Скриба

– При покупке ты об этом не думала. Однако, по словам Исама, они работают хорошо.

Тереза кивнула. Она не представляла, как сказать об истинных причинах ее нежелания ехать в Вюрцбург.

– Ты можешь взять их с собой, – продолжил Алкуин, – а можешь вообще не ехать, никто тебя не заставляет.

– Но вы вернетесь в Фульду?

– Вернусь, но не скоро. А ты можешь работать вместе с Хельгой, и потом, у тебя же есть земли, я все время об этом забываю.

Тереза покачала головой. Пусть у нее есть и земли, и рабы, но она по-прежнему больше всего хочет читать книги, а это возможно лишь с Алкуином.

– Эти священники, которые иногда приходят в скрипторий, – монахи? – спросила девушка, чтобы продолжить разговор.

– Нет, возможно, когда-то были, но теперь они относятся к римскому капитулу.

– Монастыри, капитулы… Разве это не одно и то же?

– Конечно, нет. В монастыри, или аббатства монахи уходят, чтобы молиться за спасение всех живущих. Обычно это закрытое, удаленное от городов место, со своим уставом и своими землями, управляемое приором или аббатом. Капитул – это собрание священников во главе с епископом, который управляет церковным округом и всеми входящими в него церквями. В Фульде есть и аббатство с монахами, уставом и возведенными вокруг стенами, и капитул с епископом и священниками. Монахи молятся, не покидая аббатства, а священники несут прихожанам слово Божье в церквях.

– Я всегда путалась в церковнослужителях, монахах, епископах, дьяконах… Разве не все они – священники?

– Ну что ты, – рассмеялся Алкуин. – Взять, например, меня: я рукоположен в дьяконы, но я не священник.

– А разве так бывает?

– Человеку несведущему это, возможно, и покажется странным, но я попробую тебе объяснить. – Он взял у Терезы вощеную табличку и нарисовал наверху крест. – Насколько тебе известно, во главе церкви стоит Святой Римский Понтифик, или папа, или патриарх, или викарий Христа.

– В Византии тоже есть папа, – решила блеснуть своими скромными познаниями девушка.

– Естественно – И Алкуин нарисовал еще четыре креста. – Папа римский руководит западным патриархатом, но есть еще четыре восточных: константинопольский, антиохийский, александрийский и иерусалимский. Каждый патриарх управляет соответствующим королевством через главного архиепископа, или примаса, которым является самый старый граф данного королевства.

– Вроде духовного правителя?

– Я бы сказал, наставника. – Алкуин нарисовал под первым крестом круг, обозначающий примаса. – Ему подчиняются другие архиепископы, – и он нарисовал под кругом несколько небольших квадратов.

– Папа, примас, архиепископы…

– Вижу, ты уже поняла, – улыбнулся Алкуин. – А теперь самое трудное. Каждый архиепископ надзирает над несколькими церковными округами, иначе называемыми епископатами или епархиями, во главе которых стоят епископы, или прелаты.

– Значит, папа, примас, архиепископы и епископы. Ну что ж, не так уж сложно.

– Я еще не закончил. – Деревянной лопаточкой Алкуин стер прежние значки и стал рисовать новые. – Знаки епископского достоинства – кольцо, посох, печать и митра; епископ живет при храме, обладает высшей судебной властью и ведает вопросами возведения в сан и образования.

– Ясно.

– Вот мы и добрались до соборного капитула, куда входят епископ и подчиненные ему священнослужители: прелат коадъютор; судебный служащий; главный викарий, помогающий управлять округом; мажордом, занимающийся пошлинами, и личный капеллан прелата, ведающий его духовным здоровьем. Кроме того, есть слуга, цирюльник, иногда врач, повар…

– Мне кажется, я поняла, – выдохнула Тереза.

– Приятно слышать, так как это еще не всё.

– Неужели вы не всех назвали? – Девушка сделала испуганное лицо в надежде, что Алкуин прекратит свои бесконечные перечисления.

– Я назвал только тех, кто непосредственно участвует в управлении церковным округом. Следует добавить также диакона, который обычно является помощником пресвитера, а в капитуле – епископа; графа, приора, архидиакона, регента, учителя, казначея, старшего капеллана… Да, я еще забыл канонический капитул, состоящий из специалистов по теологии, каноническому праву и Библии, а также исповедника.

– Боже мой!

– И это не считая ризничего, привратника, звонаря, могильщика, хормейстера, органиста, мальчиков из хора, служек, ходатая по делам капитула, работника больницы…

– Если вы хотели утомить меня, уверяю, вам это удалось.

– Прости, – виновато улыбнулся Алкуин. – Иногда я впадаю в грех самодовольства и говорю больше, чем нужно.

– Выходит, эти римские священнослужители посланы папой…

– Да, но это не значит, что раньше они были епископами. При назначении на должность основную роль обычно играют родственные и дружеские связи.

Произнеся это, Алкуин подозрительно взглянул на Терезу.

– Скажи, чем объясняется твой внезапный интерес к священникам? – спросил он.

Тереза покраснела и отвернулась. Она волновалась, что работа в скриптории скоро закончится, и надеялась, что знание церковных дел поможет ее сохранить. Алкуин, как всегда, прочитал ее мысли.


– Полагаю, тебе нужно подумать о моем предложении насчет путешествия в Вюрцбург. Мне нужен помощник, а ты хорошо работаешь и питаешь настоящую страсть к книгам. Иногда богатство – не самое важное, ведь ты сама говорила, что твои рабы ничего не имеют и тем не менее счастливы. Прислушайся к своему сердцу, возможно, ответ именно там.

Вскоре явился прислужник с сообщением, что папская миссия решила отправиться пораньше – в воскресенье утром, так как только что прибывший из Вюрцбурга человек привез плохие новости. Когда слуга вышел, Алкуин закрыл дверь и повернулся к Терезе:

– Догадайся, о ком он говорил.

– О каком-нибудь воине?

– О твоем пропавшем друге Хоосе Ларссоне.





*****


До позднего вечера Тереза не могла встретиться с Хоосом. По словам Алкуина, сначала его проводили к членам папской миссии, чтобы он рассказал им о положении в Вюрцбурге, а затем – к воинам Карла Великого, с которыми он долго о чем-то беседовал. Наконец молодой человек вышел; на лице его была написана досада. Окоченевшая от холода Тереза, едва завидев любимого, пошла ему навстречу. Девушка нашла его побледневшим и осунувшимся, однако при густых волосах и пронзительных голубых глазах это делало его даже более привлекательным. Узнав Терезу, Хоос бросился к ней и с жаром припал к ее губам.

Ночь они провели в доме Хельги Чернушки, которая без слов ушла ночевать на кухню. Тереза решила приготовить мясо, но оно сгорело, поэтому поужинали они скромно и почти молча, зато целовались без устали. Уже в постели девушка подумала, что ни одна книга в мире не сможет наполнить ее такой радостью, как тело лежащего рядом Хооса.



Утром молодой человек сообщил ей ужасную новость:

– Наверное, не стоило тебе говорить, но Горгиас, твой отец… Он исчез.

Тереза не верила своим ушам и даже инстинктивно отодвинулась от него.

Сколько Тереза ни спрашивала, Хоос ничего не мог объяснить, и она рассердилась, что он утаил это вчера вечером.

Граф Уилфред поведал ему о пожаре, а догадаться, что девушка, которую все считают мертвой, и девушка, в которую он влюбился, – одно лицо, было проще простого.

– Когда мы познакомились, ты сама рассказала, что была ученицей в пергаментной мастерской, что убежала из Вюрцбурга и родилась в Византии. Все сходится…

– И ты ему об этом сообщил?

– Конечно нет, Уилфред сам сказал, что отец этой девушки, то есть твой отец, пропал. Он ни о чем другом и не говорил, так ему хотелось его найти.

– Но что значит пропал? – Тереза не могла сдержать слезы. – Как это случилось? Искал его кто-нибудь?

– Я не знаю, и никто ничего не знает, как это ни печально. Его нигде не видели, хотя, конечно же, искали – Уилфред даже издал указ, чтобы осмотрели каждый дом и прочесали все окрестности. Думаю, тебе нужно вернуться, ты можешь помочь в поисках.

Тереза тут же вспомнила о нападении на отца. Тогда его только ранили, но вдруг неизвестный предпринял еще одну попытку? Она снова разразилась плачем. Хоос пытался ее успокоить, и хотя до конца ему это не удалось, жаркие объятия немного согрели растревоженную душу девушки.



Чуть позже Тереза отправилась к Хельге Чернушке и нашла ее среди мешков с рожью, которые та подсчитывала. Когда с работой было покончено, они смогли немного поговорить. Сначала Тереза болтала о пустяках, но покрасневшие глаза выдали ее, и в конце концов она во всем призналась, однако Хельга не могла поверить, что ее подруга находится в бегах.

Женщина предложила ей стакан горячего молока, и Тереза маленькими глотками выпила его, чтобы немного успокоиться и согреться. Потом Хельга спросила, что она собирается делать.

– Если бы я знала, – всхлипнула девушка.

– Послушайся моего совета и забудь о своей семье. – Женщина осторожно вытерла ей слезы. – У тебя теперь новая жизнь, кавалер, земли… Да я и мои подруги даже мечтать о таком не могли! А если вернешься в Вюрцбург, наверняка все потеряешь. Этот Корне, о котором ты говорила, похоже, тот еще ублюдок.

Тереза кивнула. На самом деле она плакала из-за того, что ее отец мертв, а это, если верить Хоосу, было вполне вероятно.

Девушка обняла Хельгу Чернушку, поцеловала ее, и они договорились вместе пойти к городским стенам на встречу с Олафом, которому она обещала кое-какие инструменты. Потом женщины занялись пирожками для детей Лусилии, а после еды, убрав посуду, попросили у Фавилы разрешения ненадолго отлучиться.

По пути они заметили какого-то мужчину, который, похоже, преследовал их. Тереза и Хельга решили не обращать на него внимания, однако на одной из улочек он преградил им дорогу. Это оказался Видукинд, который сделал Хельге ребенка, а потом сильно ранил ее.

Уже вблизи они поняли, что мужчина пьян и ничего не соображает – он тупо смотрел на них и без конца улыбался, однако вдруг протянул руку к животу Хельги. Та отступила, и Тереза загородила ее.

– А ну отойди, шлюха! – прорычал он и попытался оттолкнуть девушку, но оступился, дав Терезе возможность вытащить скрамасакс и приставить его к шее пьянчуги. Запах дешевого вина заставил девушку поморщиться.

– Клянусь Богом, если не уберешься, прирежу, как свинью.

Видимо, мужчина почувствовал, что так и будет, а потому сплюнул, еще раз глупо улыбнулся и ушел, ругаясь и спотыкаясь. Когда он исчез из вида, Хельга Чернушка от отчаяния заплакала.

– Я давно его не видела, но этот козел не отвяжется, пока не убьет меня.

Тереза стала утешать ее, однако все было напрасно. Тогда она проводила подругу назад в город, а когда явилась на условленное место, Олаф уже ушел. Девушка немного подождала, не вернется ли он, и решила сама отправиться в хижину, чтобы порадовать ребятишек теплыми пирожками.

По дороге она размышляла, не рассказать ли о случившемся Хоосу. Он сильный и с оружием ловко обращается, вполне может утихомирить Видукинда. Еще она вспоминала прошедшую ночь и думала, что лучше мужа ей никогда не найти.