Скриба

Тереза объяснила, что хотела поправить глаз, и тут же полетела на пол, получив оплеуху. Один из поваров подбежал, собираясь вытащить ее волоком, но тут король встал и попросил поднять девушку.

– Подойди сюда, – приказал он, и Тереза, дрожа, повиновалась.

– Я только собиралась… – Она смущенно замолчала.

– Собиралась испортить мою голову, – встрял изящный господин.

– Вы хотели сказать, мою голову, – поправил его Карл Великий. – Это правда? Ты собиралась ее испортить? – обратился он к Терезе.

Девушка ответила не сразу, да и то едва слышно:

– Я только собиралась вставить на место глаз.

– И для этого разрезала морду? – удивился король.

– Я не разрезала, ваше величество, я просто распорола шов.

– Она еще и врет! – снова выкрикнул господин.

В этот момент Алкуин что-то прошептал королю, и тот согласно кивнул.

– Распорола шов, – вслед за ней повторил Карл Великий и внимательно осмотрел голову. – Как ты могла его распороть, если его даже не видно?

– Я знаю, где он, потому что сама его делала.

Услышав такой ответ, все, кроме Алкуина, расхохотались.

– Вижу, придется признать, что ты прав, – сказал король человеку, который назвал Терезу лгуньей.

– Уверяю вас, я не вру. Сначала я убила медведя, а потом сделала из его головы чучело, – не сдавалась девушка.

Смешки стихли, и все замерли. Даже приближенные не могли позволить себе такую шутку. Выражение ироничной снисходительности исчезло с лица Карла Великого.

– И могу это доказать, – добавила Тереза.

Монарх приподнял бровь. Сначала девушка показалась ему симпатичной, но теперь ее дерзость граничила с глупостью. Он размышлял, приказать ли ее выпороть или просто выгнать, однако что-то в ее взгляде остановило его.

– Ну что ж, давайте посмотрим, – сказал король, требуя тишины. Слышно было только, как кто-то продолжал жевать.

Тереза отважно взглянула Карлу Великому прямо в глаза и пересказала изумленной публике все подробности той охоты с Алтаром. Когда она закончила, в зале воцарилась гробовая тишина.

– Значит, ты убила его из арбалета? Должен признать, фантазируешь ты ловко, – сказал наконец Карл Великий.

Тереза поняла, что, если сейчас же не убедит короля, ее в лучшем случае прогонят отсюда пинками. Поэтому она взяла голову в руки и спросила:

– Если мой рассказ – выдумка, откуда я могу знать, что в ней?

– Внутри? – Карл Великий был заинтригован.

– Да, внутри головы. Там шкура бобра.

Не дожидаясь разрешения, она разорвала шов, бросила на стол какой-то клубок, а когда развернула его, это оказалась поврежденная шкура бобра. Карл Великий внимательно посмотрел на нее.

– Но если действительно ты его убила…

Тереза закусила губу и оглянулась посмотреть, куда стража положила оружие, а обнаружив, молча подошла и взяла арбалет. Один из караульных схватился за меч, но Карл Великий жестом остановил его. Девушка понимала, что другой возможности у нее не будет, и надеялась, что, благодаря занятиям с Алтаром, все-таки научилась управляться с арбалетом, хотя меткого выстрела у нее ни разу не получилось. Она уперла конец арбалета в пол, прижала его ногой и изо всех сил натянула тетиву. Осталось совсем чуть-чуть, чтобы закрепить ее, но тут тетива соскользнула. Собравшиеся вскрикнули, однако девушка не дала им времени одуматься и снова натянула ее, чувствуя, как волокна впиваются в кожу. Она думала о пожаре в мастерской, о своем отце Горгиасе, об Алтаре, Хельге Чернушке и Хоосе Ларссоне. Слишком много потерь для такой короткой жизни. Тереза сжала зубы, потянула еще сильнее, и вдруг тетива одним щелчком встала на место.

Девушка удовлетворенно улыбнулась, взяла стрелу и взглянула на короля, ожидая его разрешения, а получив, подняла оружие, тщательно прицелилась и нажала на спуск. Стрела просвистела через всю залу и вонзилась в пол как раз между сапог изящного господина. Удивленный шепот пробежал по всей трапезной. Карл Великий встал и подозвал Терезу.

– Весьма впечатляюще. Алкуин не зря говорил, что тебе можно верить. – И он взглянул на сидевшую справа девушку. – После завтрака приходи в мои покои, я с удовольствием познакомлю тебя со своей дочерью.

Тут встал Лотарий, попросил тишины, надел митру, поднял бокал и торжественно произнес:

– Полагаю, пришло время провозгласить тост.

Остальные тоже подняли бокалы.

– Всегда большая честь принимать здесь нашего обожаемого монарха Карла Великого, с которым, как известно, меня связывают узы крови и дружбы. Не менее почетно приветствовать прибывшую с ним римскую миссию во главе с его высокопреосвященством папским прелатом Флавием. В связи с этим считаю уместным объявить, что сегодня вечером, в знак уважения и верности земной власти, – он поклонился Карлу Великому, – а также безусловного подчинения божественной справедливости, – он отвесил поклон римской курии, – состоится публичная казнь некоего Борова. Этот человек, с рождения отмеченный грехом, вместо того чтобы найти прибежище в молитве, потакал своим преступным наклонностям, которые привели его к нарушению священной заповеди «не убий».

По окончании речи все присутствующие выпили, не чокаясь. Терезу это заинтересовало, и Фавила объяснила, что древняя германская традиция чокаться происходила из взаимного недоверия.

– В старые времена, если один король хотел заполучить земли другого, он женил своего сына на его дочери и приглашал отца невесты на пир, где предлагал ему отравленное вино. Гость чокался с хозяином в надежде, что вино из обоих бокалов выплеснется и перемешается, и тогда, если ему и суждено умереть, он умрет не в одиночестве. Поэтому здесь никто не чокается, выказывая доверие друг другу.


Тереза посмотрела в сторону Алкуина. Ей было стыдно, в глубине души она знала, что предала его. А тут он как раз извинился перед Лотарием и, подойдя к ней, привычно поздоровался.

– Не подозревал, что ты так искусна в приготовлении приправ. О чем еще ты умолчала?

Тереза застыла, понимая, что Алкуин читает ее мысли. Он отозвал ее, чтобы поговорить наедине.

– Мне кажется, сегодня не самый подходящий день для работы в скриптории, – поторопилась сказать Тереза, пока они шли по коридору. – Я имею в виду казнь.

Алкуин молча кивнул. Они миновали скрипторий, вошли в собор и направились в ризницу. Там Алкуин достал из ниши ключ и отпер решетку, за которой находилось сырое помещение с огромным распятием. Он сел на единственную скамью, предложил девушке последовать его примеру и подождал, пока та успокоится.

– Когда ты последний раз исповедовалась? – тихо спросил Алкуин. – Месяц назад? Два месяца? Давно, особенно если с тобой что-то случилось.

Тереза испугалась. Она взглянула на дверь, но поняла, что убежать не удастся.

– Естественно, я не сомневаюсь, что ты сдержишь свое обещание, – продолжил Алкуин. – Я имею в виду те секреты, которые я тебе доверил. Знаешь, что бывает с теми, кто нарушает клятву?

Тереза покачала головой, а потом расплакалась. Старик предложил ей платок, но она не взяла.

– Может быть, ты все же хочешь исповедаться…

В конце концов девушка все-таки приняла платок и стала тереть им веки, пока те не покраснели. Собравшись с духом, она заговорила. Подробности пожара в Вюрцбурге она опустила, но в греховной связи с Хоосом призналась, за что Алкуин ее укорил, а узнав о встрече с епископом, по-настоящему разозлился.

– Я вас умоляю простить меня, но было столько больных, столько умерших! – Тереза снова разрыдалась. – А тут еще Хельга Чернушка. Я знаю, она проститутка, но она меня любила, а когда она заболела и пропала… Я не хотела обманывать вас, но и бездействовать тоже не могла.

– Поэтому пошла к Лотарию и рассказала о том, что мне удалось установить.

Девушка продолжала плакать, как показалось Алкуину, искренне раскаиваясь.

– Тереза, послушай меня и постарайся дать точный ответ, это очень важно. Ты говорила Лотарию, кого я подозреваю?

– Да, аббата Беоция, приора Людовика и мельника Коля.

Алкуин скрипнул зубами.

– А какова причина заболевания? Ты упоминала спорынью?

Тереза отрицательно покачала головой. Она сказала епископу о наличии яда, но забыла, как называется гриб.

– Ты уверена?

Девушка опять кивнула, на сей раз утвердительно.

– А теперь закрой глаза, я отпущу тебе грехи.

Открыв их, Тереза успела лишь увидеть, как Алкуин вышел, заперев ее в ризнице.





*****


Вскоре Тереза поняла, что выпускать ее пока никто не собирается. Она попыталась открыть замок с помощью огнива, но лишь исцарапала и его, и пальцы и отказалась от этой затеи. Тогда она вернулась на скамью и огляделась. Ризница размещалась в небольшой боковой апсиде, соединенной с трансептом коридором, где находилась еще одна дверь, тоже запертая. Круглое окно, заложенное алебастром, видимо, выходило на улицу, так как она заметила окно такой формы с площади. Часть алебастра была отбита, скорее всего камнем, поэтому Тереза подвинула скамью, влезла на нее и заглянула в дыру. Действительно, ризница выходила на центральную площадь, и отсюда открывался прекрасный обзор. Спустившись, девушка опять уселась в ожидании, что ее все-таки освободят из неожиданного заточения.

Поведение Алкуина не давало ей покоя. По мнению Хооса, ему не стоит доверять, и то, что он ее запер или отказался открыть Лотарию причину заболевания, лишь подтверждало подозрения юноши.

И все-таки полностью согласиться с ним она не могла.

Алкуин помог не только ей, но и, пусть без особого удовольствия, Хельге Чернушке, устроив ее на кухню. Но что это дало несчастной женщине? Сначала она заболела, а потом вообще куда-то исчезла.

А зачем он запер ее?

В этот момент зазвонили колокола, возвещая о приближающейся казни. Сквозь дыру в окне Тереза увидела, как десятки людей начали собираться около ямы, куда на прошлой неделе пытались живьем закопать Борова. В основном это были старики, которые запаслись провизией и пришли пораньше, чтобы занять лучшие места, но хватало и молодых бездельников, и нищих, обычно промышлявших на площади и возле нее. В нескольких шагах от ризницы, почти под окном, на возвышении поставили стулья и табуреты для почетных гостей, среди которых Тереза надеялась увидеть членов римской миссии, Карла Великого, Лотария и Алкуина.

По ее подсчетам, до казни оставалось примерно три часа.

От нечего делать Тереза начала перебирать находившиеся в ризнице предметы, предназначенные для богослужения. Она обнаружила вышитые алтарные покрывала, свечи для клироса, коврики, шелковые пелерины и накидки, аналои и катафалки, саваны, плащи, туники, праздничные облачения для Пасхи и Троицы и еще много всякой одежды, которой с лихвой хватило бы на всех служителей собора.

Положив все на место, девушка стала ждать возвращения Алкуина. Однако время шло, и взгляд ее упал на пурпурную сутану, расшитую золотом. С удовольствием вдыхая запах ладана, Тереза надела ее, но тут же сняла – она оказалась такой тяжелой, словно ее целиком окунули в воду и не отжали. Отказавшись от новых примерок, девушка растянулась на скамье и представила рядом Хооса, целующего ее в губы. Она закрыла глаза и предалась сладким грезам.

Тереза не заметила, как заснула. Ее разбудил бой барабанов, извещавший, что представление вот-вот начнется.

Она подбежала к окну. Среди запрудившей площадь толпы девушка различила осужденного, который на краю ямы ждал своего смертного часа. Внизу, на расстоянии брошенного камня, Карл Великий и его свита занимали свои места. Тереза увидела Алкуина и Лотария, но Коля с ними не было.