Скриба

Но если Лотарий – автор сделанных в полиптихе исправлений… возможно, он и убийца.

Нужно показать королю найденные в скриптории доказательства.

Тереза постаралась разложить документы, как раньше, но вот полиптих, несмотря на все усилия, снять с полки не удавалось.

Девушка раздумывала, что же делать, когда услышала скрип двери. Перепугавшись, она едва успела притаиться среди книг, когда в скриптории появилась грузная фигура Лотария. Тереза бросила полиптих, прокралась в глубь помещения и спряталась за массивным креслом. Лотарий мимоходом взглянул на документы, прошествовал к полиптиху, снял его с цепи, подошел к камину, огляделся, будто кто-то мог его увидеть, и бросил книгу в огонь, где она с треском вспыхнула, словно охапка соломы.

Едва Лотарий вышел, Тереза выскочила из скриптория. Нужно было срочно рассказать Алкуину о случившемся, однако в келье его не оказалось – вероятно, его опять увели в собор. По дороге туда девушка заглянула на кухню и, к своему изумлению, застала там Хельгу Чернушку.

Женщина сделала ей знак молчать и повела в кладовую, чтобы спокойно поговорить.

– Я думала, ты умерла, – с упреком произнесла Тереза и тут же крепко обняла подругу.

– Извини, я не хотела расстраивать тебя, но так велел Алкуин.

– Велел? Что велел? А твои ноги, как они? – Тереза вспомнила ужасный фиолетовый оттенок ее кожи.

– Никакой болезни не было, – призналась Хельга. – Алкуин заставил меня их раскрасить, пригрозив отобрать ребенка, как только тот родится.

– Но зачем?

– Не знаю. Он хотел, чтобы ты меня такой увидела и чтобы потом я исчезла. Это не человек, а дьявол, я тебя предупреждала.

Тереза села, мысли у нее разбегались. Почему Алкуин принудил Хельгу к столь странным поступкам? Несомненно, он хотел заставить Терезу поверить в ее болезнь, но зачем? Алкуин не из тех, кто делает что-то с бухты-барахты, у него должна была быть какая-то разумная причина. Но ведь когда она решила, будто Хельга больна, то ужасно возмутилась и отправилась прямиком к Лотарию. Может быть, Алкуин на это и рассчитывал? А если так, почему он хотел, чтобы епископ узнал о его действиях?

Наконец девушка встала, по-прежнему в некотором замешательстве, но настроенная узнать правду. Она поцеловала Хельгу, что-то пошептала ей на ухо, попросила быть осторожной и направилась к собору. Стражник у входа подтвердил, что все опять собрались там, но, как она его ни уговаривала, впустить ее отказался. Вдруг на плечо легла чья-то рука, и, обернувшись, Тереза оказалась лицом к лицу с Лотарием. Девушка испугалась, не заметил ли он ее присутствие в скриптории, но, как ни странно, епископ ласково улыбнулся.

– Не желаешь к нам присоединиться? – спросил он.

Тереза почувствовала в этом предложении скрытую опасность, но решила воспользоваться возможностью и сообщить Алкуину о том, что автором исправлений в полиптихе, оказывается, был Лотарий.

Епископ предложил ей сесть. Собравшиеся тоже расселись – точно так же, как раньше, и Терезе показалось, будто она смотрит на давно знакомое живописное полотно. Все перешептывались между собой, только Алкуин в одиночестве ходил туда-сюда, словно зверь в клетке. Увидев девушку, монах занервничал, однако поприветствовал ее и продолжил свои метания, то и дело заглядывая в вощеную табличку. Несколько мгновений спустя появился Карл Великий в блестящих доспехах, которые обычно надевал на самые короткие судебные заседания. Все стоя ждали, пока монарх займет свое место и разрешит им сделать то же самое. Затем король попросил Алкуина продолжать, однако тот, занятый табличкой, ничего не слышал, и лишь нетерпеливое покашливание монарха вывело его из задумчивости.

– Простите, ваше величество, я перечитывал свои записи.

Карл Великий сделал знак рукой, и в соборе воцарилась тишина. Наконец Алкуин заговорил.

– Ну что ж, настал момент открыть правду – тяжелую и нелицеприятную, ради которой иногда приходилось ступать на путь лжи и иных грехов. – Алкуин внимательно обвел взглядом присутствующих. – Всем известно, что в Фульде стали происходить странные события. Каждый из вас потерял брата, отца или друга. Мой помощник, Ромуальд, здоровый и сильный юноша, умер, и я ничем не смог ему помочь. Возможно, толчком послужил мой эгоизм, но именно после этого я решил выяснить, в чем же дело. Я проанализировал каждую смерть, поговорил с каждым больным, выяснил, как он живет, к чему привык, что ест. Безрезультатно. Казалось, ничто не связывает между собой эти внезапные и обидные смерти. И вот тогда я вспомнил об одной эпидемии, поразившей Йорк, когда я трудился в соборной школе. Но там причиной была рожь, а умершие в Фульде этот злак не употребляли, поэтому я решил заняться пшеницей, предположив, что при сходных симптомах и причины болезни должны быть похожи. – Алкуин заглянул в табличку. – Опять же всем известно, что в Фульде три мельницы – в аббатстве, в епископате и та, которой владеет Коль. На двух первых я ничего не обнаружил и отправился на третью в надежде каким-то образом добыть там образцы пшеницы. Да, я предложил Колю сделку, но только с целью выяснить, есть ли у него зараженная пшеница.

– Все это очень хорошо, – сказал монарх, – но ни в коей мере не доказывает, будто версия Лотария неверна.

– Если вы позволите мне продолжить…

– Пожалуйста.

– К моему удивлению, в зерне, которое достала Тереза, я обнаружил ядовитые частицы, вызывающие болезнь, и сразу обвинил Коля. Однако, поразмыслив, я понял, что сами частицы и их местонахождение еще не указывают на преступника.

– Простите, – перебил его Лотарий, – но какое отношение все это имеет к вашим лживым измышлениям, к попытке отравить меня, к вашему письменному признанию вины Коля и нежеланию остановить распространение заболевания?

– Ради Бога, дайте же мне договорить! – Алкуин обратился за поддержкой к Карлу Великому, и тот нетерпеливым жестом велел ему продолжать. – Нам известно, что зараженное зерно проходило через мельницу Коля…

– Оно было на мельнице Коля! – поспешил уточнить Лотарий. – Или вы сомневаетесь, что наш посланник обнаружил все спрятанное там зерно?

– Ах, да, ваш посланник, я и забыл… Это он, не правда ли? – Алкуин указал на стоящего перед ними смущенного человечка. – Будьте добры, скажите, как вас зовут.

– Ма… Мар… тин, – произнес он, заикаясь.

– Мартин. Знаменитое имя. Не можете ли вы подойти поближе?

Человечек несмело шагнул вперед.

– Скажите, Мартин, вы давно занимаете должность управляющего съестными припасами?

– Не о… очень, господин.

– Сколько времени? Год? Два? Может быть, три?

– М-е-е-е ньше, гос… господин.

– Меньше? Ну так сколько же?

– Два ме… месяца, гос… подин.


– Да, действительно немного.

– Его брат умер от этой самой болезни, и он занял его место, – пояснил Лотарий.

– Ну что ж, повод вполне подходящий. И назначили его, естественно, вы.

– Как обычно.

– Хорошо, позвольте мне продолжить. Скажите…– Алкуин сунул руку в карман, вытащил горсть пшеницы, пересыпал ее на другую ладонь, сжал руки в кулаки и показал их Мартину. –

…В какой руке у меня зерно?

Мартин улыбнулся щербатым ртом.

– В э… той, – указал он.

Алкуин разжал пустую руку.

– В э… э… той, – указал он на другую.

В этой тоже не оказалось ни зернышка. Глаза и рот Мартина широко открылись. Он был похож на ребенка, у которого украли яблоко.

– Вы… вы… дья… вол.

Алкуин опустил руки, и на пол посыпалось спрятанное в рукавах зерно. Мартин опять улыбнулся.

– Можно узнать, к чему это представление? – раздраженно спросил Лотарий.

– Простите, – извинился Алкуин, – простите, ваше величество. Это всего лишь шутка. Разрешите, я продолжу.

Карл Великий нехотя кивнул. Алкуин поклонился и снова обратился к невзрачному человечку:

– Скажите, Мартин, вы действительно нашли на мельнице зерно?

– Да, гос… господин.

– Но насколько я помню, Лотарий говорил, оно было очень хорошо спрятано… так хорошо, что никто никогда не смог бы его найти.

– Так и есть, гос… господин, о… очень хо… рошо. Я ис… искал все… у… тро.

– Но все-таки нашли.

– Да, гос… подин. – И он улыбнулся, словно ребенок, которому удалось поймать прыткого кота.

– Скажите, Мартин, как же вы нашли столь надежно спрятанное зерно, если не смогли найти пшеницу у меня в кулаках?

Все, включая самого Мартина, расхохотались. Не смеялся только Лотарий, да и у Мартина, когда он взглянул на него, смех застрял в горле.

– Это… он, он мне по… помог, – сказал Мартин, указывая на епископа.

– Ну и ну! Эта подробность мне не известна. – Алкуин повернулся к Лотарию. – Значит, епископ указал вам, где искать пшеницу?

– А чего вы хотите? – не удержался Лотарий. – Разве вы не видите, он туповат? Важно не то, что я ему помог, а то, что пшеницу все-таки нашли.

– Ну конечно, конечно. Скажите-ка, мой любезный Лотарий, как вы узнали, что пшеница заражена?

Несколько секунд епископ колебался, но все-таки ответил:

– По семенам, о которых говорила Тереза.

– По таким? – Алкуин опять запустил руку в карман и вытащил горсть зерен с вкрапленными в них крошечными темными частицами.

Лотарий неохотно взглянул и поднял на Алкуина неподвижные, словно стеклянные, глаза.

– По таким самым, – подтвердил он.

Алкуин удивленно поднял брови.

– Очень странно, поскольку это перец, – сказал он и убрал назад чистые пшеничные зерна с добавленными в них крошками ароматной приправы.

– Не торопитесь, – язвительно произнес епископ, – вы еще должны объяснить, почему пытались отравить меня и почему, даже все выяснив, решили хранить молчание.

– Вы действительно хотите это знать? – не уступал ему в иронии Алкуин. – Во-первых, и любому из присутствующих это должно быть ясно, у меня и в мыслях не было вас отравить. Да, я добавил вам в вино этот порошок, – он открыл крышечку на кольце и слегка потряс его, чтобы собрать остатки, – но это вовсе не яд, а безвредное снотворное. – С этими словами Алкуин высыпал содержимое кольца на ладонь, слизнул и, поморщившись, проглотил. – «Lactuca virosa» – вещь неприятная, но не более того. Если бы я хотел отравить вас, я бы своего добился, не сомневайтесь, но я, дорогой Лотарий, подсыпал вам этот порошок, дабы предотвратить убийство несчастного, который виноват лишь в том, что родился слабоумным.

– Вы имеете в виду Борова, этого идиота, зарезавшего дочку мельника?