирая глаза, вылез из-под вола, служившего ему укрытием, и с удивлением уставился на нее, поскольку была еще глубокая ночь. Тереза взглянула на луну – через несколько часов рассветет, и Алкуин отправится в Вюрцбург. Она глубоко вздохнула и велела Олафу подниматься.

– Я уезжаю в Фульду, но прежде нужно уладить кое-какие дела.





*****


В то раннее утро в конюшнях аббатства царила страшная суматоха. Десятки монахов бегали туда-сюда с провизией, оружием и упряжью под зоркими взглядами людей Карла Великого. Погонщики кончали запрягать волов, которые недовольно мычали и норовили поддеть их рогами, служанки подносили последние корзинки с соленым салом, военачальники отдавали приказания подчиненным.

Тереза увидела, как Алкуин кладет на повозку свои вещи. Сама она взяла лишь смену белья и вощеные таблички, остальное оставила Хельге Чернушке, которой несколько минут назад сообщила о своем отъезде. Хельга пообещала присмотреть за землями, а Тереза – обязательно вернуться, хотя бы для того, чтобы возместить подруге ее труды. Алкуин, заметив девушку, удовлетворенно улыбнулся и признался, что не сомневался в ее согласии сопровождать его.

Когда совсем рассвело, появился Исам в блестящей кольчуге поверх какого-то ярко-красного одеяния в сопровождении верных ему людей, и вскоре все они присоединились к свите. Увидев Терезу, он хотел подойти поздороваться, но другой молодой человек его опередил: Хоос Ларссон обнял девушку и крепко поцеловал ее. Исам в замешательстве наблюдал эту сцену, что не укрылось от Хооса.

– Откуда ты его знаешь? – спросил он, когда Исам отошел.


– Того, в кольчуге? – Тереза напустила на себя равнодушный вид. – Это человек Карла Великого. Он помог мне с тем рабом, о котором я тебе говорила, помнишь, с деревянной ногой.

– Похоже, он очень тобой интересуется, – рассмеялся Хоос и, убедившись, что Исам на них смотрит, принялся еще жарче целовать девушку.

Странно, подумала Тереза, что Хоос не удивился, увидев ее, ведь она не говорила о намерении ехать в Вюрцбург, наоборот, мечтала строить с ним жизнь здесь, в Фульде. Да и он никуда не собирался, и вот теперь они случайно встретились, чтобы вместе отправиться навстречу неизвестности. Оказалось, Исам нанял его в качестве проводника.

– Видела бы ты этих священников, когда я сказал, что перевалы еще завалены снегом, – завопили, как сумасшедшие. Тогда я предложил добраться до Франкфурта и идти вверх по реке. Там лед уже начал таять, и если нам хоть немного повезет, мы сможем доплыть до Вюрцбурга.

– И ты собирался уехать, не предупредив меня?

– Я был уверен, что ты придешь, – улыбнулся Хоос, – даже поспорил с Алкуином, что до отъезда ты обязательно появишься. И кроме того…

– Что – кроме того?

– Если бы понадобилось, я бы силком тебя утащил, – засмеялся он и подхватил девушку на руки.

Тереза тоже рассмеялась и подумала, что, пока он рядом, ничего плохого не случится.



Тереза насчитала примерно семьдесят человек собравшихся, из них десять-двенадцать членов папской миссии и около двадцати воинов, остальные – погонщики волов и прочие слуги. Она была единственной женщиной, но ее это ничуть не волновало. В караван входило также восемь повозок, запряженных волами, и несколько более легких – мулами.

По приказу Исама защелкали кнуты, животные заголосили на разные голоса и медленно тронулись по направлению к городским стенам. Алкуин с папскими посланниками двигались за первой повозкой, Тереза ехала на второй, стараясь не потерять из вида Хооса, которого Исам поставил во главе процессии. Замыкали шествие воины и слуги.

Фульда осталась позади, теперь их целью был Франкфурт.

По пути Терезе и Хоосу несколько раз удалось поговорить, и девушка узнала, что в Вюрцбурге люди гибнут от голода, поэтому на двенадцати повозках везут зерно. Во Франкфурте закупят еще провизии, которую можно будет погрузить на суда.

– Когда в Вюрцбурге со мной расплатятся, мы вернемся в Фульду, но уже пешком. К тому времени снег в ущельях растает, наймем в городе побольше людей, чтобы несли еду и поклажу, и спокойно доберемся.

Тереза без всякого воодушевления кивнула и сказала, что самое важное для нее – найти отца, и не мертвого, а живого. Когда же Хоос усомнился в благоприятном исходе подобных поисков, она не пожелала его слушать и с головой накрылась одеялом.

Все утро караван медленно двигался вперед. Впереди скакали два всадника с факелами, освещая путь. За ними четыре парня убирали с дороги камни, мешавшие проезду, а возницы кнутами и руганью пытались удержать животных подальше от оврагов. Еще пара до зубов вооруженных всадников ехали в самом конце процессии, зорко глядя по сторонам.

После трудного глинистого участка, когда мужчинам приходилось впрягаться в повозки вместе с животными, Исам объявил привал. По его мнению, место для лагеря было надежное, поэтому мужчины быстро поставили повозки в ряд вдоль ручья, привязали лошадей к первой из них и достали сено, чтобы покормить животных. Кто-то разжег огонь и положил жарить куски оленя, а Исам расставлял караулы. Потом все собрались вокруг временного очага и пили вино, пока еда не была готова. Тереза помогала слугам, чем они были очень довольны. Двое караульных принесли кроликов, и члены папской миссии получили изысканный ужин. Остальным, кроме небольших кусочков оленины, пришлось довольствоваться жидкой овсяной кашей и соленой свининой, однако кувшины с вином переходили из рук в руки, и языки постепенно развязались.



Тереза собирала посуду, когда сзади незаметно подошел Исам.

– Хочешь вина? – предложил он. Девушка от неожиданности вздрогнула и обернулась.

– Нет, спасибо, я больше люблю воду, – она сделала глоток.

Исам удивился. Во время путешествия люди обычно пьют разбавленное вино, в крайнем случае – пиво, так как они безопаснее встречающейся в пути воды, поэтому он не отступился.

– Из ручья лучше не пить, потому что дно у него не каменистое и течет он с запада на восток. К тому же пару миль назад мы проходили поселение колонов, и все их нечистоты наверняка попадают сюда.

Тереза вылила воду и взяла у Исама стакан. Вино оказалось крепким и горячим.

– Утром я хотел поздороваться с тобой, но ты была занята.

Тереза слегка улыбнулась, не зная, что делать, – Хоос вместе с остальными ел оленя, и она боялась, как бы он ее не заметил.

– Это твой жених? – спросил Исам.

– Не совсем, – и она покраснела, сама не понимая, почему.

– Жаль, что у меня уже есть невеста, – соврал он.

И опять непонятно почему, но это ее огорчило.

Они немного поговорили о тяготах пути, и в конце концов Тереза все-таки решилась.

– Знаешь, мне почему-то кажется, что ты не обручен, – выпалила она и тут же устыдилась собственной дерзости.

Исам расхохотался. В этот момент Алкуин подошел поблагодарить их.

– Тебя – за ужин, а тебя – за то, что путешествие протекает без приключений, – сказал он.

Исам раскланялся и сразу отошел, так как пара караульных зачем-то искала его. Тереза воспользовалась этим и пристала с расспросами к Алкуину.

– Не знаю, есть ли у него возлюбленная, – ответил он, удивившись любопытству девушки.

На рассвете следующего дня караван прибыл во Франкфурт. Исам и Хоос все утро провели в порту, где стояли мощные парусники, широкие датские и устойчивые фризские суда, выбирая среди них наиболее подходящие. Исам настаивал на прочности, Хоос – на легкости и подвижности.